Казалось, я спала не более пяти минут. Было все еще темно, но в воздухе уже чувствовалось некое нетерпение, как обычно перед рассветом. Уже самозабвенно распевала снаружи какая-то птица. Я еще минутку полежала неподвижно. Потом журчание ручья и сонное дыхание девочек окончательно разбудили меня. Я совершенно проснулась, словно у меня над ухом кто-то хлопнул в ладоши, и села. «Который же теперь час? — думала я. — Успею ли я вернуться в замок до того, как все встанут?»

Я обулась, поплотнее закуталась в свой старый, драный плащ, чтобы как можно лучше защитить себя от ледяного дыхания гор, и тихонько тряхнула Люси за плечо.

— Мисс Люси! Мисс Люси! Мне пора идти! Надо успеть вернуться в замок. Но потом я обязательно приду, если смогу!

— Ой, только ты обязательно приходи! Хорошо, Хильди?.. — Люси тоже почти проснулась, но ей явно не хватало моей бодрости и решительности. Она все еще зевала, терла глаза, а лицо ее было бледным от тревоги. — Ты должна вернуться, слышишь? Иначе я просто не знаю, что мы будем делать…

— Я постараюсь! — шепнула я тихо, чтобы не разбудить Шарлотту, которая вдруг завозилась, подтянула повыше свое соломенное «одеяло» и совсем скрылась под ним. — Я, честное слово, очень-очень постараюсь! Хотя сбежать от нашей бдительной фрау Мюллер, которая мне спуску не дает, не так-то просто… — Но тут в голову мне пришла одна мысль: — Знаете, что я вам скажу, мисс Люси, если я сама не смогу прийти, то обязательно пришлю кого-нибудь, чтобы отнес вам еду и трутницу. Хорошо?

— А как мы узнаем, что этого человека именно ты прислала? Вдруг это окажется ловушкой? — И Люси попыталась выбраться из-под тюфяка и сесть. — Нам нужен пароль!

— Да, верно… Только мне уходить пора…

— Погоди, дай подумать… Ох, что бы такое выбрать? — От волнения она даже руками замахала, потом прижала пальцы к губам, широко открыла заспанные глаза и выпалила: — Челтнем!

Я такого слова даже не знала и попыталась произнести его вслух, чтобы не забыть.

— А что это такое? — спросила я.

И Люси сказала, что это название одного местечка в Англии, где они с Шарлоттой ходили в школу для девочек[2].

Я пообещала, что пароль не забуду и кто-нибудь — либо я, либо кто-то другой (хоть я и не представляла себе, кто бы это мог быть, если только я не уговорю своего братца Петера вылезти из подвала) — непременно доберется до горной хижины и принесет еду, питье и трутницу, чтобы можно было разжечь огонь. Люси кивнула и, снова нырнув под свой тюфяк, свернулась клубком и мгновенно уснула.

Небо быстро светлело. Надо было торопиться, пока кто-нибудь не обнаружил, что меня всю ночь не было к замке. Я бегом сбежала по склону горы, ломясь сквозь заросли, и помчалась по дороге с такой скоростью, словно за мной гнался сам Замиэль. В замок я влетела (снова пройдя через конюшни и чувствуя теплое дыхание лошадей, беспокойно переступавших с ноги на ногу и удивленно взиравших на мокрое, дрожащее, задыхающееся существо, которое на цыпочках пробиралось меж стойлами и опасливо высматривало, нет ли кого во дворе), когда колокол на башне пробил шесть. Что ж, лучше и быть не могло: как раз в это время я обычно вставала.

Пяти минут мне вполне хватило, чтобы подняться в свою комнатушку под самой черепичной крышей, где вечно гуляли сквозняки, переодеться, сбежать вниз, на кухню, и приступить к привычным заботам — приготовить растопку для очага, принести воды из колодца, раздуть огонь, чтоб заревел и запылал во всю мощь, потом отнести полный совок полыхающих углей в комнату фрау Мюллер и растопить там камин, потом растопить камин в большом зале и поставить на плиту кастрюльку с водой, чтоб вскипела и можно было приготовить кофе для фрау Мюллер (она пила кофе раньше всех в доме). Затем следовало сварить кофе для графа, поставить кофейник и чашку на поднос и отнести ему. Затем — накрыть на стол к завтраку для нас, слуг (для этого, правда, особых усилий не требовалось, потому что всем подавали постную овсянку — фрау Мюллер завтракала с нами вместе и строго следила за расходом сливок и сахара), и, наконец, накрыть на стол к завтраку для семьи графа.

Тем временем встали остальные слуги и тоже принялись за работу. Фрау Вензель у плиты помешивала овсянку, фрау Мюллер за столом прихлебывала кофе, изучая сегодняшнее меню и список работ, которые нужно сделать по дому. А мне пора было начинать играть свою роль, ибо теперь я должна была пойти и разбудить девочек.

