№529 [552]

Жил-был старик, у старика был колодец, а в колодце-то елец[553], тут и сказке конец.

Жил-был царь, у царя был двор, на дворе был кол, на колу мочало; не сказать ли с начала?

«Сказать ли тебе сказку про белого бычка?» — «Скажи». — «Ты скажи, да я скажи, да сказать ли тебе сказку про белого бычка?» — «Скажи». — «Ты скажи, да я скажи, да чего у нас будет, да докуль это будет! Сказать ли тебе сказку про белого бычка?»[556]

«Рассказать ли тебе докучную сказочку?» — «Расскажи». — «Ты говоришь: расскажи, я говорю: расскажи; рассказать ли тебе докучную сказочку?» — «Не надо». — «Ты говоришь: не надо, я говорю: не надо; рассказать ли тебе докучную сказочку?» — и т. д.

Под названием «Прибаутки» Афанасьев поместил ряд текстов самого различного жанрового (главным образом песенного) характера.

«Государь ты наш Сидор Карпович, много ли тебе от роду лет?» — «Семьдесят, бабушка, семьдесят, Пахомовна!» — «Государь ты наш Сидор Карпович, когда ты умирать будешь?» — «В среду, бабушка, в среду, Пахомовна!» — «Государь ты наш Сидор Карпович, когда ж тебя хоронить будут?» — «В пятницу, бабушка, в пятницу, Пахомовна!» — «Государь ты наш Сидор Карпович, чем тебя поминать будут?» — «Блинами, бабушка, блинами, Пахомовна!» — «Государь ты наш Сидор Карпович, во что после тебя позвонить будет?» — «В сковороду, бабушка, в сковороду, Пахомовна!» — «Государь ты наш Сидор Карпович, много ли у тебя детушек?» — «Семеро, бабушка, семеро, Пахомовна!» — «Государь ты наш Сидор Карпович, чем после тебя поить-кормить будет?» — «По миру, бабушка, по миру, Пахомовна!» — «Государь ты наш Сидор Карпович, по миру ходить — зима студена!» — «В лапотках, бабушка, в лапотках, Пахомовна!» — «Государь ты наш Сидор Карпович, по миру ходить — собаки съедят!» — «С палочкой, бабушка, с палочкой, Пахомовна!» — «Государь ты наш Сидор Карпович, по миру ходить — не во что милостыню класть!» — «В сумочку, бабушка, в сумочку, Пахомовна!»

«Куда, миленький, снаряжаешься?» — «Не скажу». — «Скажи, мой дорогой, куда снаряжаешься?» — «В город на ярманку». — «Миленький, возьми меня с собой!» — «Не возьму». — «Возьми, мой дорогой, меня с собой». — «Садись на самый краешек». — «Что у тебя, миленький, в возу?» — «Не скажу». — «Что, мой дорогой, в возу?» — «Яблоки». — «Дай мне, миленький, яблочко». — «Не дам». — «Дай, дорогой, яблочко». — «Возьми одно». — «Где мы, миленький, ночуем с тобой?» — «Не скажу». — «Скажи мой дорогой, где ночуем с тобой?» — «В большой деревне, у попа в пелевне[560]».

«Коза, коза, лубяные глаза, где ты была?» — «Коней пасла». — «А кони-то где?» — «Николка увел». — «А Николка-то где?» — «В клеть ушел». — «А клеть-то где?» — «Водой унесло». — «А вода-то где?» — «Быки выпили». — «А быки-то где?» — «В гору ушли». — «А гора-то где?» — «Черви сточили». — «А черви-то где?» — «Гуси выклевали». — «А гуси-то где?» — «В вересняк[562] ушли». — «А вересняк-то где?» — «Девки выломали». — А девки-то где?» — «Замуж выскакали». — «А мужья-то где?» — «Все примерли».

«Галка-копалка, ты куды, галка, летала?» — «На дедину полянку». — «Чего делают на дединой полянке?» — «Грамоту пишут, на девицу здышут»[564]. — «Девица, девица, сходи за водицей!» — «Рака боюся!» — «Рак на болоте, рубахи колотит, в цветном платье; трои сани с козырями, трои с вычурами».

Гуси-лебеди летели, в чисто поле залетели, в поле банюшку доспели. Воробей дрова колол, таракан баню топил, мышка водушку носила, вошка парилася, приушмарилася[566]; бела гнида подхватила, на рогожку повалила; сера блошка подскочила, ножку подломила, в передбанок вошку выносила...

