На другой день он привел рабочих, и они начали рыть арык из кокандского вилайета (вилайет – основная административно-территориальная единица в некоторых странах), а потом выстроили много домов, в которых Дод поселил бедняков. По указанию мальчика бедняки заложили сад на тысяче танапов земли (1 танап – 334.4 кв. м.). И этот сад был назван именем Дода.

Прошло семь лет, и падишах прислал за Додом своих есаулов. Они посадили Дода в золотую клетку, клетку поставили на коня и привезли во дворец.

Падишах приветствовал Дода:

– Теперь ты мой. Ты не забыл, что я тебе отец, а ты мне – сын. Сними с себя маску и садись за трон.

– Позвольте мне сходить к матери и спросить позволения у нее снять маску,- ответил Дод.

А для его матери падишах выстроил дворец. Сорок ступеней в нем были сплошь из жемчуга и алмазов. Ей прислуживали сорок рабынь и сорок прислужниц. Каждый день для матери Дода варили плов с мозгами сорока баранов.

Пришел Дод к матери и говорит:

– Матушка, падишах требует, чтобы я опять снял маску. Там сидят мудрецы, визири, вельможи, есаулы и военачальники. А вдруг, когда я сниму маску, падишах снова упадет без чувств? Не найдется ли среди придворных какой-нибудь враг, который убьет падишаха, а потом отвечать придется мне?

– Открой-ка рот, мой сын, – сказала ему мать.

Дод открыл рот, она дунула в него и говорит:

– Теперь иди, не бойся. Садись на трон.

Дод вернулся во дворец, сел справа от падишаха и только здесь снял с лица маску.

Увидев его красоту, все придворные поразились и хором воскликнули:

– Поздравляем вас, падишах, с сыном!

Падишах засыпал их бриллиантами и жемчугом.

Дод вышел в роскошный сад. Пораженные его красотой, птицы полетели к нему. Убежав от них, Дод пошел на верблюжий двор. Там караванщики стали восторгаться им. Тогда он убежал на женскую половину дворца. Увидев его, девушки окружили его. Выбежал он от них на улицу, а там начали восхвалять его сорок привратников. Ушел Дод в потайную комнату дворца, лег на кошму и уснул. Приснилось ему, будто с горы Кухикаф прилетела прекрасная пэри, держа в одной руке шампур с шашлыком, в другой – сосуд с вином. Угостив Дода шашлыком и вином, она улетела. Проснулся Дод, посмотрел – нет никакой пэри.

Зайдя в птичник падишаха, Дод посадил на руку охотничьего сокола, взял лук и стрелы и прошел в дворцовую конюшню. Вывел он оттуда коня Тульпара, сел на него и отправился искать пэри своего сна.

Проехал Дод горы, степи, озера и добрался до горы Кухикаф, где находился Сезам. Три дня и три ночи ездил он по той горе. Наконец из ущелья выскочил олень и побежал в степь. Погнался Дод за ним и тоже очутился в степи.

Семь дней и семь ночей скитался Дод по степи и наконец приехал к берегу реки. Воткнул он здесь палку в землю, посадил на нее сокола.

Сидит он на берегу реки, отдыхает. Вдруг на другом берегу прямо перед ним появился старик в чалме, конец которой свисал на плечо, в желтом халате и с посохом в руке.

Лицо старика так и светилось. Дод почтительно поклонился ему.

– Эй, джигит, не следовало бы вам останавливаться здесь. В реке обитают дивы, – сказал Доду старик. – Я знаю, вы приехали сюда в поисках возлюбленной, но она не дочь человека, а неземная пэри. Живет она под водой и нет никакой возможности достать ее со дна реки.

Тогда Дод горько заплакал.

– Ладно, – сжалился над ним старик. – Я достану тебе пэри. Закрой глаза и открой их только через семь мгновений, не раньше!

Дод закрыл глаза, открыл их через семь мгновений и увидел, что неведомо, как он очутился рядом со стариком на другом берегу реки.

– Сын мой, – сказал старик, – пойди вон к тому дереву. Ствол его изумрудный, ветки рубиновые, а листья алмазные. Под деревом увидишь жилище. В нем спят дивы и пэри. Увидишь в том доме сорок одну комнату. В каждой из них горят свечи из жемчуга, не гляди на них. Войдешь в самую последнюю комнату и в стенной нише увидишь три тыквы. Возьми ту, что стоит посредине, и принеси ее мне.

Дод сделал так, как велел ему старик, зашел в самую последнюю комнату и принес среднюю тыкву.

– Вот она, сын мой, та, которую ты видел во сне. Возьми ее. Теперь закрой глаза и открой через семь мгновений.

Через семь мгновений Дод увидел себя возле своего коня.

Старик с другого берега реки сказал ему:

– Ты ехал сюда четырнадцать дней. Я тебя научу одному заклинанию, произнеся его, ты вмиг домчишься до дома.

