– А какое отношение имеют эти книги и записи к исчезновению Артура? – сухо спрашивает отец, отвлекая бабушку от воспоминаний.

– Понимаете… Арчибальда и Артура очень интересовала одна история. Они оба увлекались легендами о минипутах, и… Артур был уверен, что минипуты не просто существуют… а существуют именно в нашем саду, – неожиданно завершает бабушка.

Оба родителя смотрят на нее, как два барана на новые ворота.

– В этом саду? – переспрашивает отец, желая, видимо, убедиться, что он не ослышался и бабушка по-прежнему несет чушь.

Бабушка утвердительно кивает, и лицо ее становится еще печальнее.

Отец осмысливает сказанное ею, но так как соображает он туго, то для этого ему требуется много времени.

– Согласен, – наконец, произносит он. – Предположим, у вас в саду действительно живут минипуты. Собственно, почему бы и нет? Но какое это имеет отношение к исчезновению Артура? – Связать вместе полученную информацию он явно не в состоянии.

– К несчастью, когда мы приступили к именинному пирогу, прибыл месье Давидо, а вы сами знаете, как Артур быстро все схватывает! – восклицает бабушка, никогда не упускающая возможности сделать комплимент внуку.

– А кто такой этот Давидо? И что он делал в пироге? – спрашивает отец, окончательно переставший понимать, о чем идет речь.

– Давидо – владелец большой корпорации и бывший собственник этого дома. Он хочет вернуть дом или же получить за него деньги. Артур мгновенно понял, что у нас проблемы с деньгами. Тогда он вбил себе в голову, что ему непременно надо отыскать сокровище, спрятанное его дедом, – объясняет старушка.

– … Какое сокровище? – оживляется отец. У него внезапно пробуждается интерес к бабушкиному рассказу.

– Рубины, подаренные ему вождем племени бонго-матассалаи. Арчибальд привез их из Африки и закопал где-то здесь, в саду.

– В саду? – переспрашивает отец. Похоже, он в состоянии запомнить только то, что интересует его непосредственно.

– Да, но сад большой, и поэтому Артур хотел попасть к минипутам, чтобы они показали ему, где спрятано сокровище, – заключает бабушка, довольная собственной логикой.

Отец все еще не может связать обрывки мыслей. Сейчас он больше всего напоминает сеттера, в растерянности топчущегося возле кроличьей норы.

– У вас есть лопата? – неожиданно спрашивает он, плотоядно улыбаясь и хлопая глазами.

За окном ночь готовится вступить в свои права. Изрезанное длинными синими полосами небо напоминает шкуру зебры.

Перед крыльцом стоит родительский автомобиль, пучки света от горящих фар желтыми лучами пронизывают сад.

В саду громко пыхтят и охают. В желтоватом свете видна свежевырытая яма. Время от времени из ямы показывается лопата: она выбрасывает на траву кучку черной земли.

Другая лопата, менее проворная и менее нагруженная, взлетает над другой ямой, и тоже выбрасывает на траву свежую землю.

Тяжко вздыхая, бабушка сидит на верхней ступени крыльца и смотрит на изменившийся сад. Сейчас он больше всего напоминает поле битвы. Повсюду зияют ямы и высятся кучи земли, словно в саду поработал гигантский свихнувшийся крот. Впрочем, кроты не имеют привычки реветь. А из одной ямы только что раздался громогласный рев. И высунулась голова.

Голова эта принадлежит отцу Артура, однако узнать его очень трудно, так как лицо у него выпачкано в земле. У него сломалась лопата.

– Как можно что-то отыскать с таким дурацким инструментом? – возмущается он, в ярости отбрасывая переломившийся черенок.

Над краем другой ямы показывается голова его жены, также вся в земле.

– Успокойся, дорогой! Не стоит нервничать! – говорит мать Артура.

Ей прекрасно удается сводить употребление слов к минимуму. А вот поддерживать в порядке свой внешний вид не получается: платье, в котором она приехала, превратилось в мятую грязную тряпку, один рукав оторвался и болтается на ниточке.

– Дай мне твою лопату! – раздраженно говорит отец. Он вырывает из рук жены лопату и вновь ныряет в свою яму. Из ямы летят комья земли.

Бабушка в отчаянии, обитатели ее сада тоже.

Чувствуя себя опустошенной, ничтожной и бесполезной, бабулечка, несмотря на присущую ей энергию, являет собой легкую добычу для страшной болезни, именуемой депрессией, гнусного недуга, подхватив который, человек отказывается бороться с возникшими на его пути трудностями. Наверное, бабушкина депрессия пряталась глубоко под землей, а теперь непрошеные копатели выпустили ее наружу.

