Позвал хозяина и объявил, что домовой прячется под печкой: так сова указала. Потребовал котелок ключевой воды, две пригоршни круп ячменных, колбасы, солонины, масла и соли, а об остальном просил не беспокоиться. Без слов хозяин дал все, что требовал путник. Тот на шестке разложил огонь, и скоро в котелке пыхтела густая и жирная каша, а Простачок, засучив рукава, помешивал ее ложкой. Каша поспела. Перекрестил путник углы дома, настежь распахнул двери избы, хозяину дал в руки метлу, а хозяйке — лопату. Как брызнет кипящей кашей из поварешки под печку да как заорет что есть мочи:

— А ну, домовой, киш-киш отсюда!

И точно: вдруг из-под печки выскочило что-то черное и косматое, не человек и не козел, как есть — домовой, да как пустится наутек в двери. По пути сбил с ног хозяина, а хозяйка с перепугу завопила благим матом. Простачок вскочил на стол, а домовой метнулся к воротам да как сиганет на улицу, только его и видели. Утром Простачок за труды получил от хозяина рубль, да хозяйка тайком сунула ему в руку еще рубль.

Так рассудил он дело своим мужицким умом, всем угодил и себя не забыл: обогрелся, попил, поел как следует, выспался, деньги в мошну спрятал, да и котелок с кашей захватил с собой. С хлебосольными хозяевами распрощался чин по чину и пошел своей дорогой.

Когда-то по соседству с имением одного богатого пана жил бедный крестьянин. Всё его богатство состояло из одной коровёнки. Как-то она забрела на господское поле. Увидел её пан, поймал и зарезал.

Пошёл бедняк к пану и потребовал, чтобы тот заплатил ему за корову. Рассердился пан и приказал своим батракам высечь бедняка плёткой.

Вернулся домой наш горемыка ни с чем.

— Давай-ка напишем прошение королю. Он справедливо рассудит нас! — посоветовала ему жена.

— Как же мы его напишем, — ответил ей крестьянин, — ведь я грамоте не обучен? Думали они, думали и наконец придумали. Взял крестьянин большую доску и хорошенько обтесал её рубанком. Долго он возился с доской, пыхтел, сопел, пока не вырезал на ней свою лачугу и господское имение. На доске было ясно видно по каким местам шла корова, с какой стороны она забрела на господское поле и где пан её зарезал. Под этим рисунком крестьянин вырезал скамейку, на ней — себя, а вокруг десять чертенят.

Окончив эту трудную работу, крестьянин взвалил на плечо доску и направился прямо к королю. В большом лесу, через который проходила его дорога, он встретил охотника.

— Добрый день, пан! Желаю тебе удачи! — приветствовал встречного крестьянин.

— Спасибо, добрый человек! Куда путь держишь? — поинтересовался охотник.

— К королю, жаловаться на моего пана.

— А чем он тебя обидел?

Крестьянин сбросил доску с плеча и показал ему своё прошение. Посмотрел охотник, но ничего не понял.

— Как же ты не понимаешь? Ведь здесь гак ясно всё нарисовано! — удивился крестьянин и стал объяснять: — Вот это — моя лачуга, а это — господское имение и поле. Вот отсюда моя коровёнка забрела на панское поле, а на этом месте её зарезали. Это — скамья, на которой меня растянули панские слуги, а десять дьяволят — это десять ударов плёткой, которые мне всыпали по приказу пана. Теперь тебе понятно?

— Да, теперь я всё понял, — сказал охотник. — Иди, добрый человек к королю, он непременно тебе поможет!

Охотник ушёл, а крестьянин продолжил свой путь. Ему и в голову не пришло, что он разговаривал с самим королём Яном.

Наконец добрался он до королевского замка. Стража впустила его, а один из придворных отвёл в большую роскошно убранную комнату, где на золотом троне сидел король в алой мантии с золотой короной на голове, а вокруг него толпилось двенадцать важных сановников.

Подал наш крестьянин первому сановнику доску с прошением и попросил:

— Прочтите, ваша милость, какое зло учинил мне мой вельможный пан!

Первый сановник начал вертеть доску и так и эдак, но ничего не понял. Не поняли и другие сановники. Рассердились они и приняв бедняка за безумца, велели слугам прогнать его. Однако король остановил слуг и приказал подать ему доску с прошением. Двенадцатый сановник передал доску одиннадцатому, одиннадцатый — десятому, тот — девятому. Так и передавали они её один другому, пока первый сановник не подал доску королю. Король посмотрел внимательно на прошение и обратился к своим сановникам:

— Как же так, почему вы ничего не понимаете? Здесь всё очень ясно изложено. Пойди поближе, добрый человек!

