Вампиры в унисон прочитали приветствие своей прародительнице: «Лилит! Свет дней, тьма ночей, любовь сердца, огонь чресел, святость и грех, душа и смерть!», после чего мы все зашли в храм. Со стороны казалось, что пухлые алые губы растянулись в улыбке и облизнулись.

Шагая по храму, из залы в залу, со стен смотрели на нас темными, зелеными, орехово-желтыми и янтарными светящимися глазами изображения Лилит. Губы прародительницы вампиров обещающие улыбались, насмешничали, кривились в страдальческом оскале. Изображения той, в чью честь был построен храм, отличались многообразием и яркими, чарующими красками.

— Лилит воплощает всех женщин, — тягучим, мелодичным тоном, с мягким восточным акцентом сказала нам с Динеке жрица с эбеново-черной кожей, сверкая белками глаз и полоской зубов, — Всех, — улыбнулась она, пристально глядя на меня, потом на Динеке, после чего улыбнулась с видимым удовлетворением и скрылась в полумраке темного коридора. Ее крепкого тела, сверкающего при неверном свете едва различимых в воздухе прозрачных магических мотыльков, обильно увлажненного маслом, уже не было видно, а пряный, мускусный запах и ощущение сладкого предвкушения витало в воздухе.

— Кто она? — тронула за плечо Леонеллу Динеке.

— О ком ты, дитя? — удивилась рыжая правительница.

— Только что, здесь была чернокожая девушка, в очень откровенном наряде, с блестящей, смазанной маслом кожей, — поддержала я подругу, — Она говорила с восточным залукоморским акцентом.

Вампиры недоуменно переглянулись.

— А потом ушла… Туда, — Динеке показала, куда удалилась жрица, и посланный в этом направлении магический мотылек Леонеллы натолкнулся на стену. Подойдя к этой стене, я увидела, что Лилит, изображенная на ней в виде девы с длинными красными волосами, заплетенными в одну косу, небрежно перекинутую через плечо, в белой рубахе и красном сарафане — таком, как принято носить на моей родине, задумчиво и пронзительно смотрит прямо в душу с непонятной тоской и сожалением. Из глаз ее скользили крупные жемчужины. Под картиной было написано; «Слёзы Лилит даруют жизнь, но её поцелуи приносят смерть».

Но кто, все-таки эта женщина, встретившаяся нам?!

— Это была жрица?

— В этом храме нет жрецов и нет жриц, — пожала плечами Леонелла, чему-то довольно улыбаясь.

Стены и потолки храма улыбались нам разнообразными изображениями прародительницы вампиров. Лилит в золотой рогатой короне, с двумя полумесяцами, с относительно короткой темной прической, как у древних жриц из пирамидальных храмов залукоморья, с густо подведенными глазами и светящимся алым светом ртом. Лилит с длинными рыжими косами в алом струящемся платье, с глазами цвета гречишного меда, с золотым, в узорах, ободком на лбу. Лилит в облике крылатой девы, Лилит в виде черной луны. Лилит с совой и змеей. Изображения отличались неизменной грацией и чувственностью, и чаще всего у ног прародительницы вампиров стелился туман.

Проследив направление моего взгляда, Динеке шепнула:

— Ты тоже обратила внимание, да? Вампирши не ходят по земле, они скользят по туману.

— Как это?

— А ты не обратила внимания на их грацию? — немного завистливо прошептала магиня.

— В процессе эволюции мы научились управлять туманом, — пояснила Леонелла, услышав наш разговор, — Теперь его незаметно в нашем присутствии, но есть сильно уплотненные сгустки под подошвами туфель. Очень удобно. Но если нужно, — и под ногами вампирши заструилась прозрачная змейка.

Вот он, оказывается, секрет изящной походки вампиров! Кстати, никаким женщинами не помешали бы такие чары. Но, к сожалению, штольградские мамзельки на вампирьих каблуках выглядели в лучшем случае смешно, в худшем — глупо. Ну, или наоборот, кому как больше нравится.

Решение пройти путем Подземного Города, по которому прошел единожды Михей, пришло само собой.

Наше с вампирами совещание закончилось сильно за полночь. Когда все мы охрипли от собственных криков, споров, переходов на личности и выяснения отношений, Михей, до этого молчавший, предложил им с Динеке, вдвоем, пройти Земли Оборотней насквозь. Мол, Динеке — со своей частицей крови оборотней — своеобразная гарантия того, что значит, ничего «блохастые» им не сделают. Мне роль отводилась куда менее важная — сидеть «как мышь под метлой» «у вампиров за пазухой» и не «мыслить даже в ту сторону», чтобы самостоятельно соваться в Обитель Темного Рыцаря.

