— Нет, — отвечают монахи Хуану, — не видели мы коз. — Хотели монахи тех коз украсть.

Вернулся Хуан домой один, а отец спрашивает:

— Ну, а козы-то где?

— Паслись козы у монастырских огородов, а я вздремнул под деревом. Проснулся, а коз нет. Наверное, они у монахов, так я думаю.

— Что же теперь делать? — встревожился отец.

— Не беспокойся, отец, не хлопочи. Я уж знаю, как делу пособить.

Оделся Хуан бедным монахом, чуть не нищим, и пошел в монастырь. Приходит туда, навстречу ему монах. Спрашивает гостя, что ему надобно.

— А ничего не надобно, — отвечает Хуан, — только переночевать; иду я далеко, к одному отшельнику, да ночь в дороге застала. Только о ночлеге и прошу.

Пошел тот монах к своей братии и говорит, что вот, бедный монашек просит приютить его на ночь.

Пустили Хуана в монастырь.

Входит он, дали ему поесть. Ни кровати, ни полатей для него, правда, не нашлось.

— Ни кровати, ни полатей мне и не надо, — говорит Хуан. — В любом уголке пристроюсь, на полу пересплю. Все равно завтра рано утром вставать.

Монахи смотрят, какой он грязный да оборванный, к себе спать не приглашают, говорят, пусть у настоятеля в келье[75] ложится.

В полночь, когда все уж заснули, встает Хуан, хватает посох, с которым пришел, и ну колотить настоятеля. Все бока отбил, чуть не убил. Отколотил и говорит:

— Я Хуан козий пастух! За первой платой пришел!

Бедный настоятель молит его: пожалей да уходи. Взял у него Хуан три тысячи реалов и пошел домой. Приходит к отцу, рассказывает, как что было, и говорит, что и за второй платой в монастырь собирается. Отец его похвалил:

— Хорошо, сынок, хорошо. Молодец. Вот сейчас ты все как надо сделал.

На другой день оделся Хуан лекарем и пошел снова к монахам. Увидели монахи лекаря и говорят:

— Настоятель наш занемог, надавал ему кто-то колотушек, надо бы заглянуть к нему да вылечить.

Входит Хуан к настоятелю, осматривает его.

— Дайте, — говорит, — мне бумаги, я выпишу ему рецепт.

Написал что-то и дает монаху:

— Иди в город, купи лекарство да неси настоятелю.

Ушел монах, а Хуан кричит:

— Ай-яй-яй! Проклятье! Главное-то я позабыл!

Берет опять бумагу, написал на ней что-то, дал другому монаху и тоже в город посылает с поручением.

Не прошло и нескольких минут, Хуан опять хлоп себя по лбу:

— Ах ты, господи! Что со мной такое! Еще одну вещь нужно, а я забыл!

Опять написал бумажку и еще монаха послал в город. Так и писал, писал бумажонки да монахов все посылал в город. Ни одного монаха не осталось, все в город побежали. Только лекарь да настоятель в монастыре. Тут снова хватает Хуан свой посох и пошел колотить настоятеля, как в первый раз.

— Пожалей меня, помилуй, — молит настоятель.

А Хуан отколотил его и говорит:

— Я Хуан козий пастух! За второй платой пришел!

Берет у настоятеля опять три тысячи реалов, возвращается к отцу и рассказывает, как все было. Отец его хвалит:

— Хорошо, сынок, хорошо. Молодец. Вот сейчас ты не оплошал, все как надо сделал.

— Да это еще не все, — говорит Хуан. — Вот увидишь, я с них за наших козочек еще и не то получу.

На другой день встречает Хуан бродягу. Спрашивает у него:

— Эй ты, скажи-ка, ты на ноги резв? Можешь убежать далеко-далеко и чтоб тебя никто не догнал?

— А как же, могу. Сколько раз от людей убегал, ни разу не поймали.

— Ну, тогда пойдем со мной. Я тебе за работу заплачу.

Привел бродягу в монастырь и говорит ему:

— Вот, смотри. Ты за этой дверью спрячешься, а я пойду к другой, с той стороны монастыря. Дожидайся, когда я туда подойду. А как подойду, сразу кричи: «Я Хуан козий пастух! За третьей платой пришел! Я Хуан козий пастух! За третьей платой пришел!»

Так и сделали. Подошел Хуан к дальней двери, бродяга как закричит:

— Я Хуан козий пастух! За третьей платой пришел! Я Хуан козий пастух! За третьей платой пришел!

Услышали монахи.

— А, опять этот мошенник здесь! Ну, на этот раз ему отсюда не уйти.

Схватили палки и за ним. Бродяга от них, да так быстро, что только пыль от его пяток они и догнали. Из монастыря выбежали, несутся вдогонку, хотят хорошенько поколотить. Далеко отбежали.

