— Хорошо, но взамен приведи мне жеребца старика Тантия.

— Ладно, — согласился дракон и отправился к старику Тантию.

— Тантий, а Тантий, дай мне своего жеребца!

— Дам, но взамен принеси мне березовый укрюк старика Унтия.

— Ладно, — согласился дракон и отправился к старику Унтию.

— Унтий, а Унтий, дай мне свой березовый укрюк!

— Забирай!

— А где же он?

— На том берегу моря.

— Как же мне туда добраться?

— Привяжи к себе большой камень и смело входи в воду.

Привязал дракон к себе камень, вошел в море да и утонул.

Так Далантай и его братья — Тонтий, Бинтий, Хантий, Тантий и Унтий — одолели злого дракона, а потом зажили мирно и счастливо.

 старые времена жил на свете старичок ростом в пядь, а с бородой в две пяди. Только и было у него имущества что плохонький баран, шелудивый пес да плетеная тележка.

Отправился однажды старичок путешествовать.

Тележка поскрипывает: скрип-скрип; баранчик голос подает: «Бон-бон»; пес позади бежит: «Гав-гав». Въехал старичок на холм, а там змея лежит. Схватил старичок змею — как-никак добыча! — швырнул в тележку и дальше поехал.

Повстречался ему на пути аил. Прихватил он оттуда острый колышек, старую колоду, семь птичьих яиц, медную колотушку и дальше поехал. Тележка поскрипывает: скрип-скрип; баранчик голос подает: «Бон-бон»; пес позади бежит: «Гав-гав».

Повстречалось старичку по пути жилище черного мангуса. Самого чудовища дома не оказалось, и старичок смело вошел в его жилье, наелся, напился досыта, а потом спрятал колоду в кровать, змею в бурдюк с кумысом, птичьи яйца в пепел, острый колышек за балку, а медную колотушку под притолоку. И сам спрятался, это ведь было нетрудно сделать: росту-то в старичке всего одна пядь!

Вот в сумерки возвратился домой черный ман-гус. Хотел было кнут за балку положить, да о колышек укололся. Хотел на кровать сесть, да о колоду больно ударился, хотел кумыса напиться, да змея его крепко ужалила, хотел огонь в очаге развести, стал пепел ворошить — яйца разбились, все глаза ему залепило. Испугался мангус. «Ну, — думает, — не иначе конец мне пришел». Хотел из юрты выползти, вдохнуть напоследок свежего воздуха, да свалилась ему на голову медная колотушка и прибила его насмерть.

Вылез старичок из своего убежища, и такой смех его разобрал! Подумать только! Он такой маленький, ростом в пядь, а одолел грозного и сильного мангуса!

днажды Бадай подрядился к одному ламе[44] овчины выделывать. За работу тот посулил много свежих сладких лепешек. Несколько дней кряду трудился Бадай, мягкими да прочными шкуры у него получились.

Стал лама работу принимать. Возьмет в руки шкурку, посмотрит-посмотрит и ну бить ее об забор.

— Что вы делаете, уважаемый лама? — удивился Бадай.

— Проверяю, мягка ли шкурка. Коли жесткая, обязательно стучит. У нас здесь все так делают.

Остался лама доволен работой Бадая. Открыл ящик, долго в нем рылся и наконец извлек оттуда одну-единственную лепешку. Но что это была за лепешка! Старая, высохшая, сморщенная. Ее не разгрызли бы даже крепкие собачьи клыки. Не долго думая треснул Бадай ламу этой лепешкой.

— Ой-ой-ой! — вскричал лама. — Что ты делаешь, негодник?

— Проверяю, мягка ли лепешка. У нас дома всегда так проверяют. Ваша лепешка вон как застучала. Пусть же всегда и овчины ваши будут такими же мягкими, как эта лепешка!

устился Бадай странствовать. Шел, шел, видит, храм стоит. Вошел Бадай в храм, а там — никого, видно, ламы куда-то отлучились.

Решил Бадай отдохнуть, посидеть в тишине. Вдруг слышит — шаги! Испугался Бадай, что лама может принять его за воришку, и поспешно спрятался за изображение Будды[45].

Вошел лама, поставил перед Буддой чашечку с едой, да только видит Бадай, что лама хитрит — вместо еды в чашечке вода. Рассердился Бадай: не лукавь лама, поживился бы он! Бадай ведь со вчерашнего дня ничего не ел.

