Виртян вошел, глянул и обрадовался: девушка дышит, точно во сне. Сел он с матерью около нее. В полночь девушка стала дышать глубже, стала ворочаться. Потом повернулась вверх лицом.

Как увидел Виртян лицо ее — и сам не знает, бедный, что ему делать, что говорить: такой красавицы он никогда и нигде не видывал. А девушка открыла глаза, взглянула перед собой и промолвила:

— Милый братец!..

Она приняла Виртяна за брата, да увидела, что это не брат.

Стоит Виртян перед девушкой, смотрит на нее, не может глаз отвести. Девушка снова открыла глаза, стала со старушкой и Виртяном разговаривать, стала спрашивать, как она попала к ним. Они ей все рассказали. Потом Дуболго Пичай оделась, нарядилась, пошла с ними в избу. О себе она им ничего не сказала.

— Ничего я не помню, — говорит.

После того как Дуболго Пичай у них поселилась, за что Виртян ни возьмется — всякое дело у него спорится. И назвал он девушку Уця́ской, что значит «счастье». А когда он женился на ней, еще лучше стали жить.

Однажды Дуболго Пичай сидит под окном и видит — подходят к избе два человека. Она их сразу узнала: это были ее родные братья, только не такие, как прежде, — измученные, оборванные; на одежде заплатка на заплатке, дыра на дыре. Как увидела их Дуболго Пичай, слезы у нее закапали — кап-кап!

Подошли братья под окно, поклонились ей в землю и просят:

— Пожалей ты нас, хозяйка! Накорми, напои бедных людей.

— Войдите! Расскажите мне, где вы были, куда ходили, что видели, — говорит Дуболго Пичай.

Вошли братья, говорит один другому:

— Смотри, как хозяйка на сестру нашу Дуболго Пичай похожа! Если б не знали мы, что сестрица наша умерла, подумали бы, что это она.

А Дуболго Пичай накормила, напоила их, истопила для них горячую баню. Пришли братья из бани, поблагодарили добрую хозяйку за привет, за ласку и собрались было уходить, а Дуболго Пичай не отпускает их.

— Куда, — говорит, — вы на ночь глядя пойдете? Ночуйте лучше у нас. И муж мой скоро с охоты вернется. Он вам обрадуется: он любит послушать рассказы странников.

Братья остались у нее ночевать. Скоро вернулся с охоты Виртян и говорит Дуболго Пичай:

— Смотри, как много я дичи настрелял! Все на твое счастье попалось.

Поздоровался он с прохожими и стал с ними разговаривать. Старший брат вздохнул тяжело и начал рассказывать:

— И мы, почтенный хозяин, были так же счастливы и богаты, как ты. Хорошо мы жили, была у нас сестра, Дуболго Пичай ее звали. Мы оба ее любили больше всего на свете. Мы не видели девушек красивее ее, а ум сестры был еще краше лица… Она, почтенный хозяин, похожа была лицом на твою жену. Погубили ее наши злодейки-жены! Как извели они нашу любимую сестрицу, мы до сих пор не знаем. После ее смерти за что мы ни примемся, ни в чем у нас удачи нет! Так мы и обнищали, разорились совсем и ходим по миру…

Не окончил рассказа брат Дуболго Пичай — заплакал, и у другого брата слезы рекой полились.

А Дуболго Пичай не выдержала, глядя па горе своих братьев, и тоже горько заплакала. Глядит на них Виртян — не знает, что делать, и тоже загоревал.

Поплакали они, потом успокоились немного, тут Дуболго Пичай и сказала им:

— Братцы мои милые, ведь я сестра ваша родная — Дуболго Пичай! Виртян меня спас, вернул к жизни снова. Оставайтесь жить с нами!

Обрадовались братья, что нашли свою любимую сестру, и стали они жить все вместе дружно и счастливо.

Литературная обработка В. Гацака.

ил в давнюю пору один человек, и был у него единственный сын Ио́н. Незадолго до своей смерти отец сказал Иону:

— Ион, я помираю, а ты иди куда глаза глядят, ищи свое счастье. Парень ты работящий, трудись. Покажи, что ты не хуже других.

Ион похоронил, отца, собрал котомку и отправился счастье искать.

Шел он долго ли, коротко ли и вот в зеленой долине чабана повстречал.

— Куда идешь, паренек? — спросил чабан.

— Работу ищу, — ответил Ион.

— А не пойдешь ли работать ко мне в овчарню?

— Почему же нет? Пойду!

— А какую плату ты хочешь?

— Осенью дашь мне овцу, какую я сам выберу.

— Ну что ж, пусть будет по-твоему, — ответил чабан.

Все лето Ион пас овец, а осенью получил овцу и отправился в путь. Только на дорогу вышел, а овца упала и сдохла на месте.

«Не везет мне с овцами», — подумал Ион и пошел искать новую работу.