А Хуан тем временем бегом к настоятелю, тот один-одинешенек остался. Намял ему опять Хуан бока. Настоятель молит: «Отпусти меня!», а Хуан все колотит его да приговаривает:

— Я Хуан козий пастух! За третьей платой пришел! Я Хуан козий пастух! За третьей платой пришел!

Получил он с настоятеля еще три тысячи реалов и на рынок пошел — новых коз покупать, вместо тех, что монахи украли.

ила-была на свете одна старушка. Домишко у нее стоял недалеко от леса. Она собирала хворост да носила его в деревню. Тем и зарабатывала на пропитание. Жила она одинешенька, злых людей побаивалась и на ночь покрепче запирала двери да окна.

Случился однажды ночью сильный дождь. От грома домишко дрожал и трясся. А старушка сидит у огня, греется.

Вдруг кто-то стук-стук в дверь, да так сильно. Испугалась старушка, вскочила.

— Кто там?

А снаружи говорят:

— Откройте, пожалуйста. Я в лесу заплутался да промок, пустите переночевать-согреться.

— Да кто ты будешь-то?

— Хосе.

А бабушка была глуховата. Она опять спрашивает:

— Кто-кто, говоришь?

Путник думал, она его полное имя спрашивает. Он и прокричал ей громко да с расстановкой:

— Хосе-Антонио-Андрес-Хесус-Фернандес![76]

Как старушка услыхала это, еще пуще испугалась и говорит:

— Нет, любезный, ступайте откуда пришли; в моей лачуге вам всем и не уместиться.

Она-то думала, их пятеро.

ил на свете один крестьянин. Он столько слышал разных диковин про короля, что думал, будто король человек не как все другие, особенный. Очень хотелось крестьянину повидать короля, хоть раз в жизни, да своими глазами взглянуть.

А столица далеко. Решил все-таки крестьянин поехать в город — короля поглядеть.

— Ты что, совсем спятил? — рассердилась жена. — На какую-то прихоть деньги тратить! Их у нас и так небогато. Нечего тебе в столице делать!

— А я заодно зайду там к брадобрею, зуб себе вырву. Знаешь ведь, зуб у меня часто побаливает, мочи нет терпеть.

Не дает покою жене крестьянин, в столицу да в столицу, в Мадрид да в Мадрид. Ну, жена и отпустила его.

Идет крестьянин, радуется. А столица далеко, все деньги за дорогу чуть не потратил.

Пришел крестьянин в Мадрид и в тот же день повидал короля, как тот из храма выходил.

— Вот я глуп так глуп, — хлопнул себя по лбу крестьянин. — Король-то такой, как все, как я да остальные. И на что я только деньги потратил! Надо было жену послушать, по ее совету делать.

Сосчитал деньги, а у него всего полреала осталось.

Тут захотелось крестьянину есть, а на пущую беду и зуб разболелся вовсю. Остановился крестьянин около торговца пирогами, глядит на лоток и думает: «Если я зуб вырву, мои полреала брадобрею пойдут — тогда мне с голоду помирать; а если пирогов поесть, зуб еще сильнее разболится, не доберусь я с ним до дому. Чем горю пособить?»

Пока он стоял-сомневался, идут мимо два сеньора. Увидели крестьянина, как он на пироги уставился, и спрашивают:

— Эй! Сколько пирогов съешь за один присест?

А сами смеются.

— Я-то? Хоть сотню, — говорит крестьянин.

— Сотню? Да сотню никто не съест.

— Никто не съест, а я съем.

Поднялся тут спор: съест или не съест? Раззадорились сеньоры, а вокруг народ собрался. Наконец сеньоры говорят:

— На что спорим?

— На что спорим-то? А вот на что: не съем в один присест сто пирогов, рвите мне зуб.

Посмеялись сеньоры да и согласились.

Наелся крестьянин пирогов до отвала и говорит:

— И вправду, сеньоры, больше не могу, ваша, видать, взяла.

Сеньоры обрадовались, зовут брадобрея. А народ смеется! Пришел брадобрей, сеньоры ему и говорят:

— Вырвать этому мужику зуб!

Крестьянин этак сморщился, будто жалко зуба, а те еще больше смеются. Тянет брадобрей больной зуб, крестьянин кричит да стонет, а смех пуще.

Вот выдернул брадобрей зуб, сеньоры заплатили за пироги, заплатили за зуб и говорят людям:

— Видали такого глупца? За несколько пирогов зуба лишился.

— А все же не глупее я вас, — отвечает крестьянин. — Вы мне за пироги заплатили, что я съел, и зуб больной вырвали, брадобрею заплатили. И от голода избавили, и от боли. А мои полреала целехоньки сбереглись.