— Долго ты не приходил, Аласдэр Бэн, — пропищали они своими пронзительными голосками, — но мы рады тебе.

Они повели его в глубь горы, освещая путь фонариками, и вошли в огромный зал. На стенах горели факелы. На золотом троне сидела дева редкой красоты, а перед ней — стол со всякими яствами. Никогда не видел он девушки прекраснее.

— Входи, Аласдэр Бэн, — приветливо сказала она, — отведай наших кушаний, а потом сыграешь нам на своей волынке, а мы станцуем.

Когда пир закончился, Аласдэр начал играть. Гномы скакали вокруг него на своих неутомимых ножках. Факелы стали меркнуть, пальцы у юноши болели, но он не переставал играть: чары, околдовавшие его, не давали ему остановиться.

Тем временем дома хватились Аласдэра. Искали его и в долинах, и в горах, и на топких болотах, но, кроме папоротника, который он положил сушить на склоне горы, над полем своего отца, не осталось от него никаких следов. Иногда людям чудилось, что ветер доносит звуки его волынки, временами мелодия слышалась словно из-под земли. А матери его часто казалось, что слабая музыка раздается из-под очага… Но Аласдэр не возвращался, и она горько оплакивала пропавшего сына…

Аласдэр не знал, долго ли он играл. Но настало время, когда пальцы его перестали двигаться.

— Рад бы служить тебе, волшебная королева, — сказал он устало, — но больше играть я не в силах. И он упал без сознания возле трона. Свет тотчас погас, гномы и дева исчезли, а когда Аласдэр Бэн поднял голову, он увидел, что снова лежит на склоне горы.

Утром он подошел к своему дому. Вокруг выросли деревья, появился высокий забор, которого не было прежде. Сгорбленная старушка доставала воду из колодца. Она посмотрела на высокого незнакомца и спросила, кто он такой.

— Ваш сын, матушка, — воскликнул он, обнимая ее, — Аласдэр Бэн. Вчера я пошел сушить папоротник и заснул на горе, и приснился мне странный сон. Как хорошо, что я снова дома! Но что случилось с Вами, матушка, и почему здесь так все изменилось?

Старушка с трудом узнала своего сына в бородатом страннике. Долго ждала она его возвращения, дни складывались в месяцы, месяцы в годы, и так прошло десять лет. Но когда она выслушала удивительную историю о гномах, танцевавших внутри горы под его музыку, она все поняла и заплакала от радости.

Аласдэр дожил до глубокой старости и стал знаменитым музыкантом, но никогда больше не играл он странной песни маленького водяного дрозда, которую слышал во сне.

ДЖЕК И ЗОЛОТАЯ ТАБАКЕРКА

Английская сказка

В доброе старое время, не в мое, не в твое, да и в неведомо чье, жили посреди большого леса старик со старухой. Был у них единственный сын, который никогда никого, кроме отца с матерью, не видал, хотя и знал, что другие люди существуют на свете, читал про них в книгах, которых много было в отцовском доме.

Вот раз ушел отец в лес дрова рубить, Джек и говорит матушке, что хочет пойти в чужие края — людей посмотреть, себя показать.

— Что я здесь вижу-то, лес да лес кругом. Так и ума лишиться недолго.

— Ладно, мой бедный сын. Иди, коли хочешь. Так, видно, тебе на роду написано, — молвила матушка. — Но сначала ответь, что выбираешь: маленький пирожок на дорогу с материнским благословением или большой без благословения?

— Вот задала задачу! — удивился Джек. — Испеки мне пирог побольше. Путь не близкий, живот от голода подведет.

Испекла мать большой пирог, проводила сына. А сама забралась на крышу, смотрит ему вслед, а благословить не может.

Шел Джек по лесу, шел и встретил отца.

— Ты куда собрался, мой бедный сын?

Ответил Джек отцу то же, что и матери.

— Ладно, — согласился отец, — что с тобой сделаешь. Хоть и не хочется тебя отпускать, но раз уж ты решил идти — иди. Так видно, тебе на роду написано.