Крестьянин приблизился к трону.

— Вот это здесь, наверное, твоя лачуга? — спросил у него король.

— Да, мой государь. Это моя лачуга.

— А вот это имение твоего пана?

— Совершенно верно, мой государь!

— Твоя корова забрела на панское поле вот отсюда, не правда ли?

— Отсюда, мой государь, отсюда.

— А пан твою корову поймал и зарезал, не так ли?

— Зарезал, мой государь, зарезал, не посчитался с тем, что она у мена одна — единственная.

— А ты пошёл к пану, попросил за корову денег и вместо денег получил десять ударов плёткой, не так ли?

— Да, мой государь! Ровно десять. Твоими устами говорит сама правда!

Крестьянин очень обрадовался, что король сумел разобрать его прошение, и похлопал его по плечу.

— Вот это умная голова, а не капустный кочан, вроде ваших, — и он насмешливо посмотрел на двенадцать важных сановников. Король Ян тоже был очень доволен, что показал себя перед советниками умным и догадливым, и сказал крестьянину:

— Ты возвращайся домой, а я позабочусь, чтобы тебе вернули деньги за корову и больше никогда не обижали.

Через некоторое время пан получил от короля приказ построить крестьянину новый дом, хлев, свинарник и сеновал, дать ему корову и ко всему этому добавить большой участок земли.

— Мудрый государь, наш король Ян — он тут же разобрался в моём прошении! А его советники, ничего не понимая, только глазами хлопали. И зачем король кормит этих дармоедов, когда они даже в прошении разобраться не умеют? — рассказывал довольный крестьянин соседям до конца своей жизни.

Вернулся домой Простачок, отдохнул от долгого пути. А тут и праздник подошел. Запряг он свою лошадёнку, взвалил на телегу откормленного борова и поехал в город на базар. Стоит около своего воза и ждет покупателя. Вдруг откуда ни возьмись — четверка лихих коней запряжённых в бричку, а в ней сидит, развалясь и подбоченясь какой-то ясновельможный, а может и просто вельможный пан — в зубах сигара, бичом хлопает, как из пистолета стреляет, давит бедных мужичков, что с дороги не успели убраться. Остановился перед возом Простачка и кричит:

— Эй ты, хам! Не слыхать ли тут пшеницы?

Обиделся Простачок на грубость пана и ответил:

— Пшеницу никогда никто не слыхал и не услышит. Добрые люди её видят в зерне, а едят в пирогах. А что я мужик, или хам, вы баре, а мы — мужики, хамы, но что мужик на дорогу бросит, то барин в кармане носит. Так-то оно!

— Врёшь! — заорал пан.

— Нисколько! Вынь, пане, носовой платок из кармана, разверни и скажешь, что правда.

Побагровел пан от гнева, решил проучить дерзкого мужика:

— Что продаешь?

— Свинью, пане.

— Лжешь, хам, это коза! — заорал пан да как ударит Простачка по щеке — у того только искры из глаз посыпались.

Но мужик виду не подал, поклонился пану с улыбкой и говорит:

— Теперь я твой должник, пане. Втройне тебе отплачу.

Продал Простачок свинью, вернулся домой, но обещания своего не забыл.

Через неделю нарядился мастеровым, взял аршин под мышку и отправился в путь.

Пришел в корчму, что была поблизости от имения того помещика, и говорит важно:

— Слушай, хозяин! Есть у тебя добрый мёд, хоть по рублю за бутылку?.. Как выпьешь хорошего медку, так и работа спорится, а дело-то у меня не какое-нибудь — я мельницы строю.

— Что я слышу?! Вы мельничный мастер?

— Он самый! Прошлым летом две водяные и один ветряк поставил. Знаешь, сколько денег огреб! Вот и хочу доброго медку испить.

— Какая удача! Я вас порекомендую нашему пану Миките, он хочет строить мельницу, а мастера не найти. А уж вы меня за это отблагодарите! Сейчас побегу к нему…

— А как же, приятель, еще как отблагодарю! Поставлю мельницу — в твоей корчме половину заработка пропью.

Корчмарь со всех ног бросился к усадьбе и через несколько минут прибежал звать мнимого мастера к помещику.

Пан Микита не узнал Простачка, договорились на крыльце и сразу в тарантасе поехали в лес выбирать подходящие деревья для мельницы.

Проехали с версту. Пан указывает на дуб:

— Вот этот дуб, верно, годится на главный вал?

— Да разве это дуб? Это берёза!

— Ты что плетёшь?

— То же, что и пану случается!