– Что это за собачья голова лежит у тебя на коленях? Вставай-ка лучше да поедем со мной. Станешь моей женой будешь жить в холе да в роскоши. Разве что птичьего молока тебе недостанет.

Женщина переложила голову мужа на камень, подсела на коня впереди всадника и была такова.

Через часок-другой муж проснулся, и что же увидели его глаза! Жены нет как нет, а сам он лежит головой на голом камне.

Обидно ему стало, поднялся он и пошел на поиски. Ходит, ищет, а жены и след давно простыл.

Пришел он в одну деревню. Идет мимо каменного двухэтажного дома, и показалось ему, будто на балконе сидит жена. Пригляделся получше – так и есть, она! Только женщина, как приметила бывшего своего мужа, мигом юркнула в комнаты. А он решил: никуда отсюда не пойду, дождусь утра. Не признала она меня, должно быть, а то бы сразу пошла за мной – не камень же у нее вместо сердца, знает, что я за нее полжизни отдал.

Кликнул он хозяина, попросился на ночлег. Тот пригласил его в дом, усадил за стол. Одно невдомек мужу – что это жена глаз не кажет, даже на стол не вышла накрыть.

Пришло утро. Женщина снова не вышла. Тогда обманутый муж решил идти жаловаться царю.

Царь призвал к себе всех троих, поставил женщину лицом к лицу перед двумя мужчинами и спрашивает:

– Кто из них твой муж, и с кем ты хочешь жить под одним кровом?

Женщина указала рукой в сторону первого мужа и ответила с раздражением:

– Этого человека я и в глаза никогда не видела. Не идти же мне замуж за первого встречного! Мало, что я ему приглянулась!

Разгневался царь и велел казнить обманутого мужа как бессовестного лгуна.

Обреченный на смерть попросил у царя разрешения сказать несколько слов. Царь снизошел к его просьбе.

– Я этой женщине отдал полжизни, – воскликнул бедняга, – а она не желает меня даже признавать. Покарай же ее, всевышний, за ее коварство, отними у нее те годы, которые я, любя, ей уступил!

Не успел он произнести последние слова, как обманщица снопом рухнула наземь.

Перевод М. Гржендзица.

Было то или не было, жил на свете один царь. Был у него единственный сын, ловкий, смелый и такой пригожий, что краше и во всем свете не сыщешь. Пришло время юноше жениться. Призвал его к себе отец и говорит: иди, сынок, и подыщи себе невесту по душе.

Юноша послушался отца и, не откладывая, пустился в путь. Обошел он кругом всю землю, повидал много женщин, но ни одна из них не тронула его сердца. Сел он тогда на своего крылатого коня – раши и полетел на восток в надежде найти того, в чьих руках судьбы человеческие. Перелетел юноша через огнедышащую гору и оказался прямо пред дверьми рая. Взору его открылась такая чудесная, такая удивительная картина, что глядел бы – да не нагляделся. Долго простоял он как зачарованный, а потом стал медленно прохаживаться взад-вперед поблизости. Видит, навстречу ему идет седовласый старец. Поглядел он на юношу и спрашивает:

– Что это ты тут делаешь? Твое время еще не пришло.

– Я ищу того, в чьих руках судьбы человеческие, – ответил юноша.

– Людские судьбы в моих руках, – промолвил старец. – Говори, чего ты хочешь?

Юноша упал перед старцем ниц, обнял руками его колени и взмолился:

– Открой мне, кто моя суженая. Искал я ее по всему белу свету, да так и не нашел.

– Суженая твоя – дочь пастуха такой-то деревни, – ответствовал старец, – на ней ты и должен жениться.

– Чушь это! – воскликнул разгневанный юноша. – Как я, царевич, могу жениться на дочери какого-то пастуха! Сейчас же поеду в ту деревню, убью ее, и дело с концом.

Распрощался юноша со старцем, вскочил на своего крылатого коня, перелетел через огнедышащую гору и оказался возле дома того пастуха. Постучался. В калитку выглянул жалкий, одетый в рубище старик. Поглядел он на юношу и спрашивает:

– Что прикажешь, царевич?

– Я пришел, чтобы взять в жены твою дочь, – ответил юноша.

– Не бывать этому, – твердо проговорил старик, – не чета тебе, царевичу, дочь пастуха.

– Нет, я должен на ней жениться, так мне на роду написано, – продолжал настаивать царевич.

Пастух не стал больше перечить и пригласил юношу в дом.

Когда настала ночь, юноша встал и подкрался к постели девушки. «Коли ты и впрямь судьба моя, так вот тебе!» – прошептал он и вонзил в живот спящей нож.

