– Да, конечно, – сказала Алиса. – Здравствуйте. – Она вежливо протянула руку другу Хедстрю.

– Ричард Кони, – представился юноша, наклоняясь и целуя руку, вместо того чтобы её пожать.

Алиса вновь взглянула на мать, та прикрыла рот пальцами, пряча озорную улыбку, напоминавшую о той девочке, которой она когда-то была. Алиса внутренне простонала: помощи ждать неоткуда.

– Ваша сестра мне много о вас рассказывала, – продолжил Кони.

– Неужели, – произнесла Алиса без особых эмоций. – Решительно с её стороны.

Никто не заметил, что она пропустила второе наречие: оно и к лучшему, каждый вставит то, что, с его или её точки зрения, наиболее уместно.

– О, давайте выпьем чаю, – сказала мама, звеня маленьким колокольчиком рядом с собой. – Знаю, для плотного перекуса ещё слишком рано, но миссис Эндерби только что испекла миндальное печенье.

– Звучит восхитительно, мама, – сказала Матильда.

Алиса не произнесла ни слова: она пыталась ещё разок украдкой взглянуть на стеклянную пластинку в руке. Застрять на чаепитии с двумя наискучнейшими мужчинами, которых она когда-либо встречала (так думалось Алисе), когда Страна чудес совсем близко, манит её к себе!

– Что у тебя там? – спросила сестра. – Не желаешь поделиться с нами?

– О, просто снимок, который я проявила у тёти Вивиан. Получилось не то, что я ожидала, – сказала Алиса, поднимая пластинку и специально наклоняя её туда-сюда таким образом, чтобы никто не смог рассмотреть изображение.

– Это же миссис Погосьданхау, – сказала Матильда, от острых глаз которой ничего не укроется. – И две её внучатые племянницы. До чего странный выбор натурщицы. Восхищаюсь твоей тягой к благотворительности.

Алиса нахмурилась и посмотрела на пластинку снова. Нет, для неё фотография выглядит по-прежнему. В кадре только Королева Червей. Удивительно!

– Так вы одна из так называемых фотолюбителей, а? – спросил Кони, даже не удосуживаясь взглянуть на снимок. – Щёлкаете всех и всюду?

– Прошу прощения, но я всегда спрашиваю разрешения. Я бы ни за что не стала вторгаться в чужую частную жизнь.

– У Ричарда тоже есть хобби, – сказал Хедстрю резко и неловко, вероятно, соревнуясь в некоем неизвестном поединке за худший способ сменить тему. – Он помогает печатать и распространять брошюры за кандидатуру Рэмсботтома. Руководит кампанией вместе с Квагли Рэмсботтомом. И даже организует большой митинг в следующий вторник!

– Да что вы говорите, – сказала Алиса, даже не стараясь скрыть скуку в голосе. Она переключила внимание на миссис Эндерби, которая принесла поднос с чаем. Мать девочек не предложила разлить напиток по чашкам. Она рассеянно смотрела в окно, вероятно, разглядывая птиц.

– Рэмсботтом – именно тот человек, который нам нужен. Англия меняется, – сказал Кони, радостно подхватывая знакомую тему. – Мы переживаем время великих потрясений. Повсюду фабрики, новые технологии, небывалый подъём. Да что там, меняется само понятие труда. Жить в такую эпоху невероятно захватывающе. Однако, несмотря на все эти перемены, крайне необходимо убедиться, что мы сохраним Англию... ну, знаете, Англией. Английские ценности. Английские идеи. Английские подданные.

Алисе подумалось: «Может, эта внезапная боль в переносице – предвестник того же вида мигреней, которые начинаются у матери, когда отец хватается за коробку с инструментами и заявляет, что починит всё сам?»

– Полагаю, чай, который мы пьём, из Индии, – произнесла она вслух. Алиса кивнула миссис Эндерби, беря изящную чашку с рисунком в виде роз из рук экономки. – Этот фарфор из Китая. Ткань, из которой сшито платье Матильды, из Парижа. Мой медальон смастерили в Италии. Вне всяких сомнений, в этой комнате представлено больше стран, помимо упомянутой досточтимой Англии.

«И кое-кто из Страны чудес», – добавила она про себя.

– Всё это, конечно, прекрасно и замечательно, – сказал Кони, охотно вступая в полемику. Матильда и Хедстрю обменялись тошнотворно знакомыми понимающими улыбками. – До тех пор, пока ювелирные мастера остаются в Италии, а производители чая – в Индии. Если вы понимаете, о чём я.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Уверена, что не понимаю, – ответила Алиса с обманчиво невинным видом.

