Джигит запомнил слова девушки.
Прошло некоторое время, и они доехали до дома. Всё войско падишаха вышло их встречать, визири, хотя и притворно, встречают их с поклонами. Сам падишах, подняв саблю наголо, вышел навстречу джигиту, похвалил его за то, что он привёз девушку и повёл его во дворец. По двум сторонам до самого дворца он поставил солдат в два ряда. Как только они вошли во дворец, падишах со словами: «Добро пожаловать, проходите вперёд», — пустил джигита вперёд, а сам идёт позади.
— Ну, джигит, — говорит падишах, — сколько месяцев, сколько лет был ты на чужбине, устал, наверное, пойдём в эту комнату, отдохнёшь, пожалуй сюда.
Открыл он дверь комнаты, приглашает джигита зайти туда, задумал покончить с ним.
Джигит говорит:
— Эх, падишах мой — султан мой, сколько бы я бед не пережил, мне не положено идти впереди вас, вы сами пожалуйте вперёд.
Сказав это, джигит собрал все свои силы и втолкнул падишаха в эту дверь. В яму, которая была вырыта для джигита, падишах упал сам.
Джигит с девушкой очень обрадовались, освободившись от злого падишаха. Позвав визирей, джигит строго наказал каждого из них за то, что они причинили ему столько страданий. Они стали вместе жить–поживать. Вчера туда пошёл, позавчера пришёл.
70. БЕЛАЯ КОБЫЛИЦА
В давние–давние времена жил, говорят, один крестьянин. Было у него три сына. Младший из них дураком был.
Однажды стали по ночам стога убывать, кто–то повадился хлеб у крестьянина воровать. Думал, думал крестьянин, потом позвал сыновей и сказал:
— Надо хлеб караулить, а не то останемся мы ни с чем.
Первым отправился хлеб стеречь старший сын. Он поле обошёл, стога сосчитал да спать улёгся. «Если вор придёт, услышу ведь», — подумал он. И проспал всю ночь сладким сном. А наутро глядит, одного стога нет, будто и не бывало его никогда. Отец рассердился, отругал старшего сына.
На вторую ночь второго сына послал, велел хорошенько хлеб стеречь, не спать, не дремать, а постараться вора поймать. Пришёл средний сын на поле. Ходил, ходил, да, видать, забыл отцов наказ. Уснул молодецким сном, ничего не слышал. А наутро глядит — ещё одного стога нет.
Ну, как водится в сказках, пришёл черёд караулить хлеб младшему сыну, Дураку. Он и поле не обошёл, и стога считать не стал, а забрался на самый высокий стог, чтоб виднее было. Крепился, не спал, но к утру разморился да и сам не заметил, как уснул. Вдруг слышит сквозь сон, где–то совсем рядом солома хрустит. Хруст–хруст–хруст–хруст. «Да ведь это кто–то солому ест», — понял Дурак и глянул вниз. Глянул и обомлел Дурак: у стога, на который он забрался, стояли три кобылицы, белые–белые, как первый снег, большие–большие, как три горы. И поедают кобылицы хлеб, что велено Дураку стеречь, сочно перемалывают солому, только раздаётся дружный хруст. Хруст да хруст, хруст да хруст — и половины стога как не бывало. Лежит Дурак, дрожит, стог–то всё ниже опускается. Что делать бедняге? Ничего ему не остаётся, как вцепиться в гриву одной кобыле, да сесть на неё верхом. Вскинулась Кобылица, помчалась по полю. Под её копытами загудела земля, даже вздрогнула, и густая пыль поднялась столбом. Уж как старалась Кобылица сбросить непрошеного седока! И взлетала ввысь, и на землю падала, а Дурак вцепился в лошадиную гриву так, будто прирос к ней, от страха глаза зажмурил, а сам думает: «Будь что будет».
Так носились они до первой зари. И взмолилась Кобылица, заговорила человеческим голосом:
— Ты храбрый джигит, я подчиняюсь твоей воле, куда велишь пойти, туда пойду, что прикажешь сделать — сделаю.
— Пошли, — говорит Дурак, — меня дома ждут.
И привёл Дурак Кобылицу домой. Удивились отец и два старших брата. Никогда они не видели такой красивой лошади. О такой красоте даже никто никогда и не слышал. Похвалили Дурака, накормили вкусно.
Поглазеть на Кобылицу сбежался народ. Весть о диковинной лошади разнеслась по всей округе. Всем хотелось увидеть её своими глазами, так она была хороша. Всем хороша, да одно плохо — много корму съедает. За два месяца она у крестьянина весь годовой запас проела. И к тому же одного Дурака только слушается, ему одному подчиняется. Никого другого близко к себе не подпускает. И сказал однажды отец:
— Хороша Кобылица, да не для нас. Она же по миру нас пустит. Всё на прокорм ей уходит, нам самим скоро есть будет нечего. Надо Кобылицу продавать.