Я старательно потрясла пустые кроватки и раздернула шторы на окнах.

— Мисс Люси! Мисс Шарлотта! — окликнула я их, хотя и не слишком громко.

Разумеется, ответа не последовало. Я выждала минутку, потом окликнула их снова несколько громче, заглянула под кровати, в гардероб, в ванную комнату, в коридор, в соседние гостевые комнаты, стоявшие пустыми, где все было покрыто толстым слоем пыли. Затем я снова позвала девочек, стараясь (ох, я стала просто настоящей артисткой!) вопить как можно громче и испуганней:

— Мисс Люси! Мисс Шарлотта! Где же вы?

«Ну так, зрители должны быть довольны!» — решила я и помчалась вниз.

— Фрау Мюллер! Мисс Люси и мисс Шарлотта… Их там нет!

— Где нет? Что ты хочешь этим сказать, девчонка?

— Наверху, в кроватках… И нигде! Я не смогла их отыскать…

Короче говоря, через десять минут все слуги в доме уже старательно искал и девочек, а секретарь Снивельвурст, извиваясь всем телом, потащился сообщать об их исчезновении графу. Я старалась не думать о том, что он может ему сказать, и вместе со всеми металась по комнатам, искала в кладовых, в подвалах, в конюшнях, окликая девочек по имени в каждом коридоре, на каждой лестничной площадке и ни на минуту не забывая о своей роли. Чем дольше мы будем искать их, тем лучше и безопаснее для них. Опасно станет, только когда поиски выплеснутся за пределы замка. Но я все же постараюсь еще немного оттянуть этот момент.

— Ваша милость, — сказала я графу, который в страшном раздражении грыз ногти на правой руке, а в левой держал огромную кружку кофе, от души сдобренного бренди. Он стоял возле камина в большом зале, раздавая приказания слугам, и с каждой минутой лицо его становилось все более грозным. — Ваша милость, я, по-моему, знаю, куда они могли пойти!

— Что? Куда? Говори, мерзкая девчонка!

Я сделала книксен и торопливо заговорила:

— Через деревню, ваша милость, и прямиком в долину Шелкхорн, если угодно, а потом…

— Зачем это? Откуда тебе это известно? Ты что, помогала им?

— Ох, нет, ваша милость, что вы! Но я слышала, как они говорили о реке и о том, как хорошо было бы поплыть по ней к озеру. Они, наверное, пошли туда просто так, желая позабавиться, да сбились с пути. Ну а вчера как раз в том направлении проходили цыгане…

Вот именно! Цыгане! На цыган можно свалить что угодно — от исчезновения наследника старого графа, которое случилось двадцать лет назад, до сегодняшнего происшествия. Разумеется, никаких цыган и в помине не было, но это, возможно, на какое-то время собьет графа Карлштайна со следа.

Он гневно на меня глянул, и мне показалось, что сейчас он меня ударит. Сжав кулаки, он тряхнул кружкой, и крепкий кофе выплеснулся с шипением прямо на красные угли в камине. Не обращая на это внимания, граф резко повернулся и крикнул:

— Эй, Ленц! Шаффнер!

Явились его лакей Йохан Ленц и конюх Адольф Шаффнер, которым он тут же велел взять ружья и отправиться через деревню в долину Шелкхорн.

— Эта девчонка пойдет с вами, — сказал граф, — и если она будет идти слишком медленно, можете ее бросить, а сами ступайте вперед. Да пошевеливайтесь! Я хочу, чтобы девчонки сегодня же вернулись домой, ясно? — Он быстро повернулся и вышел на крыльцо, чтобы созвать всех остальных слуг — егерей, старого садовника, псаря, каретника, кучера, — всех, кого мог найти, а я, накинув свой старенький плащ, который еще не успел просохнуть после ночного путешествия по горам, поспешила следом за Йоханом и Адольфом.

Утро выдалось чудесное, солнечное, и преследователи были полны охотничьего азарта. Они согласились с моими предложениями насчет того, где им следует искать в первую очередь, и позволили мне дожидаться их в деревне, так что мы расстались на мосту, и они, насвистывая, пошли дальше по дороге, а я поскорее бросилась в таверну «Веселый охотник». Но не успела я войти в дом, как поняла, что там царит странная, прямо-таки невиданная суета. Остановившись в дверях, я даже глаза от изумления протерла.

Целая шеренга незнакомцев, спорящих, толкающихся, яростно жестикулирующих и говорящих одновременно на трех или четырех различных языках, выстроилась перед сержантом Снитчем, который сидел за самым большим нашим столом и вид имел крайне суровый. Хотя, если честно, не столько суровый, сколько напыщенный. Да и за воротник Снитч, похоже, залил изрядно.