Тэмми был очень рад, что решение этого вопроса оставили на усмотрение принцессы. Когда они с Червоухом выходили из зала, он заметил, как Оловянный Нос неохотно убирает в ножны свой меч.

Ночью Тэмми лежал на полу в ледяной комнате рядом со спальней принцессы и трясся от холода под грязной волчьей шкурой. Он никак не мог уснуть, а голод и холод лишь усугубляли его страдания. Он старался не думать о доме, но мысли его снова и снова возвращались к отцу, а следом приходили воспоминания об озере и о деревне. Тэмми представлял себе запах запеченной на костре свежей рыбы и аромат теплого хрустящего хлеба. Слезинки одна за другой сбегали по его щекам, пока белая шубка Каша не намокла в том месте, где лежала голова мальчика.

В замке все было спокойно. Спокойно, но не тихо, потому что сосульки тихонько позвякивали и скрипели под собственной тяжестью, словно разговаривали друг с другом на тайном ледяном языке.

И вдруг Тэмми услышал, как где-то открылась дверь. Скрипела дверь, ведущая из спальни принцессы и, судя по тому, с какой осторожностью ее открывали, звук этот вовсе не предназначался для ушей мальчика. Послышался приглушенный шепот. Каш заворочался.

— Тише, — шепнул ему Тэмми. — Опять эти противные гномы.

Тэмми и Каш настороженно прислушивались, гадая, что же все-таки происходит. Сначала Тэмми подумал, что гномы, подстрекаемые Червоухом, идут отомстить ему. Но вскоре он отказался от этой мысли и понял, что гномы стараются не разбудить его, чтобы ускользнуть по каким-то своим тайным делам.

Снег еле слышно поскрипывал под гномьими башмаками из тюленьей кожи, но больше всего шума производил Червоух, который грозно шипел на остальных, чтобы они вели себя тише.

Добравшись до противоположной стены, гномы открыли дверь и по одному выскользнули в коридор. Затем дверь снова затворилась.

Сгорая от любопытства, Тэмми вскочил на ноги. Каш подбежал к нему, но мальчик покачал головой.

— Нет, Каш. Ты останешься здесь, на страже.

Медвежонок зевнул. Было ясно, что он уснет через минуту. Тэмми ласково потрепал его и вышел.

Пройдя по следам гномов, мальчик обнаружил еще одну дверь. В коридоре было светло, как днем, поскольку лунный свет, струившийся сквозь лед, наполнял стены дворца призрачным голубоватым сиянием.

Тэмми распахнул дверь и заглянул внутрь. Длинный коридор был пуст, и отпечатки башмаков гномов быстро таяли на снегу. Мальчик быстро бросился по следам, но у глухой стены они резко оборвались. Тэмми прикоснулся к стене — и в ней отворилась дверь. За дверью, вопреки его ожиданиям, находилась не очередная пустая комната, а винтовая лестница, уходящая вниз — глубоко-глубоко, словно в колодец.

Если Тэмми и колебался, то только секунду, а потом начал торопливо спускаться вниз. Он должен был во что бы то ни стало узнать тайну гномов! Лестница поворачивалась под его ногами, и очень скоро гладкий лед вдруг сменился камнем, а потом и свет стал другим. Голубоватое лунное сияние сменилось трепещущими оранжевыми отсветами, и если лунный свет струился сверху, то это свечение явно поднималось откуда-то снизу.

Чувствуя, что разгадка совсем близко, Тэмми осторожно пошел на свет, бросавший беспокойные отблески на влажную стену — то красные, то оранжевые, то вдруг желтые. Кроме света тут был теперь и дым — дым от костра! — который полз вверх по лестнице, словно по трубе. Вскоре Тэмми услышал треск горящих веток. Затем до него донеслись глухие голоса, и он замер, прислушиваясь к разговору гномов.

— Ох, наконец-то мои пальцы согрелись! — довольно крякнул Глиносоп. — Я уж думал, борода у меня совсем смерзнется и отломится от подбородка, как сосулька!

— Тогда ты был бы точь-в-точь, как наш Коббли! — вставил Хлебонюх.

Гномы расхохотались.

С нижней ступеньки лестницы Тэмми был отлично виден большой жарко пылающий костер, выбрасывавший снопы искр к самому потолку пещеры. Гномы сидели рядом с огнем, резкий оранжевый свет озарял их лица.

Продолжая подглядывать, Тэмми увидел, как Червоух взял совок, который, по всей видимости, долго колотили молотком, чтобы превратить в грубое подобие сковородки. Тут остальные гномы принялись торопливо выворачивать карманы и вытаскивать припрятанные с обеда куски сырого мяса. Мясо аккуратно разложили на сковородке и начали поджаривать.

— Самым большим и самым старшим достаются самые большие и самые лучшие куски! — жадно напомнил Червоух.

