Бросила тогда девочка вслед за собой зеркало, – и выросла зеркальная гора, и была она такая скользкая, что никак не могла злая ундина через нее перелезть. И подумала ундина: «Лучше пойду я скорее домой, возьму свой топор да разрублю зеркальную гору надвое». Но пока она вернулась назад и разрубила зеркала, дети уже давно убежали далеко-далеко, – и пришлось ундине опять опуститься в свой колодец.

Пошла раз курочка с петушком на гору, где росли орехи, и условились они между собой, что кто первый найдет орешек, тот и поделится своей находкой. Нашла курочка большой-большой орех, но о том петушку ничего не сказала и решила этот орешек съесть сама. А орешек-то был такой большой, что она никак не могла его проглотить, и он застрял у ней в горле; испугалась она, что орешком подавится; и закричала:

– Петушок, пожалуйста, побеги ты скорей, принеси мне водицы напиться, а то я задохнусь.

Петушок кинулся со всех ног к роднику и говорит:

– Родник, дай мне водицы! Лежит курочка на горе, где растут орехи, – проглотила она большой орешек и вот-вот задохнется.

А родник отвечает:

– Побеги ты сначала к невесте, пускай даст мне алого шелку.

Побежал петушок к невесте:

– Невеста, дай мне алого шелку, дам я его роднику, он даст мне за это водицы, а водицу я отнесу курочке, лежит она на горе, где растут орехи, – проглотила она большой орешек и может задохнуться.

Говорит невеста:

– Побеги сначала да принеси мне мой веночек, я позабыла его на иве.

Побежал петушок к иве, снял с ветки веночек, принес его невесте, и дала ему невеста за это алого шелку, и принес он его роднику, и дал родник за это водицы. И принес петушок курочке водицы напиться.

Пришел он, а курочка тем временем уже задохнулась, лежит мертвая и не двигается. И стало петушку так грустно, так грустно, и закричал он во все горло; сошлись все звери, стали оплакивать курочку. И построили шесть мышей маленький возок, чтоб отвезти и похоронить в могиле курочку. Когда возок был готов, они впряглись в него, петушок стал править. Но повстречалась им по дороге лиса:

– Куда это ты, петушок, едешь?

– Везу хоронить свою курочку.

– А можно мне с тобою поехать?

Вот села лиса сзади, а за нею волк и медведь, олень и лев и все прочие звери лесные. Так и ехали они, пока не приехали к ручью.

– А как же нам теперь через него перебраться? – говорит петушок.

А у ручья лежала соломинка, говорит она:

– Перекинусь я над ручьем, а вы по мне и переедете.

Но только ступило шестеро мышек на мост, соскользнула соломинка и упала в воду, и все шестеро мышек упали вслед за ней и утонули. И приключилась снова беда, но явился уголь и говорит:

– Я достаточно велик: протянусь я с берега на берег, а вы по мне и переедете.

Лег уголь над водой, но, на беду, прикоснулся он к ней, зашипел, потух, и настал ему конец. Увидал это камень, сжалился он над ними, захотелось ему помочь петушку, и он лег над водой. Стал тогда тащить возок сам петушок. Вот было переправился он на другой берег, и были они уже с курочкой на суше, захотелось ему перетащить и тех, что сзади сидели, – а было их очень уж много, – и покатился возок назад, и попадали они все вместе в воду и утонули. Остался петушок один с мертвой курочкой. Вырыл он ей могилу, положил ее туда и насыпал над нею могильный холм, присел на него и стал горевать, и так долго он горевал, пока сам не помер. Так оба они и умерли.

Была когда-то большая война, и когда она окончилась, много солдат вышло в отставку. Получил и Брат-Весельчак отставку и в придачу всего лишь солдатский хлебец и четыре крейцера деньгами; с тем и пустился он в путь-дорогу. А сидел у дороги святой Петр в образе нищего. Когда Брат-Весельчак проходил мимо, стал нищий милостыню у него просить. А тот отвечает:

– Милый мой нищий, что же мне тебе подать? Был я в солдатах и вот получил отставку, и есть у меня всего-навсего один лишь хлебец солдатский да четыре крейцера денег; как истрачу их, придется мне тоже, как и тебе, милостыню просить. Но все ж таки я тебе что-нибудь подам.