Я категорически была не согласна с предложением тролля. Хотя с разумной точки зрения, он был прав. Но это не единственная отправная точка. Там, в Землях Оборотней, где-то мой Дар. И, быть может, мой он гораздо больше, чем Динеке. И к Темной Обители приближаются сейчас мои брат с сестрой, светлой целительницей, представляющей угрозу для Темного Рыцаря, если кто не в курсе! И, кстати, возможно дети уже достигли назначенного пути, о чем я и думать боюсь. И вообще, я сама способна постоять за себя у оборотней, не будь я наследная Йагиня. Кстати, с нами боевая магиня, прошедшая Посвящение, коловертыш-разведчик… «годный разве что оборотням на шапку», — вставил тролль, и тут же взревел от острых зубов Даньки, вцепившихся ему в… зря, короче, Михей встал в тот момент… сидел бы — глядишь и обошлось. «Да ладно, братиша, не носят эти псины шапок», — примирительно сказал тролль взбешенному Дане, после того, как у того закончились обидные эпитеты в адрес «волосатого анцыбала». Наложив обезболивающее заклинание на пострадавшее мягкое место Михея, я сообщила, что они с Динеке как хотят, а я иду с ними. Мол, не дети, отобьемся.

— Лучше с нечистью бешеной дело иметь, чем с полоумной бабой, — посетовал Михей и досадливо сплюнул, — Не воюют они с девками и дитями, но бабе к оборотням соваться — последнее дело!

Увидев, что его слова не заставили меня проникнуться серьезностью ситуации, Михей просто вылетел из комнаты, хлопнув дверью, а я упреждающим жестом попросила вампиров помолчать.

— Я так или иначе должна была попасть в Замок Темного Рыцаря, — сказала я, — От судьбы не уйдешь. Но по пути я найду Дара, и все станет, как было, и как должно быть.

И, не слушая ничьих возражений, я последовала примеру Михея, гадая, что раньше мне мешало так поступить, глядишь, и выспаться бы успела.

И вот теперь, вампиры, конечно же, будучи не в силах справиться с любопытством, провожали нас, следуя по мрачным улицам Подземного Города. Если честно, не ожидала, что они так легко сдадутся и отпустят нас без сопровождения на поиски Дара и дальше, до Обители… даже обидно немного. Хотя, все наверно не так плохо, значит, есть у нас шанс все-таки дойти. Или… Этого шанса нет? Не хотелось об этом думать, если честно. Очень не хотелось. Но, как всегда бывает, когда стараешься о чем-то не думать, только об этом и думаешь.

Подземный Город меня не впечатлил, если честно. Может, не было настроения, а может вся эта готическая тема в архитектуре — просто не мое. Каменные горгульи, василиски, гамаюны вперемешку с мрачноватого вида статуями вызывали детский восторг только у идущих с нами вампиров, для которых этот случайно обнаруженный город — часть их истории. Мне же было как-то жутковато, и при том не покидала тревога за Лиодора. К своему стыду, тревога за Дарнийского оборотня едва ли не перевешивала ставшие уже привычными переживания за ребятню, но он раненый, один… и до сих пор не вернулся… что с ним?

Динеке объяснила, что оборотни, получившие серьезные ранения в звериной сущности, не могут перекинуться обратно — на трансформацию просто не хватает сил, и нужно время для восстановления энергетического потенциала. Чем сильнее раны, тем больше времени это занимает. Но Лиодор не просто оборотень, он боевой маг, прошедший Посвящение. Силы у него должны быть. И почему он не возвращается в ипостаси зверя? Сестра мага допускает, что с Даром могло случиться самое страшное — если он получил ранения, практически несовместимые с жизнью, энергетический потенциал полностью мог уйти на восстановление, но если ничто не напоминает пришедшему в себя зверю о его человеческой жизни, то он может просто себя не вспомнить. И в этом случае нам нужно особенно поспешить, чтобы найти его — чем больше он пребывает в сущности зверя, тем сложнее будет ему опять стать человеком.

Я не говорила Динеке, не хотела ее тревожить. И вампирам не говорила. И Даньке. Но с тех пор, как пропал Лиодор, я каждую ночь видела во сне элсмирского волка, бежавшего за луной по ее серебристым лучам. Волк бежал за луной, а я за ним. Свет манил его в причудливый сад, состоявший из странных низких деревьев, приобретавших формы шевелящихся змей, стоило только мне перевести от них взгляд. Я зову бегущего волка, но изо рта не вырывается ни звука. И я спешу. Очень спешу. Оглядываюсь — вон она, Обитель Темного Рыцаря. Я помню, что мне туда. У меня там какое-то очень важное дело. Но эти пугающие меня деревья. Вот, опять, краем глаза я видела шевеление змей. Быстро повернула голову — они замерли. Белого волка луна манит в это жуткое место, и, следуя ее зову, он вбегает под уродливую сень сада. Но стоит ему переступить границу, которая отделяет черные тени деревьев, хорошо различимые при серебряном свете луны, как деревья оборачиваются змеями и сминают элсмирского оборотня, обвивая мощное, бьющееся в смертельных силках тело, снова и снова, тянутся к нему мерзкими треугольными головами с раздвоенными языками…