Шел он долго ли, коротко ли и повстречал старого мельника.

— Далеко ли собрался, паренек? — спросил мельник.

— Я, дяденька, счастье свое ищу.

— А не поработаешь ли ты со мной, на мельнице?

— Почему же нет? Попробую.

— А что ты возьмешь за это?

— Немного: ты меня кормить будешь, а осенью отдашь мельничный камень, какой я захочу.

— На что тебе мельничный камень? Возьми лучше мешок муки.

— Муки мне не надо, давай все-таки камень, — ответил Ион.

— Ладно, пусть будет по-твоему.

Осенью взял Ион камень и только с ним на дорогу вышел, камень упал и раскололся надвое.

«Что за напасть! И тут мне не повезло», — подумал Ион и пошел дальше.

Шел он долго ли, коротко ли и встретился с попом.

— Куда, паренек, путь держишь? — спросил поп.

— По свету хожу, работу ищу.

— Не поработаешь ли у меня?

— Ну что ж, могу и у тебя поработать. А что ты мне заплатишь? — спросил на этот раз Ион.

— Дам тебе осенью хлеба. А работа будет такая: пахать, сеять, молотить, по хозяйству мне помогать.

— Ладно, согласен я.

Вечером поп привел Иона домой и показал попадье. На другой день взял он его с собою поле пахать. А у попа были такие волы, что вчетвером с ними не справиться. Словом, были волы с норовом.

Поработали немного, а поп и говорит Иону:

— Я пойду домой, а ты погоняй потихоньку. Волы, я вижу, сегодня смирные.

— Иди, иди, я один справлюсь.

Только поп отошел, один из волов вдруг и говорит Иону:

— Слушай, Ион, мы волы не простые, а волшебные. Помогаем мы добрым людям, чем можем. Пойди отдохни, а мы сами поле вспашем.

За полем лес начинался. Ион забрался в тень и лежит-полеживает, а волы пашут, стараются.

А поп домой не пошел. Он спрятался, чтобы посмотреть, как будет пахать Ион, когда один останется. Увидел он, что волы пашут сами, и подумал: здесь дело нечистое. Вечером он и говорит Иону:

— Возьми за работу что хочешь, только уходи от меня.

Взял Ион деньги и пошел восвояси. Вдруг догоняют его волы. Парень вернулся и говорит попу:

— Запри своих волов, а то они идут за мной, словно всю жизнь меня знают.

Запер поп волов, но только Ион отошел — они сломали ворота и снова догнали его. Ну, на этот раз Ион их отводить не стал, а пошел с ними дальше.

Привели его волы в большой лес, и стал он тут их пасти. Смотрит — чья-то коза травку щиплет. Подошел Ион да подоил ее. А это была коза старого змея — змей в лесу жил. Змей заметил вечером, что коза без молока домой пришла, и закричал на весь лес:

— Эй, какой проказник мою козу доил?

— Это я, Ион Молдава́ну, — ответил парень.

— Ну-ка, иди сюда. Слыхал я, что молдаване борцы крепкие. Покажи-ка мне свою силу.

Что тут делать Иону? Достал он творог, который только что сделал из козьего молока, и сжал его в руке. Змей спрашивает:

— Что это ты делаешь?

— Да вот сжимаю камень, чтобы воду добыть, а то до колодца далеко идти.

Увидел змей, что вода и впрямь потекла, и испугался. «А что, — думает, — если он и меня сейчас так же сожмет!»

— Знаешь, — сказал он Иону, — давай лучше подружимся. У меня здесь в лесу замок да хозяйство большое, а живу я один. Вот ты мне и будешь вроде брата и сына.

— Ладно, пусть будет по-твоему, — согласился Ион.

Недели две ему не пришлось и пальцем пошевелить. Но вот однажды змей послал его воды принести. А ведра дал такие большие, что Ион их и пустыми еле-еле несет, а полными их и не поднять. Что делать? Решил Ион схитрить. Стал он окапывать колодец вокруг. Змей воды не дождался и пошел Иону навстречу. Пришел и спрашивает:

— Что ты делаешь, Ион?

— Да вот хочу этот колодец домой принести.

— Ты что, ума лишился? — закричал змей. — Только этот колодец и есть у меня, а ты его завалить хочешь. Дай-ка я лучше сам воды наберу, а то с твоими затеями я без колодца останусь!

Змей взял ведра, и они пошли домой. А дышал змей так сильно, что при выдохе Ион отлетал далеко вперед, а при вдохе его притягивало к самой пасти змея.

— Ты чего бегаешь туда-сюда? — спросил змей.

— Сердит я так, что места себе не нахожу. Как пойду вперед, вспомню все, возвращаюсь, и хочется так тебя треснуть, чтобы искры из глаз посыпались.

— А чем же я провинился?

— Как чем? По твоей милости мне придется каждый день ведра таскать. Разве не лучше было весь колодец домой принести?