Разделил он хлебец на четыре части, дал апостолу часть да еще крейцер деньгами. Поблагодарил его святой Петр и пошел себе дальше, уселся опять в образе другого нищего у дороги, где проходил солдат. Подошел солдат, а тот попросил опять, как и в прошлый раз, подать ему милостыню. Ответил Брат-Весельчак то же самое, что и тогда, и дал ему снова четверть хлебца да крейцер деньгами. Поблагодарил святой Петр, пошел себе дальше и сел в третий раз у дороги, в образе другого нищего, и попросил у Брата-Весельчака милостыню. Подал ему Брат-Весельчак и в третий раз четверть хлебца да третий свой крейцер. Поблагодарил его святой Петр, и Брат-Весельчак пошел дальше, и осталось у него всего лишь хлеба краюшка да один крейцер деньгами. Вот и зашел он с этим в харчевню; хлебец поел, а на крейцер велел подать себе пива. Закусил он и двинулся дальше, а ему навстречу опять святой Петр в образе отставного солдата и говорит ему:

– Здорóво, товарищ! Не дашь ли мне хлеба кусок да крейцер, чтоб выпить маленько?

– Где ж мне взять их? – ответил Брат-Весельчак. – Получил я отставку да хлебец солдатский и четыре крейцера деньгами. Повстречал по дороге трех нищих, дал каждому из них по четверти хлебца да деньгами по крейцеру. Последнюю краюшку я в харчевне съел, а на последний крейцер немного выпил. Теперь у меня в кармане пусто, и если у тебя тоже нет ничего, то, пожалуй, пойдем вместе с тобой милостыню просить.

– Нет, – ответил святой Петр, – вот этого как раз и не требуется: я малость знаком с лекарским ремеслом и заработать себе смогу, сколько мне будет надо.

– Да, – сказал Брат-Весельчак, – но в этом деле я ничего не смыслю, и выходит, что придется мне милостыню идти просить одному.

– Ну, а ты ступай со мной вместе, – сказал святой Петр, – если я что заработаю, дам тебе половину.

– Это дело для меня подходящее, – сказал Брат-Весельчак.

И вот пошли они вместе. Подошли они к одному крестьянскому дому и слышат там плач и крик; вошли они в дом, а лежит там человек тяжело больной и уже при смерти; его жена причитает и плачет навзрыд.

– Брось плакать и причитать, – сказал святой Петр, – я готов твоего мужа вылечить. – Достал он из кармана мазь и вмиг исцелил больного; тот мог встать и стал совершенно здоров. Вот муж с женой и говорят на радостях:

– Как же нам вас отблагодарить? Что дать вам за это?

Но святой Петр принять ничего не пожелал; и чем больше его упрашивали, тем он больше отказывался. Тут Брат-Весельчак толкнул святого Петра и говорит:

– Да возьми ты что-нибудь, ведь нам пригодится.

Принесла, наконец, крестьянка ягненка и говорит святому Петру, чтобы он его взял, а тот брать не хочет. Тут Брат-Весельчак отвел его в сторону и говорит:

– Да бери ты, глупый черт, нам-то ведь пригодится.

И сказал, наконец, святой Петр:

– Ну, ягненка я возьму, но нести его не буду; если хочешь, то неси его сам.

– Да дело это нетрудное, – сказал Брат-Весельчак, – уж я его понесу, – и он взвалил ягненка себе на плечи. Пошли они дальше и пришли в лес. Стало Брату-Весельчаку трудно нести ягненка; был он голоден и говорит святому Петру:

– Погляди, вот и местечко красивое, здесь мы могли бы ягненка сварить и съесть.

– Что ж, я согласен, – отвечал святой Петр, – но стряпать я не умею. Если хочешь варить, то вот тебе и котел, а я, пока мясо сварится, пойду погуляю. Но ты не смей начинать есть, пока я не вернусь, а приду я вовремя.

– Ну, ступай себе, – сказал Брат-Весельчак, – я уж управлюсь, сварить его сумею.

И святой Петр ушел, а Брат-Весельчак зарезал ягненка, развел костер, бросил мясо в котел и начал варить. Был ягненок уже готов, а апостола все нету. Вытащил тогда Брат-Весельчак ягненка из котла, разрезал его и нашел сердце.

– Это, пожалуй, самое вкусное, – сказал он, попробовал его и, наконец, съел его все. Воротился святой Петр и говорит:

– Можешь съесть всего ягненка, а я съем одно только сердце, дай мне его.

Взял Брат-Весельчак нож и вилку и сделал вид, будто усердно ищет его в мясе, но никак не может найти. Наконец, не долго думая, говорит:

– Тут его нету.

– Ну, а куда ж оно могло деться? – спрашивает апостол.

– Это уж я не знаю, – ответил Брат-Весельчак. – Но ты только подумай, какие мы с тобой оба дураки: ищем у ягненка сердце, а никому из нас и в голову не придет, что у ягненка-то ведь сердца не бывает!

– Э, – сказал святой Петр, – да это ты что-то выдумываешь! Ведь у каждого животного имеется сердце, почему ж не быть ему и у ягненка.

– Нет, братец, так оно и есть, нет у ягненка сердца. Ты только как следует поразмысли и сообрази, что и вправду нет у него сердца.