– О, но вы только посмотрите на эти милые снимки детишек, которые Алиса сделала в еврейском квартале, – беспомощно заметила мать девочек, указывая Кони на пару симпатичных портретов в серебряных рамках. У Алисы они были в числе любимых, она привязалась к малышкам-сёстрам. Когда семья девочек переехала в Йорк, они продолжили общаться по почте.

– Разве вы не предпочли бы хвастаться милыми снимками внуков? – спросил Хедстрю с многозначительной улыбкой.

– А разве вы с Матильдой уже выбрали дату? – невинно ответила мама, чопорно отпивая из кружки. Матильда бросила на мать злобный взгляд. Алиса едва не выдула свой чай через нос.

– Да-да, снимки получились на славу, – сказал Кони. – И я уверен, что эти сиротки очень трогательны... по-своему.

– Они не сироты, у них есть...

– Да, да, не сомневаюсь. Вы твёрдо намерены их спасти, очень благородно с вашей стороны. Но послушайте, почему бы вам не прийти на лекцию, которую мы устраиваем перед митингом для привлечения средств? Она для избранного круга, и скучать не придётся, будут только ближайшие сторонники Рэмсботтома. Он произнесёт небольшую речь (короткую, обещаю), после чего ответит на вопросы. Посмотрите на ситуацию с нашей стороны – возможно, это откроет вам глаза на некоторые вопросы. Можете быть моей гостьей.

– О, было бы здорово, – восторженно произнесла Матильда. – Выход в свет. Вчетвером!

– Звучит просто чудесно, – сказала Алиса. – Вечер, посвящённый обстоятельному обсуждению ксенофобии. Не обойдётся, несомненно, без пары-тройки замечаний о преимуществах вступления в ряды луддитов. Однако с сожалением должна сказать, что на этот день у меня уже есть договорённость.

– Мы ещё не назвали дату, – заметила Матильда, прищурившись.

– Верно, – озорно согласилась Алиса.

В дверь позвонили. Миссис Эндерби пошла открывать.

– Столько посетителей, – сказала мать девочек. – Наверное, стоит устраивать приёмы почаще. Или... переехать подальше от города, – добавила она задумчиво.

Однако миссис Эндерби не привела за собой новых гостей. Вместо этого она принесла Алисину сумку и маленький свёрток, перевязанный лентами.

– Мои снимки! – воскликнула Алиса, радостно вскакивая и принимая посылку.

– Современная молодёжь, – Хедстрю вздохнул. – То и дело проверяют почту, с нетерпением ждут весточки от друзей, которых нет рядом, или новостей. Поглощены эфемерным общением...

– Прошу прощения, – сказала Алиса, приседая в реверансе до самого пола, – проявление ребячества, в котором её и так уже обвинили. – Я ждала эту посылку. Приятно познакомиться, мистер Кони.

– Алиса, ты не останешься с нами? – удивилась Матильда.

– Боюсь, нет. Это дело не терпит отлагательств. Удачи вам с... чем бы вы там ни собирались заняться. – Алиса кивнула мужчинам и бросилась наверх в свою комнату. Как бы сестра позже не устроила ей за это ад на земле... Что, если, скрепя сердце, к ней присоединится и мать?

«Какая разница?» – решительно подумала Алиса.

Она растянулась на кровати и развязала аккуратный бархатный узел.

Перед ней были три фотографии: на одной из них, судя по всему, был изображён мистер Уиллард, на другой – мальчик по имени Илья, на третьей – красиво раскачивающаяся на ветру сосна из парка, у реки.

Мистер Уиллард, по обе стороны которого высились горы шляп, стоял за рабочим столом и был сам на себя не похож. Вместо него на снимке был...

– Безумный Шляпник! – Алиса едва не закричала от восторга, когда на неё нахлынуло воспоминание. Чаепитие, песни! Загадки! И вот он перед ней, точно такой, каким она его запомнила: невысокий, с носом на всё лицо и головой такой же большой, каким крошечным было его тельце. На нём гигантский цилиндр с не менее гигантской биркой, на которой написано: «10/6 В ЭТОМ СТИЛЕ». Должно быть, он стоял на стуле, поскольку возвышался над столом, уперевшись в него ладонями и наклонившись вперёд.