– Спасите, убивают, – пронзительно вскрикнула девушка.

Пробудившийся от крика старик с трудом нашарил во тьме лучину, запалил ее трясущимися руками и видит, дочь его лежит вся в крови.

Запряг старик арбу, положил на нее раненую дочку и поспешил в город, авось, думает, врач поможет.

Только въехал он в городские ворота, а навстречу – правитель того города. Увидел он лежащую на арбе дочь пастуха, понравилась она ему, он и говорит: отдай, дескать, мне девушку. Человек я бездетный, буду заботиться о ней, как отец родной, вылечу, выхожу, наукам обучу и замуж отдам.

Что было делать несчастному пастуху? Согласился он. Простился с дочерью и направился восвояси.

А правитель города, и правда, вылечил девушку, выходил, воспитал и обучил разным наукам. Ходила она в дорогих шелковых платьях и стала так хороша, что ни в сказке сказать, ни пером описать.

Шло время, а царский сын все продолжал искать себе невесту по душе. После долгих странствий подошел он как-то к городу, где жила теперь девушка. Притомившись с дороги, решил он отдохнуть у родника. И – глядите-ка, что такое судьба! – в это же время подошла к роднику и пастушья дочь. Она сразу узнала царевича, но не подала никакого виду. А он ее вовсе не признал, только она ему с первого же взгляда приглянулась. Стал он расспрашивать у людей, кто она, откуда и чья дочь. Один старик рассказал ему, что она дочь правителя города, холеная да неженая.

«Вот это для меня подходящая пара», – подумал юноша-царевич и, чего рассказ тянуть, долго не мешкая, женился на ней.

Прошло немного времени, и муж приметил на животе жены шрам.

– Что это у тебя? – удивился он.

– А ты, видно, запамятовал, как ранил меня в живот, – лукаво ответила она.

Тут только царевич смекнул, что женой его стала дочь пастуха. И понял он, что, как ни крути, от судьбы никуда не уйдешь.

После того они жили еще долго и счастливо.

Перевод М. Гржендзица.

У одной горемычной вдовы был единственный сын. Когда мальчик подрос и вступил в пору мужества, он без памяти влюбился в девушку, писаную красавицу.

Девушке он был не очень-то мил, и она, решив от него избавиться, как-то раз сказала ему: «Если ты любишь меня больше, чем мать свою, то пойду за тебя, а нет, так и не надейся. Докажи же свою любовь, принеси мне сердце матери».

Не долго думая, одержимый любовью юноша вырвал из груди спящей матери сердце и, держа его горячее, еще трепещущее в руках, стремглав полетел к дому своей возлюбленной. На бегу он споткнулся о камень и растянулся во весь рост. Сердце выскользнуло у него из рук и с глухим стуком ударилось оземь.

Тяжко застонало сердце и с тревогой воскликнуло:

– Горе матери твоей, сын мой, не больно ли ты ушибся?

Мигом протрезвился возлюбленный безумец. Лютая злоба захлестнула его. Он вскочил на ноги и, не помня себя, побежал дальше. Увидя ожидавшую его девушку, он с такой яростью метнул ей в грудь истекающее кровью материнское сердце, что она упала навзничь и испустила дух. «Вот тебе, – крикнул он, – сердце моей матери, а вот тебе и смерть твоя!»

Перевод М. Гржендзица.

Когда-то лоза и соловей души друг в друге не чаяли. Присядет, бывало, соловей на лозу и поет-заливается. А лоза слушает и от умиления льет горячие слезы.

Однажды соловей пел особенно страстно и самозабвенно, а лоза под чарами волшебных звуков на глазах крепла и наливалась, выпуская во все стороны юркие молодые побеги. Очарованный певец и не заметил, как очутился в смертельной опасности – ноги его опутывали и опутывали тоненькие и цепкие, как щупальца, ростки.

Всю ночь напролет, пьянея от возбуждения, заливался соловей, а лоза плакала и плакала, все крепче обвивая ноги певца прочной сетью.

Когда наступил рассвет, протрезвевший от страстного угара, обессиленный соловей захотел взлететь, но, как ни силился, не сумел поднять свое тело. Напрасно бился он и лихорадочно взмахивал крыльями. Все было тщетно. Так, в безнадежной борьбе, и распрощался несчастный певец с жизнью.

Вот и все.

Только с той поры все потомство соловья возненавидело и виноградник, и лозу. Теперь никто из соловьиного рода и близко от виноградника не пролетает.

Перевод М. Гржендзица.