— Не уходите! Не уходите, прошу вас! Не покидайте меня! Вернитесь!

— Да что ты так вопишь, дружище? Перебудил всех нас! Сорен очнулся на земле, прямо над ним возвышался сонно моргавший Пут. Как он очутился внизу? Только что он сидел на ветке дерева, но совсем не помнил, чтобы слетал на землю! И тумана больше не было. Совсем не было.

— Прости, Пут. Я взлетел вон на то дерево. Мне показалось, я что-то там заметил, — пробормотал Сорен.

— Не болтай чепухи, дружок, — рассмеялся Пут. — Я проснулся несколько минут назад. Ты стоял здесь, на кочке. Сна у тебя не было ни в одном глазу, как и полагается хорошему дозорному. Можешь мне поверить — я бы тебе хвост вырвал, усни ты на посту!

— Значит, я все это время был на этом месте? — недоверчиво спросил Сорен.

— Клянусь тебе, — буркнул Пут и посмотрел на Сорена с таким любопытством, с каким обычно смотрят на сумасшедших. — На этом же месте, все время. Будь ты на дереве, я бы это заметил, можешь мне поверить!

«Значит, это был всего лишь сон? Но он казался таким настоящим… Я слышал голоса мамы и папы! Они звучали у меня в голове, как наяву».

— Пора отправляться, — Пут посмотрел на небо, окрасившееся тусклым багрянцем. Розовые облака поползли над землей. — Полетим на запад, пойдем галсами.

Галсами назывался очень простой способ передвижения, при котором ветер дует не в клюв или хвост, а в заднюю часть крыла, обеспечивая постоянный разгон для полета.

— Строимся в пары! — скомандовал Пут. Взлетать надо было с земли, что было несколько сложнее подъема с ветки дерева. Но совы отлично справились со стартом. Сорен с Мартином взлетали последними. Они поднимались тугими спиралями, и вскоре лес призраков остался внизу.

Обернувшись, Сорен увидел, что туман собрался вновь. Длинные его струи, похожие на прозрачные шелковые шарфы, скользили между деревьями. Сорен до боли напрягал глаза, стараясь разглядеть в колышущейся дымке силуэты отца с матерью. Хотя бы еще разочек их увидеть, последний раз! Но над белым лесом густым пологом лежала бесформенная мгла.

Если бы Сорен мог видеть сквозь туман, он заметил бы, как маленькое перышко, очень похожее на его собственное, только прозрачное, медленно кружась, падает с ветки высокого белого дерева.

Прошло уже два дня после возвращения, но Сорен так никому и не рассказал о странном происшествии в лесу призраков. Каждый день, засыпая, он видел во сне скрумы своих родителей.

Неужели в лесу призраков он тоже видел сон — всего лишь сон? Но почему тогда слова Металлический Клюв так грозно клацали у него в голове и зловещим предчувствием отдавались в желудке? Эти слова жили своей собственной жизнью и с каждым часом звучали все более и более зловеще.

— Я вижу, тебя что-то гнетет, Сорен, — сказал Копуша, когда однажды вечером после урока навигации они сидели в библиотеке.

— Нет, ни капельки! — быстро ответил Сорен.

Книга была очень интересная, но он никак не мог сосредоточиться и пятый раз перечитывал одно и то же предложение. Неудивительно, что Копуша заметил тревогу, день и ночь терзавшую друга!

— Ни капельки? — Копуша мигнул и внимательно посмотрел на Сорена. Потом слегка покачал пучками белых перьев, нависшими над его круглыми желтыми глазами.

Сорен молча смотрел на друга.

«Может быть, стоит рассказать ему про скрумов и про Металлический Клюв? Проще всего быть честным, но…»

— Да, Копуша, меня кое-что беспокоит, но я пока не могу ничего тебе рассказать. Ты ведь понимаешь?

Копуша снова мигнул.

— Конечно, Сорен. Расскажешь, когда будешь готов, — тихо проговорил он. — Не нужно торопиться.

— Спасибо тебе, Копуша. Ты и сам не знаешь, как это важно для меня.

Сорен встал, закрыл книгу и направился к полкам, чтобы убрать ее на место. Шкаф находился как раз возле пустующего стола Эзилриба, где в былые времена старый наставник целыми днями просиживал над фолиантами, рассеянно склевывая сушеных гусениц из насыпанной на стол кучки.

Без Эзилриба библиотека словно опустела. И вообще, все стало другим без него. Сорен сунул книгу на место, но когда поворачивался, чтобы уйти, взгляд его случайно упал на толстый том о металлах. Металлы! Почему же он раньше об этом не подумал? Надо сходить к кузнецу Бубо! Пусть он пока не готов поделиться с Копушей, но ничто не мешает ему посоветоваться с Бубо — хотя бы по поводу Металлического Клюва.