– Зачем искать клад, если Артура все равно нет, и он не может им воспользоваться? – спрашивает бабушка упавшим голосом.

Вынырнувший из ямы отец пытается утешить ее.

– Не беспокойтесь, бабулечка. Ну, может, он и потерялся, но только чуть-чуть. Я знаю своего сына, он всегда такой непоседливый. И при этом ужасный гурман, поэтому он непременно вернется к обеду, – добавляет отец своим самым убедительным тоном.

– Но сейчас уже десять, время ужинать, – уточняет бабушка, сверяясь с часами.

Высунувшись из ямы, отец убеждается, что действительно наступает ночь.

– А? Что? Ах, да, вы правы, – соглашается он и с удивлением констатирует: ах, как быстро летит время, когда ищешь клад!

– Но это ничего, он придет и сразу отправится спать, и таким образом мы сэкономим один ужин, точнее, половину ужина.

– Франсуа! – возмущается мать.

– Не волнуйся, это я шучу, – защищается отец. – Разве ты не помнишь пословицу: кто спит, тот обедает?

Его жена продолжает ворчать – просто так, для порядка.

– Кстати, насчет обеда… так как спать я не хочу, то и желудок мой тоже спать не собирается, – говорит отец, намекая на то, что он лично вполне готов что-нибудь съесть.

– У меня остался кусочек именинного пирога Артура, – поддерживает разговор бабушка.

– Превосходно! – радостно восклицает отец. – Раз нас не было на дне его рождения, мы имеем полное право отпраздновать это событие!

– Франсуа! – раздается плаксивый голос матери. В ее словарном запасе это имя занимает особое место: она произносит его часто и всегда с упреком.

– Я умираю с голоду! – громко заявляет Барахлюш.

Тело паука размеренно колышется, сидящие на лапе минипуты раскачиваются в такт, и от этой тряски желудок юного принца дает о себе знать.

– Ты, главное, не забывай предупреждать нас, когда ты есть не хочешь, – язвительно откликается его сестра.

– А разве хотеть есть – это преступление? Что-то я никогда такого не слышал! И вообще, мы не ели уже несколько селенелий! – ворчит принц, держась руками за живот, словно тот, не встретив понимания, намеревается сбежать в более понятливое тело.

– К тому же мой организм растет, значит, ему нужен материал для роста! Что, разве я не прав?

– Прав. Но сейчас твоему организму придется потерпеть, так как мы уже у цели! – говорит Селения, прерывая дискуссию в самом зародыше.

Впереди начинается каменный туннель, перед которым зияет широкий разлом: давным-давно в это место ударила молния. Камень по краям разлома искрошился… а может, это огромное древнее чудовище яростно изгрызло его своими острыми зубами.

В дальнем углу разлома виднеется отверстие – темное, затянутое слизью. Вода, сочащаяся из стен разлома, капает вниз совершенно бесшумно: дно так глубоко, что звук разбивающихся капель не долетает до поверхности земли.

Селения и оба мальчика крепко вцепляются в шерсть, покрывающую ногу паука, и толстый скакун с размаху плюхается в разлом. В отличие от минипутов, для него это всего лишь небольшое углубление. К счастью для наших героев. Ведь если бы им пришлось спускаться по мокрым стенам, они могли бы сорваться в каменную пропасть. Что, согласитесь, не слишком приятно.

Очутившись на дне разлома, принцесса, не объясняя ничего своим спутникам, отправляется на поиски и довольно быстро находит то, что искала, а именно табличку со словами: «Проход запрещен». Для тех, кто не в ладах с грамотой, под надписью на всякий случай нарисован череп с костями.

– Значит, это точно здесь! – радостно восклицает принцесса, словно обнаружила пятизвездочный отель на необитаемом острове.

Заглянув в дыру, края которой обильно перемазаны черной тухлой слизью, Барахлюш звучно сглатывает. Видимо, он пытается запихнуть свой страх поглубже в желудок.

Артур тоже заглядывает в дыру.

Внутри ничего нет. Пустота. Ни малейших признаков жизни.

– А нет ли другого входа, менее мрачного? – спрашивает Барахлюш. Наверное, он так и не сумел загнать свой страх в желудок.

– Это главный вход! – сообщает принцесса; на нее мерзкая дыра, видимо, не произвела никакого впечатления. Интересно, если это главный вход, то как тогда выглядит вход служебный?

Артур обводит усталым взором лица своих спутников. За последние двадцать четыре часа он пережил столько невероятных приключений, что у него уже нет сил чему-либо удивляться. Он решил больше не задавать никаких вопросов. А, главное, ни за что не выдавать своих истинных чувств к принцессе. Хотя, если честно признаться, он и сам не знает, какие они, эти его чувства…