Взяв тыкву и сокола, Дод вскочил на коня.

– Помни же, сын мой, бери, не отдавай, набирай, но сам не рассыпай. В пути не шути с тыквой, не накликай беду на свою голову, – напутствовал старец Дода.

Проехал Дод некоторое время, остановил коня и подумал: «Во сне я видел пэри. Старик, конечно, колдун, но на что мне пустая тыква?»

Он схватил тыкву и хотел ее выбросить, но вдруг она заговорила тонким приятным голосом:

– О, как мне больно!

Выхватив из ножен саблю, Дод концом ее приоткрыл крышку тыквы и видит – внутри сидит девушка невиданной красоты: назвал бы ее луной, но у нее есть губы, назвал бы солнцем, но у нее есть глаза; на правой щеке была у нее прелестная родинка, сорок кос ее были унизаны изумрудами, жемчугами, рубинами.

Увидев в тыкве девушку, Дод лишился чувств.

Пэри вышла из тыквы и начала обмахивать юношу своим покрывалом, приводить в чувство.

– О, моя прекрасная возлюбленная! Какого сада ты цветок, какого сада соловей ты? Человек ли ты, или пэри, или див? Кто сотворил такое чудо? – промолвил Дод, едва сознание вернулось к нему.

– Не послушался ты старика, обошелся небрежно с тыквой, накликал на себя беду, – сказала ему пэри. – Теперь есть три способа привезти меня к себе домой.

– О, чудо мира, – возразил плененный красотой пэри юноша, – я и так увезу тебя на коне, укрыв своим золотым халатом и златотканым покрывалом.

– Нет, – сказала пэри, – не могу я ехать на коне, отвезите меня в крытой арбе.

– О, моя бесценная! До города осталось немного. Когда доедем до его окраины, я оставлю тебя под крышей какой-нибудь бедной хижины, а сам поеду вперед, приведу сорок девушек и затем на арбах, под звуки карнаев и сурнаев, отвезу тебя во дворец с лестницей из восьмидесяти ступенек. Лестница дворца будет из мрамора, потолки из кораллов, а башни из рубинов.

Пэри согласилась. Уселись они с Додом на коня и направились к городу. Въехав в него, Дод оставил девушку в бедной хижине, а сам отправился во дворец за арбой и свитой. Оставшись одна, пэри вышла на крышу, приоткрыла златотканое покрывало и с улыбкой стала оглядываться по сторонам. Видит: на пороге напротив сидит старушка. Улыбнулась ей пэри. Не знала она, что старушка эта была могущественной колдуньей. За один присест съедала она сорок баранов, выпивала сорок бурдюков воды, а своим дыханием могла заставить крутиться тяжелый мельничный жернов.

Старуха-колдунья сразу заприметила улыбающуюся пэри.

«Отчего это вдруг стало светло», – подумала колдунья и, взяв кувшин, вышла на улицу, будто за водой.

Пэри вновь улыбнулась и поклонилась старухе.

Колдунья посмотрела на нее и попросила:

– Будь доброй, доченька, сойди вниз и набери-ка мне в кувшин воды.

Пэри рассердилась.

– Я вам не служанка, – возразила она.

– А я-то подумала: пойдет эта красавица к роднику, лучи ее красоты отразятся в воде, засияют, станет еще светлее, и я, старая, смогу тогда в своей темной комнатке и на прялке шерсти напрясть, и прибрать все, и обед сготовить, – сказала колдунья.

– Стану я воду таскать, – засмеялась пэри, – я пэри, могу обернуться и змеей, и голубем, и старухой.

Покачала головой колдунья и ласково так проговорила:

– Ну, если ты пэри, обернись-ка голубем, а я погляжу.

Кувыркнулась пэри и впрямь обернулась голубем, но не простым, а волшебным: с лапками из красных кораллов, с крыльями из рубинов, с клювом из жемчуга.

А потом снова кувыркнулась и обернулась опять пэри.

– Каких трудов стоило Доду привезти меня сюда, а вы говорите – достань воды! – сказала гордо пэри.

– Ладно уж, не доставай! – заявила с обидой колдунья. – Сама уж как-нибудь наберу! – и пошла к роднику.

Сжалилась пэри над старухой, стыдно стало.

– Постойте, бабушка, я вам наберу воды, так и быть, – крикнула она вдогонку и побежала за колдуньей, взяла из ее рук кувшин и пошла к роднику. Только пэри нагнулась, чтобы окунуть кувшин, как старуха подкралась сзади и толкнула ее. Пэри упала в родник и исчезла под водой.

Старуха пошла в хижину, где Дод оставил свою пэри, и уселась на подстилку, закрыв лицо златотканым покрывалом.

Скоро вернулся Дод, ведя за собой пятьсот конных воинов и сорок девушек на арбах с золотым верхом и серебряными колесами.

Вошел Дод в хижину, поднял златотканое покрывало, видит – сидит страшная старуха с вылупленными глазами.