Сорен, кружась, вылетел из Великого Древа, опустился ниже и полетел к скале, где в неглубокой пещере находилась кузница Бубо.

Кузнечный горн был устроен прямо перед входом, поэтому каменная скала почернела от многолетней копоти. Именно сюда угленосы приносили живые угли с лесных пожаров, а Бубо топил ими свой горн и плавил металлы, необходимые для изготовления различной утвари и вооружения — от кастрюль со сковородками до боевых когтей и щитов. Если кто-то и мог объяснить Сорену, о каком металлическом клюве пытались предупредить его тихие голоса скрумов, это был только Бубо. Подлетев ближе, Сорен увидел погасший горн и понял, что старый филин, скорее всего, у себя в пещере.

Бубо хоть и не принадлежал к семейству пещерных сов, привыкших селиться в песчаных норах, предпочитал жить в пещере, а не на дереве. Однажды он сказал Сорену, что все кузнецы, будь они филинами, пятнистыми совами или неясытями, чувствуют непреодолимую тягу к земле, где хранятся залежи металлов.

Сорен ступил в тень от нависшего над входом каменного карниза, и вошел в пещеру. В темной глубине сверкали блики от развешенных по стенам стеклянных вертушек. Эти хитрые приспособления были сделаны из осколков цветного стекла; стоило лучам света проникнуть в пещеру и упасть на такую вертушку, как разноцветные зайчики начинали кружиться в воздухе и танцевать по стенам. К сожалению, сейчас в пещере царила тьма. Луна шла на ущерб, и в темном небе виднелся ее едва заметный тонкий ломтик.

— Бубо! — позвал Сорен и помолчал, дожидаясь ответа. — Бубо!

— Это ты, Сорен?

В глубине пещеры показалась огромная темная фигура. Даже для крупных виргинийских филинов Бубо был настоящим исполином. Косматые ушные хохолки, грозно нависавшие над глазами, придавали кузнецу грозный и неприступный вид. Но Сорен знал, что, несмотря на внешнюю суровость, Бубо самый добрый филин на свете. Как у большинства виргинийских филинов, в его темно-сером, буром и черном оперении то тут, то там сверкали ярко-красные и желтые перья, похожие на горячие всполохи пламени. Казалось, огромный филин покрыт не перьями, а жаром собственного горна.

— Зачем пожаловал, дружище?

— Металлический Клюв, — выпалил Сорен.

— Металлический Клюв! — ухнул Бубо. — Что ты о нем знаешь?

— О нем? — растерялся Сорен. — Значит, он живой?

До сих пор он думал, что скрумы его родителей говорили о каком-то предмете, вроде крупинок, который несет в себе смертельную опасность. Да, он думал о крупинках, потому что не кто иной, как Бубо когда-то объяснил ему, что эти бесценные частички на самом деле являются особым металлом с так называемыми «магнитными свойствами».

Бубо рассказывал, что когда все невидимые глазу крупинки в металле выстраиваются определенным образом, рождается сила, которую называют магнитной. Теперь Сорен совершенно растерялся. Оказывается, Металлический Клюв не имеет никакого отношения к крупинкам! Но почему тогда Бубо так разволновался? Он же заметил, что огромный рыжий филин чуть из перьев не выпрыгнул от волнения.

— Держись от него подальше, парень! Нечего тебе якшаться с этой совой.

— Металлический Клюв — это сова?

— Ну да.

— Какая?

— Никто этого не знает. Очень плохая — это все, что я могу тебе сказать.

— Но… — смутился Сорен. — Почему же никто не знает, к какому семейству она принадлежит?

— Потому что эта сова носит металлическую маску, почти полностью скрывающую лицевой диск.

— Но зачем?

— Откуда я знаю? — буркнул Бубо, и Сорену показалось, что филин не хочет говорить на эту тему. — Говорят, что он летает шумно, как воробьиный сычик, хотя скажу тебе честно, ростом он куда как больше любого сычика. Он намного крупнее амбарной совы, но поменьше бородатой неясыти, вот как. Поговаривают, будто у него ушные хохолки, как у виргинийского филина, вроде меня. Другие уверяют, что никаких хохолков у него и в помине нет. И только в одном все соглашаются…

— В чем?

— Это самая жестокая и ужасная сова из всех, когда-либо живших в нашем славном мире.

Сорену показалось, что желудок у него провалился в лапы. Однажды, во время долгого путешествия к Великому Древу Га'Хуула, они с друзьями нашли умирающую полосатую неясыть и решили, будто с ней расправились стражи из Сант-Эголиуса.

— Это были разбойники из каньона? — спросила тогда Гильфи. Но умирающий еле слышно прошептал: «Если бы! Я был бы рад, будь это Сант-Эголиус! Но все гораздо страшнее… Вы еще пожалеете… Вы еще узнаете!»