Пошел Джек дальше, слышит, отец кличет. Вернулся Джек, отец и говорит:

— Ты, гляжу, выбрал большой пирог. Нелегко тебе будет без материнского благословения. Многие беды ждут тебя впереди. — И с этими словами вынул из кармана золотую табакерку. — Вот возьми мою табакерку, положи в карман и не открывай, пока не будет тебе грозить неминучая гибель. Табакерка тебе поможет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Взял Джек табакерку, положил в карман и пошел дальше. Долго ли, коротко шел, дело к вечеру, устал, проголодался, от пирога одни крошки остались. Совсем стемнело, и дороги-то под ногами не разберешь. Вдруг видит, вдали огонек светится. Пошел туда, постучал с заднего крыльца, отворила дверь служанка и спрашивает, что ему надобно. Ночь на дворе, отвечает Джек, не найдется ли для него местечка переночевать. Пустила его служанка в дом, посадила к очагу, принесла хлеба с мясом и молока. Ест Джек, пьет, у огонька греется.

Спустилась вниз хозяйская дочь, увидела Джека и полюбила его с первого взгляда. И Джек ее полюбил. Побежала девушка к отцу и говорит: сидит у них на кухне прохожий, собой пригожий; тотчас и хозяин к нему вышел, спрашивает, какую работу Джек может делать. А Джек, простая душа, отвечает:

— Какую дадите, ту и сделаю.

Он-то подумал, задаст ему хозяин что-нибудь по дому сделать. А хозяин говорит:

— Ну коли так, вот тебе работа! Завтра утром в восемь часов, ни раньше ни позже, пусть у меня под окнами море плещется, по нему корабли плавают, пусть самый большой из пушек палит в мою честь и пусть от их залпов подломится ножка кровати, в которой спит моя младшая дочь. Не сослужишь эту службу, своей жизнью поплатишься.

— Ладно, — сказал Джек. — Так и быть, сослужу тебе эту службу.

И пошел спать, почти до восьми часов утра проспал. Проснулся и сразу про золотую табакерку вспомнил, даже испугаться как следует не успел. «А ведь, пожалуй, ближе к смерти и быть не может», — сказал он себе, сунул руку в карман и вынул отцовскую табакерку. Открыл табакерку, и выскочили из нее три рыжих гнома.

— Что тебе сделать, приказывай! — говорят они Джеку.

— Пусть под окнами дома море плещется, по нему корабли плавают, пусть самый большой из пушек палит и пусть от их залпов подломится ножка кровати, в которой спит младшая дочь моего хозяина.

— Будет исполнено, — отвечают рыжие гномы, — можешь дальше спать, ни о чем не думать.

Только пробило восемь утра, как — бах! бах! — палит из пушек самый большой корабль. Вскочил Джек с постели, глянул в окно, да так и ахнул — плещется под окошком море, по нему корабли ходят, а ведь он, кроме леса да отцовского дома, ничего в жизни не видел.

Оделся Джек и спустился вниз. Идет и смеется, горд, что так славно работа сделана.

— Что ж, молодой человек, — говорит хозяин. — С этой работой ты справился. Идем, попотчую тебя, а потом задам еще две работы. Справишься — бери мою младшую дочь в жены.

Завтракает Джек, любуется хозяйской дочерью, да и она им.

Позавтракали, и задал хозяин Джеку вторую работу: к восьми утра повалить все деревья вокруг дома на много миль.

Справился Джек и с этой работой. Похвалил его хозяин и задает новую задачу:

— А теперь вот что сделай — последняя это работа, больше не будет. Построй мне в одну ночь замок на двенадцати золотых столбах, чтобы перед ним полк солдат маршировал и генерал ими командовал.

— Ладно, сделаю, — согласился Джек.

Утром проснулся хозяин: исполнил Джек и эту работу. Сыграли свадьбу, но, увы, худшее-то впереди было.

Устроил хозяин большую охоту: знать понаехала со всего королевства — зверя пострелять, да вместе с тем и на замок подивиться. Была у Джека теперь красивая лошадь и алый камзол, чтобы скакать на охоте. Утром надел он этот камзол, а табакерку-то забыл переложить. Стал слуга убирать платье Джека, пощупал карманы жилетки, вынул золотую табакерку, открыл — оттуда три рыжих гнома выскочили и говорят: «Что тебе сделать, приказывай!» А слуга был малый не промах:

— Возьмите этот замок и отнесите его далеко-далеко за синее море.

— Будет исполнено, — отвечают три рыжих гнома. — И ты с нами отправишься?

— А то как же!