Кот на печи сухари толчет, кошка в окошке ширинку[568] шьет, свинья в огороде овес толчет, курочка в сапожках избушку метет; вымела избушку, положила голичок под порожичок.

Ходит курочка в сапожках, выронила перышко, из перышка-то ядрышко; укатилось оно на Иваново село. На Ивановом селе-то собачка на лычке потявкивает, медведь на цепочке порывается, господин на печке обувается, госпожа за печкой оладьи печет, сухари толчет.

Слеталися птицы стадами, садилися малыми рядами, пели они — воспевали, жалобно причитали: кто у нас на море бо́льшим? Кто на синем-то меньше? На море орел царем, на море орлица царица, его голубушка перепелка, русский гусь торговый, сера утка попадья, воробышек дьячок, малые чирята крылошане, дикие гуси дворяне, на море филин водовозом, на море журавль перевозом: то-то ли долгие ноги, то-то ли короткое платье! Журавль по бережку ходит, людей перевозит, цветно платье не мочит; галочки черноваты, малиновки штуковаты[571], синички молодицы, касаточки красны девицы; малая птица синица сенушко косить не смогает, по корму скотинушку пускает; жаворон[572] воспевает, слышит весну красну, слышит лето тепло: стала мать-рожь на колос метаться, скотинушка в лес убираться; ворона-то вшивая, понаплетка фальшивая, летом ворона по суслонам[573], зимой ворона по дороге, каждого следу перегребает, каждого братом называет; сорока-то гостиная жена, хочет щепотко[574] ходити, с денежки на денежку ступать, рублем ворота отпирать, полтиною замечать, без калача исть не сядет, без водки не изопьет.

Лежит зайка под кустом; охотники за ним взорят, зверя малого ловят. Скочил зайка на ноги: «Вы, охотнички, идите — на мой хвостик посмотрите!»

«Заинька серенький, где ты был-спобывал?» — «Был я, побывал в огороде-ельничке, в амбарчике-спальничке». — «Кого видел-сповидал?» — «Видел я, повидал три девчины хороши, три любчины пригожи; Анюшенька черноброва, черноглаза лучше всех». — «Заинька серенький, они звали ли тебя?» — «Звали-звали, позывали: Катюша на часок, Марьюша на денек; Анюшенька удала́ на недельку позвала». — «Заинька серенький, кормили ли тебя?» — «Катюша-то блинами, Марьюша-то пирогами; Анюшенька удала́ кашу с маслом поднесла». — «Заинька серенький, поили ли тебя?» — «Катюшка-то пивцом, Марьюша-то винцом; Анюшенька удала стакан меду налила». — «Заинька серенький, положили ли тебя?» — «Катюша-то на лавку, а Марьюша на другую; Анюшенька удала́ подушечку подала». — «Заинька серенький, не били ли тебя?» — «Катюша-то клюкой, а Марьюша кочергой; Анюшенька удала́ за ушеньки подрала». — «Заинька серенький, провожали ли тебя?» — «Катюша-то на сенец, а Марьюша на крылец; Анюшенька удала́ за ворота провела».

Тень-потетень, выше города плетень; на поли́це трубица гороховая, на печи калачи, как огонь горячи, с печки упали, в горшочек попали. Кушайте, бояре, пова́рных щей. Тетка-божатка[577], сошей-ка рубашку, тоне́ньку, беле́ньку, косой вороток. Поеду я жениться, на сивке, на бурке, на соловой кобылке. Кобылка, кобылка, не сдерни овина; в овине Арина ткет полотно, перетыки-то[578] кладет, да недотыкивает. Шапка-татарка поехала по лавкам; бей в доску́ да поминай Москву. Как на Вологде вино по три денежки ведро, хоть пей, хоть лей, хоть окачивайся! Куколка, куколка, для ча долго не жила? Я боялась типуна. А типун-то не судья, а судья-то лодыга. Лодыгины дети хотят улетети за Иванов город. Они по грамотке пишут, на девицу дышут. Девица, девица, поди по водицу! На дороге-то волки горох молотили, поповы ребята попу-то сказали, попадья-то с печи обломала плечи. Сём-пересём на лопатке испечен; мужик песню спел, на капустник сел, съел три короба блинов, три костра пирогов, заулок рогулек, заход калачей, маки́нницу суло́ю[579], овин киселя, поваренку щей!

Ну-тка, дядюшка Корнило, запрягай-ка ты кобылу, у Макарья на песку приразмычь горе-тоску: стоит бражка в туеску[581], бражка пьяная-пьяна, весела хмельная голова! Бражку порняй[582] выпивай!..