Послал береговой шаман белоголовых гусей, чтобы разыскали и вернули Тайкыгыргына. Подлетели гуси к камню посередине моря. Стали камень ломать, не смогли. Тогда вырвали камень с большим трудом из воды и полетели с ним обратно.

Очень тяжелый камень — уронили они его и оставили. Полетели к шаману, спрашивают, что дальше делать.

Пока гуси к шаману летали, беглецы домой пришли. И стали дома жить.

— Если хочешь повидать своих сородичей, перекочуем к ним поближе, — сказал Мутлювьи Тайкыгыргыну.

Оставили свою ярангу и тут же в путь отправились. Пришли они, а реккены спят. Пролезли среди спящих и тоже уснули. Наутро Мутлювьи говорит Тайкыгыргыну:

— Сходи к соседям, кликни их, скажи им, что мы сюда перебрались.

Тайкыгыргын пошел к соседям. Вошел к ним. Зарычали на него реккены, но затем узнали своего сына.

— Ах, здравствуй! Где твои товарищи, что с ними? Почему ты один?

— Они в добром здравии. У ваших соседей остановились.

— Вот, спасибо! Скажи отцу, чтобы стал нашим предводителем, — говорит старик реккен Тайкыгыргыну.

— Тебя хотят сделать предводителем этого села, — сказал Тайкыгыргын Мутлювьи, когда вернулся.

Мутлювьи согласился. Собрал всех реккенов и сказал им:

— С этого дня вы будете питаться только мясом животных, хватит есть человечье мясо! Не будете слушаться, я вам большую взбучку устрою! Запомните мои слова!

Стал народ реккенов добывать морского зверя, а также диких оленей. Но иногда им очень хотелось человечьим мясом полакомиться. Вот однажды просят они Мутлювьи:

— Отпусти, пожалуйста! Хоть разок пойдем нашей еды поищем! Мы скоро вернемся!

— Ну, раз уж очень хотите, отпускаю вас! Но только врагов ищите, наших людей не трогайте!

Ушли реккены. Действительно, скоро вернулись. Привели много человечков. Пошел Мутлювьи посмотреть. Вдруг стал пинакульских узнавать. Тогда он и говорит людоедам:

— Вот этих отпустите! Экие непослушные! Говорил ведь, чтобы не трогали моих сородичей. Я вас больше не отпущу! С этих пор будете питаться тем, чем и мы, — только мясом животных.

С тех пор он совсем реккенов себе подчинил и стал их кормить только мясом животных. Перестали они охотиться на людей.

Рассказал житель Анадыря Тегрылькут, зап. В. Ятгыргын, пер. 17, И. Инэнликэй.

Опубл.: Ятгыргын, 1963, стр. 68 [на чук. яз.]. В русском переводе публикуется впервые.

Говорят, жили когда-то Икычуринский144, Колючинский145 и Науканка146. Все они были шаманами. Науканка не хотела замуж выходить.

Однажды во время камлания встретились шаман Колючинский и шаман Икычуринский. И вот Колючинский позвал в гости Икычуринского.

Назавтра, проснувшись, Икычуринский сказал матери, что идет в гости к Колючинскому. Сказал и отправился в гости.

— Ой, кто там? — спросил сидевший в пологе Колючинский, услышав, что кто-то в сени вошел.

— Это я, Икычуринский, — отвечает гость.

— Ну входи в полог, раз пришел. Давай посытнее поедим, — говорит хозяин.

И вот приготовила мать Колючинскому вкусную еду. Молодую птицу сварила. Поели шаманы, решили отдохнуть: вечером все равно ничего не могли сделать.

— Давай пока поиграем, — сказал Колючинский и достал бубен.

Стал гость камлать. Колючинский спрашивает:

— Кого, интересно, ты взял в товарищи?

— Да вот баклана! А ты?

— Песца! Ты знаешь Науканку, которая не хочет замуж идти?

— Зачем ты меня о ней спрашиваешь? Наверное, хочешь пойти к ней? — говорит в ответ Икычуринский.

— Давай пойдем! Очень ее красоту хвалят.

— Ну что ж, пойдем! Вот только не верю я твоему песцу, — говорит Икычуринский.

— А ты не сомневайся! Лучше сейчас же пойти! Сегодня женщина третий день мячей не делает. Она ведь ежедневно мячи делает, чтобы они сторожили ее.

Отправились шаманы. Идут. Колючинский в песца превратился, а Икычуринский — в баклана. Принюхиваясь, песец бегает туда-сюда. Икычуринский и говорит:

— Ну его, песца, давай его оставим.

Дальше отправились. Идут, идут, вдруг Икычуринский под водой пошел, а на вопрос товарища ответил:

— Разве ты не видишь, ищет нас сторож женщины? Поэтому я пошел под водой.

