— Слава! — снова загремело в рядах лесного войска.

Речные опять стояли безмолвными. Теперь все оглядывались на степняков, вроде как их очередь. Или не выйдут? Нет, выходит кто-то. Выезжает на поединок здоровенный детина на жеребце, покрытом богатой попоной.

— Эй, виходи, кито против мене! Пусть и наши Боги скажут своё слово! Я, Асурбек, докажу, что наши Боги сильнее и удача будет за нами!

В рядах лесных вышла какая-то заминка, то ли возмущение, то ли страх, и степняк, восприняв это по-своему, воздел вверх большое копьё и смеясь прокричал:

— Эй, виходи, не бойси! Я бистро убю! Р-раз, и всё!

А у лесных и правда спор шёл — молодой отрок Волчок рвался в поединок, а его пытались не пустить. Вообще отроков не спрашивали, чего они хотят, но тут коса нашла на камень. Малец учился у самой Яги, отличился в спасении Вещего и утверждал, что победить этого великана ему труда не составит. Зато поражение опытного воина от отрока повергнет врага в панику. На все вопросы, как он это сделает, только мотал головой, говоря, что объяснять некогда, да и долго это. Пытались его силой задержать, да как-то не получилось, так он и вышел на поле да встал перед степняком в одной кожаной рубахе, лишь с сулицей в руках.

— Эй, уберите мальчищьку! Ви софсемь ум потеряль? — закричал изумленный степняк.

— Мало чести сильным воинам с вами, неумехами, силами мериться! — крикнули от лесных.

— Ты младшенького нашего сначала побей! А потом мы уж поглядим, стоит ли кому из нас с тобой биться?

Волчок получил своё имя пару месяцев назад, а Бельчонок остался там, в детстве. Если в битве он проявит себя как воин, то будет ему и воинское посвящение, и настоящее воинское имя. Ввиду скорой войны готовили отроков день и ночь. Вся жизнь — сплошное учение, но для него это было не в тягость, а в радость. Ведь сколько бабкиной науки можно было совместить с воинскими хитростями! Вот он и совмещал. В полную силу применить новые знания, не причинив вреда своим же, он не мог, а вот на враге их опробовать было очень даже интересно.

Асурбек обиделся. Он вышел биться в полную силу, а ему подсовывают мелюзгу. Похоже, это специально, чтобы он отказался, но не на того напали. Решив быстро убить сопляка и всё же сразиться с настоящим воином, он тронул коня, и разгоняя его, нацелил копьё в едва защищенное тело врага, выставленного на убой. Вот он рядом, ничто не может его спасти от неминуемой смерти! Но вдруг мальчишка буквально исчез из глаз, рука с копьём дрогнула, а в голове проскочила мысль, что лесные колдуны выставили против него призрака или дух мёртвого, чтобы посмеяться над ним.

Проскочив десяток шагов и поворачивая жеребца, он оглянулся и увидел по-прежнему стоящего на своём месте противника да почувствовал, как боль прорезала бедро. Мельком глянув вниз, степняк увидел кровь, стекающую в сапог.

Мальчишка держал в руках окровавленное копьецо и улыбался. Эта улыбка вывела Асурбека из себя, он снова пришпорил коня и бросился на врага, но почти с тем же результатом. Разница была только в том, что теперь и вторая нога сильно кровоточила. Решив изменить тактику, он стал приближаться медленно. Мальчишка, всё так же улыбаясь, подобрал с земли камешек, и видимо снова пытаясь разозлить противника, несильно кинул его в степняка. Асурбек понял, что малец не прост, и решил не спешить, а действовать, сохраняя спокойствие. Поэтому он едва двинул щитом, хладнокровно отбивая дразнилку, но удар был такой силы, что показалось, будто резко надвинулась каменная стена.

Оба войска видели, как от маленького камешка жеребец вдруг встал на дыбы и опрокинулся назад, сметённый какой-то страшной силой, придавив всадника! Волчок даже не стал добивать поверженного противника, а просто пошёл на всё вражье войско. За ним тронулись лесные, и над полем раздался волчий вой.