— А где чай с крупой? — грозно произнес Бадай.

Оторопел лама, сломя голову помчался прочь и вскоре вернулся с большой чашей, до краев наполненной рисом.

— А где мясо? — еще более сурово произнес Бадай.

Кинулся лама на кухню и принес большое блюдо с бараниной и полный кувшин душистого кумыса.

— Теперь ступай прочь отсюда! — приказал Бадай.

Лама, не переставая кланяться изображению Будды, удалился.

Вышел Бадай из своего убежища и отлично пообедал. А потом растянулся на полу и крепко заснул.

Рано-рано утром покинул Бадай гостеприимный храм, вот только забыл там свои старые башмаки.

Пришел лама в храм, видит, башмаки валяются, и решил, что Будда специально оставил их. Поставил он башмаки посреди храма, на самое почетное место, и стали служители храма им поклоняться.

енился Бадай и думает: на что же будет жить его семья? Думал он, думал и вот что надумал.

Соберет он шерсть, что оставляют овцы на колючках, из шерсти сваляет войлок, обменяет войлок на кобылу, кобыла принесет жеребенка, жеребенок вырастет в хорошего скакуна, а за скакуна можно и юрту купить.

С тем и отправился Бадай к торговцу.

— Продай мне юрту, — просит, — дам за нее хорошего скакуна.

Согласился торговец, Бадай скорей стал складывать юрту — забрать с собой хочет.

— Э-э, погоди, а где же скакун? — удивился торговец.

— С завтрашнего дня я начинаю собирать шерсть, что оставляют овцы на колючках, из шерсти сваляю войлок, войлок обменяю на кобылу, кобыла принесет жеребенка, жеребенок вырастет в хорошего скакуна. Тогда и отдам тебе этого скакуна.

Взвалил Бадай юрту на плечо и пошагал прочь, а глупый торговец так и остался стоять с раскрытым ртом.

 старые времена один человек пришел к колодцу набрать воды. Увидел в воде отражение месяца и закричал:

— Месяц в колодец упал!

Насадил он крюк на конец веревки и принялся месяц из воды вылавливать. Зацепился крюк за камень на дне колодца, веревка и лопнула. Повалился глупец на спину, смотрит — месяц на небе.

— Ну и устал же я! — вытер глупец пот со лба. — Зато месяц снова на своем месте!

ила одна маленькая птичка с громким голосом. Ее называли «Это мое», потому что, пролетая над полями и реками, она всегда кричала: «Это мое, это мое!»

Однажды птичка нашла дерево, покрытое спелыми и созревающими плодами. Их было так много, что она не смогла бы склевать их и за год. Около дерева не было ни одной птицы.

Птичка пришла в восторг от такой находки и опустилась на дерево. Она прыгала по ветвям, клевала то здесь, то там и скоро насытилась.

Но она очень боялась, что и другие птицы найдут это дерево и захотят полакомиться вкусными плодами. И она пронзительно закричала:

— Это мое, это мое, это мое!

Она кричала так громко, что все птицы услышали ее и слетелись посмотреть, что случилось. Тут они увидели прекрасные, сочные плоды, тотчас склевали их и улетели.

А бедная маленькая птичка все бегала вокруг своего дерева и кричала:

— Это мое, это мое!

 незапамятные времена была в предгорьях Гималаев чудесная страна. В этой стране жили диковинные существа — кейн-нары, полуптицы-полулюди. Король правил в прекрасном городе Суваннакон — Золотом граде, и было у него семь дочерей-принцесс, одна другой красивее, но всех затмила красотою меньшая дочь по имени Манора. Каждый месяц в полнолуние семь сестер летели со своими подругами к далекому лесному озеру. Там они сбрасывали перья и превращались в прекрасных девушек. Всю ночь резвились они на берегу, купались в прозрачной воде, танцевали. И никому из людей не доводилось увидеть волшебного хоровода кейннар.

А то лесное озеро раскинулось в стране Понкала, где правил могущественный король и жил искусный охотник Бун, понимавший язык птиц и зверей.

В тот самый год, месяц и день, когда в Суваннаконе у короля кейннар родилась седьмая дочь — Манора, в королевском дворце Понкалы появился на свет мальчик; то был принц, которому дали имя Сутон. Когда Сутон подрос, он полюбил бродить по лесу и часто приходил на берег далекого озера с прозрачною водою. Он подружился со старым и мудрым охотником Буном, и тот учил юношу языку лесных обитателей.