Тут Икычуринский нырнул прямо в море и уже в селении женщины говорит своему товарищу:

— Вон женщина вышла, сторожа идет проверять! А мы давай под двумя камнями спрячемся!

А сторожем-то у женщины мяч был. Идет она с мячом в руках. Мяч прямо огнем горит, лучи во все стороны разбрасывает, все вокруг себя высвечивает. Чуть-чуть шаманов не высветил. Вошла женщина в дом. Мужчины вслед за ней тайком вошли. Вдруг отец говорит женщине:

— Завтра набей мяч птичьим пером, которое на берегу моря соберешь.

— Пойдем на берег и превратимся в птичье перо, — говорит товарищу Икычуринский.

Пошли они на берег моря и превратились в птичье перо.

Стала женщина наутро собирать птичьи перья. Проверила хорошенько, стала в мяч класть. Икычуринского сразу положила, а Колючинского долго щупала — наверное, о чем-то догадывалась. Но все равно и его положила.

Потыкала женщина мяч на всякий случай, да так и зашила, ни о чем не догадавшись. Стала мяч испытывать. Он, как и всегда, светится. Стала подкидывать его — на легкость проверять, мяч вдруг в воду покатился. Погналась женщина за ним. Вдруг увидела моржа. Выскочил из воды Икычуринский, проглотил мяч с женщиной и отправился домой.

— Раз уж мы ее вместе добывали, давай вместе ее мужьями будем, — говорит Колючинский Икычуринскому, — пусть она немного у тебя поживет, а потом я ее к себе возьму.

Немного спустя привел Колючинский Науканку к себе и оставил навсегда.

Вот однажды Икычуринский говорит матери:

— Что-то мы без внука живем. Ты убей эту женщину, а я ее потом оживлю!

Заболела женщина и, хоть лечил ее Колючинский, умерла. Долго Колючинский не хоронил ее. Похоронил, только когда мать позволила.

— Ну вот, похоронил Колючинский женщину. Пойду я за ней, — сказал Икычуринский своей матери.

Вдруг что-то треснуло на крыше. Сын снаружи говорит матери:

— Не пугайся, сейчас я ее внесу! А ты ее как можно быстрее оттаивай!

Оттаяла женщина, полнеть начала и прежней стала. Когда совсем оттаяла, посадил ее баклан — и ожила женщина. Хорошо стали жить, а Колючинский так один и живет.

Зап. В. Ятгыргын, пер. П. И. Инэнликэй.

Опубл.: Ятгыргын, 1963, стр. 61 [на чук. яз.]. В русском переводе публикуется впервые.

Мифологический сюжет превращения радуги в женщину сочетается здесь с сюжетом бытовой сказки (имущественное неравенство братьев); впервые отмечен только в чукотском фольклоре.

Говорят, жили два брата. Один брат богатый, две жены у него, а другой очень бедный. Бедный брат отдельно в землянке жил.

Всякий раз, как взойдет солнце, соберутся все в доме у богача и начнут на него трудиться: кто деревянные блюда делает, кто еще что-нибудь.

Самым последним приходил в дом богача младший брат.

— Ой, здравствуй, брат! Женщины, приготовьте нам поесть, — говорил каждый раз старший. — Тебя мои жены кормят, а ты приходишь самый последний, как будто уже женился.

Младший брат от стыда ковыряет ногой землю в сенях. И сядет есть только тогда, когда другие напомнят, что ему может ничего не остаться. Съест он всего две пригоршни и довольствуется этим. А вечером самый последний уходит. И к себе домой идет. Назавтра, когда ветер подует, снова у богача собираются, и младший, как всегда, самый последний приходит. Смеются над ним, а он давно к насмешкам привык.

Вот однажды вышел он опять самый последний. В море у самого берега, там, где малая волна начинается, увидел радугу. Посмотрел и домой пошел. Остановился у дома и снова увидел радугу. Любопытно ему стало, пошел туда. Ступил на то место, где радуга начинается, и увидел женщину, которая огонь в воде разжигает. Очень красивая женщина, все пальцы в перстнях.

Взглянула женщина вверх:

— Ну, иди сюда!

— Как же мне идти?

— А ты закрой глаза и прыгай!

Поглядел юноша — страшно прыгать. Решился наконец и прыгнул. Видит: очень красивая женщина совсем рядом. Сразу же стал обнимать ее.

— Сначала я приготовлю тебе еды, поешь, тогда и спать ляжем, — говорит женщина юноше.

— Нет, не голоден я, давай сразу ляжем!

— Если бы я не знала, что ты всегда голоден, если бы не видела, как твой брат над тобой издевается, не показалась бы тебе.

Сварила женщина всякой еды. Поели и спать легли.