Это был вой зверя, идущего на охоту. Зверя, ищущего свежей крови и желающего всему Свету показать свою силу! Вой поднимался над полем, множился тысячами голосов, отнимал волю к сопротивлению. Голоса звучали отовсюду — от лесного войска, из леса, из оврага, и казалось, даже из-под земли под ногами. Всё сильнее и сильнее на речное войско давила какая-то неведомая сила, вытесняя его с поля. Земля шевелилась под ногами, небо качалось над головой

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Первыми не выдержали кони степняков. С диким ржанием и безумными глазами они вставали на дыбы, бились, и сбрасывая всадников, мчались подальше от этого ужаса. Люди пытались их остановить, но ничего не получалось, и вскоре всё степное войско в панике бросилось наутёк. За ним последовала большая часть Лиходолова ополчения, остальные, побросав оружие, попадали на землю и замерли, заткнув уши и закрыв глаза, отдаваясь на милость противника.

Только греческий строй всё ещё стоял в ожидании врага. Их всё ещё было больше, чем лесных, но в победу уже мало кто верил. То, что они увидели в поединках, и то, что происходило сейчас, не укладывалось в головах. Многие просто кричали, чтобы хоть как-то заглушить этот вой, другие молились, третьи плакали… в строю их держала только многолетняя привычка и понимание того, что вышедший из строя неминуемо погибнет.

Вот воин, победивший в последнем поединке, которого уже никто не пытался назвать подростком, подошёл на бросок дротика, и в него тут же полетел шквал железа, но ничего не попало! Его даже не задело, и все такие смертоносные в другое время орудия грудой упали вокруг него. Не глядя подхватив один из дротиков, он коротко размахнулся и бросил его в сомкнутые щиты. Щит, в который он попал, даже не треснул, но все, кто стоял за ним, повалились наземь будто колоды! Второй дротик пролетел чуть в сторону, также расчистив в плотном строю целую улицу. Остальное войско лесных демонов рванулось вперёд, чтобы раздавить не почувствовав остатки великой армии речных, и строй не выдержал.

Греки бежали, бросая тяжёлые щиты, оружие и стараясь на ходу стащить мешающие убегать доспехи. Ничего более ужасного они никогда не видели. Лесному войску оставалось лишь добить тех немногих, кто ещё пытался сопротивляться, да преследовать убегающих, чтобы те подольше не опомнились.

Первые беглецы достигли Старого задолго до обеда и произвели настоящий переполох. Новые хозяева земли бросали добро, подхватывали самое ценное и со всей возможной скоростью кидались спасаться в Речное, но добравшиеся туда с превеликим трудом путники натыкались на разъезды князя Водимира, войско которого осадило город. Княжество Лиходола гибло, разваливаясь на глазах

Большой торговый корабль, слегка покачиваясь, плыл вниз по реке к морю. С тех пор, когда он отчалил от пристани в Речном, прошло уже два дня. Места на корабле было мало, и поэтому каюты было всего две. Самую большую хозяин корабля Мисторис уступил гостям, а сам расположился в той, что поменьше. Домокла мёрзла на холодном влажном ветру и поэтому за два дня из каюты не выходила. Её ложе отгородили занавеской, и она с него вставала довольно редко, постоянно кутаясь в одеяло. Деметрий каждый день приходил в трюм, открывал комнату с золотом, разглядывал и пересчитывал ящики, что-то прикидывал, записывал. Похоже, ему нравилось это занятие. Он постоянно что-то мурлыкал себе под нос. Охранника, стерегущего дверь, в это время ставили у трапа в трюм, чтобы он не смог увидеть, что делал Деметрий, а Павлоний становился около этой двери и следил за охранником.

Кроме него на корабле было ещё два десятка солдат из гарнизона Варлония. Им обещали хорошую награду за успешную доставку груза в столицу. Правда, они не знали, что находится в ящиках. Матросам в эту часть трюма вход был запрещён под страхом смерти.

Время настало, и Павлоний решил действовать. Утром, когда корабль после ночёвки вышел на стремнину, он постучал в большую каюту, и получив разрешение войти, просунул голову да с выпученными глазами проговорил:

— Извините меня за безпокойство, но мне кажется, что в комнате с золотом кто-то есть. Там раздаётся звон и какие-то стуки. Надо посмотреть. Вы откроете дверь, а я подниму солдат, и мы схватим вора.