Прибирает Радуня горницу, а перстень с серебряными звездами нейдет из головы. Как он тут очутился?

Задумалась она и позабыла наказ Меднобородого печку не трогать. Чистит она топку, золу выгребает, запечье обметает.

А стала поленья в печи укладывать, смотрит — под ними пять веретен лежат.

Вынула их Радуня из печи, обтерла, на полу в ряд положила и говорит:

— Веретенца точеные, что же вы зря в печи пропадаете, пряжу не прядете?

Что за диво! Не успела договорить — веретенца овечками обернулись.

Стоят пять овечек. Одна в одну: беленькие, кудрявые.

Копытцами разом стукнули и говорят человечьим голосом:

— Добрая девушка, ты от злых чар нас избавила. В награду покажем мы тебе дорогу из подземного царства на землю. Бежим вместе с нами! Да перстень возьми с собой! Пока перстень у Меднобородого, ты служить ему должна.

Обрадовалась Радуня, засмеялась, в ладошки захлопала. Перстень схватила и крепко-накрепко завязала в уголок платка.

А как глянула на овечек — опечалилась.

— Как же я за вами поспею? — говорит она. — У вас по четыре ножки, а у меня только две и те еле ходят, тяжелые, как свинцом налиты.

— Не печалься! Только бы нам из дворца на широкую дорогу выбраться.

Бегут овечки из горницы в горницу, копытцами по полу стучат.

А вот и широкая дорога, что под морским дном идет и на землю ведет.

Остановились овечки на дороге, и говорит первая овечка Ра-дуне:

— Садись, мы тебя понесем!

— Встанем рядом, а ты нам на спины, как на белую скамеечку, садись да покрепче держись, не то упадешь, — говорит другая.

А третья молвит:

— Ты худенькая, как пушинка легонькая, такая ноша нам под силу!

— Только бы Меднобородый до времени нас не хватился, морем за нами не погнался да не поймал, как станем на берег выходить, — говорит четвертая.

— На земле он не поймает нас. Где ему на своих утиных лапах за нами угнаться, — говорит пятая.

Встали овечки рядом. Села Радуня им на спины, как на белую скамеечку, и пустились овечки бежать.

Бегут, бегут овечки, а дорога все не кончается, тьма не проясняется.

У Радуни сердце от страха замирает:

«Вдруг дорога на землю не выведет? Придется нам или с голоду помирать, или к Меднобородому возвращаться».

А овечки Знай бегут, не останавливаются.

Вот мрак редеть стал, свет впереди забрезжил, а вон и оконце на землю.

В оконце солнышко золотое заглядывает, деревья зелеными ветками машут, с далеких полей запах спелых хлебов доносится…

Выскочили овечки через оконце на землю и помчались от моря прочь. А Меднобородый уже пропажу заметил и море переплыл. Знает он: по суше далеко на утиных лапах не уйдешь.

И плывет вдогонку за беглянками подземными озерами, да реками, да протоками.

Овечки по земле бегут, а Меднобородый под землей за ними гонится, не отстает.

Бегут овечки час и два, бегут третий. Уже солнышко к закату клонится.

А тут озеро на пути, да такое большое — другой берег чуть виднеется.

Как озеро переплыть? Меднобородый вот-вот их догонит.

Радуня на землю соскочила, к солнышку руки протянула и просит:

Услыхало солнце, перекинуло через озеро золотые мостки. Бегут по мосткам пять овечек в ряд, звенит под копытцами золото, брызги во все стороны разлетаются, рыбы в страхе шарахаются.

Вот и другой берег! Бегут овечки, торопятся.

А Меднобородый — раз-два! — озеро переплыл и под землей гонится, не отстает.

Прибегают овечки на край пропасти. Пропасть широкая — не перепрыгнешь, глубокая — дна не видно, и по камням с грохотом бешеный поток мчится.

На землю ночь спустилась. Из-за леса показался месяц и отправился странствовать по небу. Звезды перед ним расступаются, голубыми, зелеными, красными фонариками вслед ему светят.

Как через пропасть перескочить? Вот-вот их Меднобородый догонит.

Радуня на землю соскочила, к месяцу руки протянула и просит:

Услыхал месяц, перекинул через пропасть серебряный мосток.

Пять овечек по кладке в ряд бегут, под копытцами серебро звенит, громкое эхо от скалы к скале перекатывается, летучие мыши в страхе в разные стороны разлетаются.

Вот и другой край пропасти! Бегут овечки дальше, торопятся.