— Почему твои куски мяса вечно в пыли, Коббли? — пожаловался Мухопых.

— Щипни его хорошенько! — посоветовал Червоух. — Хороший щипок пробуждает совесть!

— Оставьте его в покое! — крикнул Тэмми, неожиданно выступая из тьмы.

Гномы оцепенели от изумления. Честно признаться, в этот момент они больше всего напоминали сборище горгулий, с раскрытыми ртами-водостоками. Если бы Тэмми не был так зол, он наверняка посмеялся бы над ними!

— Коббли единственный порядочный гном среди вас! — крикнул он. — Никто даже не подумал поделиться со мной едой. Вы оставили меня голодным!

Червоух подхватил сковородку, которую уронил в огонь при появлении Тэмми. Горячая ручка обожгла ему пальцы, и он скривился от боли.

— Говорил я вам, что он шпион Ведьмы! — мрачно процедил он. — Мне с самого начала не понравился этот презренный недорослик, этот фальшивый гном!

Коббли громко захлюпал носом, а следом за ним разрыдались Мухопых с Хлебонюхом и Глиносопом. Червоух пока крепился и лишь покашливал, чтобы не расплакаться.

— Почему вы плачете? — растерялся Тэмми.

— Потому что ты все расскажешь Ведьме, — простонал Глиносоп. — Она велит прибить наши бороды к стволам деревьев и оставит нас на корм воронам!

Тэмми не стал напоминать ему, что у Коббли нет бороды, а значит, такая казнь ему не грозит. Он все еще ничего не понимал:

— Что я расскажу Ведьме?

— Т-то, что м-мы зажигаем костер во д-дворце, а г-греться у огня и есть г-горячую п-пищу запрещено законом!

— Запрещено законом?

— Карается смертью, — прошептал Мухопых.

Тэмми помолчал, размышляя над тем, сколько раз за сегодняшний день он успел нарушить законы Ведьмы.

— Нет, я ничего ей не расскажу. Ну-ка, подвиньтесь! Дайте мне местечко. Вам не приходило в голову, что я тоже мерзну?

Гномы в недоумении уставились на мальчика.

— Полагаю, мы можем освободить ему место, — неуверенно протянул Хлебонюх.

— Раз уж вы тут готовите, я бы тоже не отказался от кусочка мяса, — добавил Тэмми, жадно глядя на сковородку. — Мне, пожалуйста, хорошенько прожарьте с обеих сторон!

— Мальчики очень похожи на гномов! — радостно воскликнул Коббли.

— Очень похожи, — согласился Тэмми.

Гномы подбросили веток в костер, сковородка раскалилась, и мясо зашипело. Запах с каждой минутой становился все сильнее и вкуснее и вот, наконец, мясо прожарилось.

Тарелок не было, их заменяли плоские камни, разбросанные по всей пещере, а Червоух предпочитал есть прямо со сковородки. Какое-то время все молча и сосредоточенно жевали — это было слишком важное дело, чтобы прерывать его пустой болтовней. Старшие гномы использовали свои бороды вместо салфеток, а Тэмми и Коббли просто облизывали пальцы. Съедено было все до последнего кусочка.

Они как раз закончили ужинать, когда начал звонить колокол. Его громкий стон был хорошо слышен даже глубоко под землей.

В тот же миг Червоух вскочил на ноги, глаза его угрожающе засверкали.

— Набат! — закричал он. — Этот мальчишка все-таки оказался шпионом. Он предал нас Ведьме!

— Нет, — возразил Мухопых. — Зачем бить в колокол, когда можно просто схватить нас без всякого шума? В замке случилось что-то посерьезнее преступления гномов, греющих бороды у огня.

— Может быть, на замок напали враги? — предположил Коббли.

— Вот еще глупости! Кто посмеет нападать на саму Ведьму?! — рявкнул Червоух и больно ущипнул его.

Тэмми пробормотал:

— В таком случае, есть только одно разумное объяснение. Ведьма все-таки умерла.

Все растерянно переглянулись.

При свете луны тело Ведьмы на огромной льдине вынесли из замка: четыре человека держали на плечах углы льдины, еще столько же шли по бокам.

Ведьма была в ослепительно белом одеянии, словно невеста — ибо смерть была теперь ее женихом, и вечный холод ожидал ее.

Следом за Ведьмой вдоль волнистых снежных сугробов шли воины и волки.

Во главе процессии, так же одетые в белое, шли родные и близкие умершей. Белая вуаль леди Сибии ниспадала до самых колен, и сквозь нее просвечивали только синие губы. Ее супруг, Оловянный Нос, был одет в свой лучший плащ, отделанный роскошным мехом горностая, а нос у генерала был серебряный с конусообразными торчащими наружу ноздрями, испещренными спиралевидными бороздками. Рядом с Оловянным Носом горько плакала принцесса Агна.