Старшие братья с отцом соглашаются, а младший упёрся, ни в какую не хочет с Кобылой расставаться. Только его никто и слушать не стал, без него решили продать красавицу Кобылицу. И вот, хотите верьте, хотите нет, а покупателя найти не могут. Шутка ли такую лошадь купить! Сама–то по себе она бесценная, да ещё каждый день подавай ей целый стог. Никаких денег не хватит такую лошадь купить. Уж куда только ни ездили отец и его старшие сыновья, и в Петровск и в Саратов, кому только ни говорили. Но не нашёлся такой богач, у которого хватило бы богатства купить Кобылицу. И надумал крестьянин ехать в Петербург, показать Кобылу царю. Наверняка царю Кобылица понравится, а богатство у царя Миколая, говорят, несметное. Как надумали, так и решили сделать. Стали собираться в дальнюю дорогу: Один Дурак не собирается. Лежит себе на печи и ни о чём не думает. Отец говорит ему:
— Слезай с печи, выводи Кобылицу, поедем царю её продавать.
А Дурак в ответ:
— Вам надо, вы сами её и выводите. А мне на печи хорошо. Никуда я отсюда не пойду.
Знает Дурак, что Белая Кобыла одного его будет слушаться и ни с кем другим со двора не пойдёт. Рассердился отец, вытащил кнут из–за кушака.
— Вот я тебя сейчас выпорю, — сказал он.
Делать нечего, пришлось Дураку согласиться везти Кобылицу к царю.
— Ладно, — говорит, — вы вперёд отправляйтесь, а я вас потом догоню.
— Ну если обманешь, получишь, что заслужил, — пригрозили братья.
— Не бойтесь, — отвечает Дурак, — я не из тех, кто врёт.
И отправились они в путь–дорогу, отец и два старших брата Дурака. Сам он на печи остался лежать. Целую неделю дома сидел, с печи не слезал, а через неделю сел верхом на Кобылицу и тоже отправился в путь. Кобыла почуяла седока, своего хозяина, взметнулась, как птица, и помчалась, земли не касаясь. В тот же час догнал Дурак отца с братьями и далеко позади себя оставил. Те только рты от удивления раскрыли. Оказывается, они ещё и до Москвы не доехали.
Летит Дурак на Белой Кобыле, даже ветер догнать его не может. Вдруг видит Дурак, впереди что–то сверкает, да ярко так. Остановил он лошадь, решил посмотреть, что это. Глядит, а это птица Семруг рвёт когтями мертвечину. Изловчился Дурак, ухватился за длинный птичий хвост. Метнулась птица, взмахнула сильными крыльями и улетела, оставив в руках Дурака одно сверкающее перо. Полюбовался Дурак пером, спрятал его за пазуху и отправился дальше в путь. Совсем немного и проскакал он на своей быстрой Белой Кобылице, как уже оказался в Петербурге. Само собой понятно, что удивился Дурак, увидев большой город, в котором царь живёт. Дома каменные, улицы широкие, резными решётками сады огорожены. Хороший город, что и говорить. Едет Дурак, по сторонам глазеет и не замечает, что весь народ в Петербурге, от мала до велика, прямо остолбенел, увидев Кобылицу. Богатые горожане рты разинули. У заморских гостей от изумления память отшибло, забыли, куда шли, стоят на белую красавицу любуются. Каждому хочется такую лошадь иметь.
А Дурак стал поджидать отца и братьев. Через несколько дней и они добрались до царского города.
Весть о необыкновенной Кобылице до царя дошла. Захотелось царю купить её. Заморские принцы тоже мечтают о белой красавице. Жалко Дураку отдавать в чужие земли Кобылицу. Он об одном только и думает, чтоб царь купил её. Да и царю жалко выпускать из своих рук быструю, как птица, белую, как первый снег, необыкновенную лошадь. Вот и спрашивает он у крестьянина:
— Что просишь за лошадь?
— Три тысячи золотыми, — отвечает тот.
Великую цену заломил крестьянин — целое состояние. Но царь и глазом не моргнул, согласился. Никогда, ни в каких других землях не видел он такой красивой лошади. Иметь её — для царя большая радость. А к слову сказать, ему и денег не жалко: разве ж он пот проливал, работал, трудился?
Купил царь лошадь. И повели её в царские конюшни. Только не слушается Белая Кобылица царских конюхов, никого к себе не подпускает. Копытами бьёт, глазами сверкает. Тогда царь позвал крестьянина и говорит:
— Оставляй одного из сыновей за лошадью смотреть, а то она никого не слушается.
И сказал крестьянин сыну Дураку:
— У царя–батюшки, у государя нашего останешься, за Кобылицей сам будешь ходить.
Обрадовался Дурак, ему и самому не хочется с Белой Кобылицей расставаться, но виду не подаёт.
— Ладно, — говорит, — останусь у царя, если он купит мне красную рубашку и новые лапти.
Царь пообещал купить, что просил Дурак.
Крестьянин со старшими сыновьями домой к себе в деревню уехал. Младший конюхом при Белой Кобыле остался. Дурак очень любил свою лошадь. Холил её и нежил. Шёлковую гриву расчёсывал, чистил, мыл и сверкающим пером птицы Семруг обглаживал. И что за чудо! Проведёт Дурак пером, лошадь ещё белее становится, искриться начинает. И стала она красивее прежнего. Чистым серебром засверкала. Диву даются другие царские конюхи, вошла в них зависть. Ведь остальные царские лошади да кони кажутся теперь совсем некрасивыми. Царь сердится, ругает конюхов.