А Меднобородый — раз-два! — поток переплыл, что по дну пропасти с грохотом мчится, и опять под землей за беглянками гонится.

Овечки по земле бегут, а он под землей плывет, не отстает.

Овечки из сил выбились.

Что это там впереди темнеется?

Стоит посреди дороги высоченная гора. И снизу на нее не подняться, и сбоку ее не объехать. И ни кустика на ней, ни былинки, даже мох и тот не растет.

Вдруг видят они — стая диких уток летит.

Радуня на землю поскорей соскочила, руки к птичьей стае протянула и просит:

Услышали дикие утки, по три разделились, подняли вверх по овечке, подняли Радуню и понесли на крыльях.

Через тучи пробились, через горы-скалы перелетели и опустились по другую сторону.

Выставил Меднобородый из-под земли жабью морду, выпучил глазищи. Смотрит — с гор потоки не бегут, не бурлят, не пенятся водопады.

Как через горы перейти?

Делать нечего, стал Меднобородый по отвесным скалам карабкаться. Рыжей бородой за уступы цепляется, клешнями подпирается, зубами за камни хватается.

Да не посчастливилось Меднобородому — сорвался он с половины горы, полетел в пропасть и рассыпался мелким прахом.

Прибежали овечки в замок.

Радуня на землю соскочила и отцу с матерью на шею кинулась.

Заметил рыцарь у дочери свой перстень, схватил его дрожащей рукой и говорит:

— Послушайте, дочка дорогая, жена любимая, расскажу я вам страшную правду, ничего не утаю. Не давала она мне покоя с той минуты, как увидел я тебя, Радуня, у матери на коленях.

И рассказал, как дружина умирала от жажды в пустыне, как он колодец нашел и пообещал чудищу отдать то, чего дома не знает.

— Теперь я стражу расставлю подле каждого колодца, повсюду, где вода есть: на речке, на пруду, — говорит рыцарь.

А Радуня в ответ:

— Не тревожься, отец, и стражу не расставляй, не нужна она больше. Дикие утки видали, сорвался Меднобородый со скалы, упал в пропасть и мелким прахом рассыпался. Видали и мне рассказали.

Тут сыграли веселую свадьбу. И зажили молодые дружно да хорошо в замке Радослава, а белые овечки — с ними.

Любит их Радуня, точно сестер родных.

Рано поутру Радуня с овечками солнышко встречает, а вечером — месяц и диким уткам навстречу выходит, когда они мимо летят. Солнышко за мост золотой благодарят, месяц — за кладку серебряную, а уток — за то, что на крыльях перенесли через горы-скалы поднебесные.

ПОЧЕМУ СОБАКА РЫЧИТ НА КОШКУ, А КОШКА ГУБИТ МЫШЕЙ. Чешская сказка

Властелин всех животных — человек — дал собакам права сопровождать его повсюду, охранять его дом и добро и помогать ему в различных промыслах. Собаки очень гордились этой привилегией, а кошки сильно им завидовали. Наконец кошки собрали совет и постановили отнять у собак эти права. Так и сталось. Кошки выкрали пергамент, на котором были написаны права, спрятали его в кладовой под кучу старого хлама.

Там его увидала мышь, обрадовалась она, побежала к своим сестрам и похвасталась находкой. Мыши стали держать совет: как им поступить, чтобы эти права себе присвоить. Долго не могли они ничего придумать. Но вот самая старшая и мудрая мышь встала и пропищала следующее:

— Сестры! По-моему, лучше всего — съесть эти права. Тогда мы окончательно завладеем ими и никто не сможет отнять их у нас.

Ее предложение понравилось всем мышам. Они тут же устроили славный пир и съели все права до последнего кусочка.

Вскоре у собак была общая сходка, и они попросили хранителя прав предъявить славному собранию грамоту. Хранителю волей-неволей пришлось признаться, что права украдены у него кошками — о чем он уже доведался. Собаки сейчас же набросились на кошек и стали требовать у них свои бумаги. Кошки сначала было отпирались, но собаки не давали им житья. Тогда кошки постановили отдать права. Пошли за ними. Видят: на месте их нет. В хранилище, где были спрятаны бумаги, имели свободный доступ только мыши. Поэтому кошки стали требовать бумаги у них. Но мыши не могли отдать права: по совету старшей сестры они их давно уже съели.

С тех пор собаки ненавидят кошек и всюду преследуют их. А кошки винят в этом мышей и поклялись им отомстить. Вот почему собака рычит на кошку, а кошка губит мышей.