– А откуда ты, то есть вы, это знаете? – Марина уже готова была расплакаться.

Баранкин молчал, наслаждаясь произведенным впечатлением. В зале продолжали смеяться.

– А кто это с нами разговаривает? – поинтересовалась Марина у Ольги.

– Кто?.. Не узнаешь, что ли, голос Баранкина, – ответила Ольга.

– Так это он с нами разговаривал или только его голос?

– Откуда я знаю? Может, он сам, а может, только его голос, – сказала Ольга.

– А как же может голос без самого человека разговаривать?

– У Баранкина все может быть, – пролепетала Ольга.

В зале стало тихо.

– Баранкин, это ты? – робко спросила Марина.

– Я, – ответил голос Баранкина.

– А где ты?

– Нигде… и везде, – торжествовал Баранкин.

– Вот и попробуй такого поймать, если он и нигде и везде!

– Это вас надо ловить, а не нас, – вступил в разговор Малинин. – Вас двое, да вон еще сидят и ждут начала фильма Коренев и Тулин.

– Коренев и Тулин, вы действительно здесь? – спросила Марина.

– Нам стыдно, – промямлил Тулин, не поднимаясь с места, – но мы с Петей действительно тоже здесь.

Баранкин заметил, как, привлеченная дружным смехом, в зале появилась билетерша. Юра еще раньше успел заметить, что раздвижная лестница стояла рядом с пожарной, которая вела к открытому окну, а оттуда можно было выбраться на крышу.

– Малинин, ко мне! – скомандовал Баранкин.

– А как же это, как же это, – продолжала чуть не плача в зале Марина, – ну, мы с Олей слабенькие… нас поэтому Фокина послала на легкие задания, а вы-то ведь, вы-то ведь…

– Да не переживайте вы, – стал успокаивать их Баранкин, – там все равно никто не работает!..

В зале раздался свист и топанье.

– Сапожники!..

– Пора фильм начинать!..

Билетерша быстрым шагом направилась к сцене. Баранкин быстро перелез с раздвижной лестницы на пожарную. Малинин повторил его маневр.

– А зачем туда, а не в зал? – спросил он снизу Баранкина.

– На крыше объясню, – ответил Баранкин.

На нагретой солнцем железной крыше было блаженно тепло и спокойно. Баранкин лег на спину и зажмурился, как кошка, у которой чешут за ушами. Малинин улегся с ним рядом.

– А хорошо нам было с тобой жить, Малинин, до нашей Эры… – мечтательно протянул Юра.

– До какой это нашей Эры? – переспросил Костя.

– До Кузякиной, – пояснил Баранкин.

– А, – поняв, о чем идет речь, сказал Малинин, – и до нашей Зинки Фокиной еще лучше было. А почему мы в кино не остались? – спросил обиженно Малинин.

– Пусть думают, что в кино был и вправду мой голос, а не я сам, – ответил Баранкин, а потом еще добавил: – Понимаешь, Костя, если мы с тобой будем сидеть в кино и смотреть фильм, а они будут работать, это будет с нашей стороны несправедливо, а если мы будем лежать на крыше и сами сочинять кинофильм, то мы с тобой будем как бы работать в киностудии, которую я бы назвал «Нос-фильм»! Именно «нос», – Баранкин приложил растопыренную пятерню большим пальцем к носу и добавил: – Им – нос, а нам – фильм!.. «Носфильм»! Первым начинай сочинять ты…

Баранкин опять потянулся, как кошка, и приготовился слушать.

– Жили-были, – начал Малинин, – или, вернее, были-жили!.. А точнее, жили-были!.. А может, все-таки были-жили?!

Баранкин слушал эту присказку минут пять, потом спросил:

– Слушай, Малинин, ты сначала выясни для себя: жили-были или были-жили, а потом уж показывай фильм.

Малинин подумал и пожал плечами.

– Честно говоря, я точно не знаю, жили-были или были-жили…

– Тогда заткнись, – сказал Баранкин, – и слушай и смотри, что я тебе расскажу и покажу, только поклянись, что ты никому это не перескажешь!..

Малинин поклялся. Тогда Баранкин достал из кармана спичечный коробок, из коробка достал несколько семечек от яблока, несколько зерен пшеницы или ржи и несколько еще каких-то семян.

– Мы с тобой, Малинин, родились не на той планете, – задумчиво проговорил Баранкин.

– Как это не на той? – заинтересовался Малинин.

– Понимаешь, – начал разъяснять Баранкин, – я уверен, что во Вселенной есть такая планета, где дети рождаются сразу с высшим образованием…

– Как это, как это, как это? – закудахтал Костя.

– А вот так это, так это, так это, – передразнил его Баранкин и тут же объяснил, «как это, как это, как это». – Ты слышал, конечно, такое выражение, когда о каком-нибудь музыканте говорят, что он любовь к музыке впитал вместе с молоком матери? Слышал?..

– Ну, слышал, – сказал Малинин.

– А что такое знания? – спросил Баранкин и сам же ответил: – Это биохимический электрический сдвиг в мозгу школьника, а если молоко твоей матери уже заранее обогащено этим биохимическим электрическим сдвигом, то получается, что тебя кормят, в общем-то, не молоком, а знаниями!.. Вот в коляске, скажем, сидит младенец и потягивает из бутылочки обогащенное молоко. Подходим мы с тобой к этому младенцу, которого бабушка-инопланетянка катает в коляске. Подходим мы это и говорим ему: «Агу!» А он поднимается в коляске и спрашивает: "Вы дурачки, что ли, оба?! Я уже среднее образование заканчиваю всасывать, а вы мне "агу! "

– Так ведь молоко-то может быть еще и сгущенным, – подчеркнул Малинин слово «сгущенным» интонацией. Малинин сам придумать подобного ничего не мог, но развить любую мысль Баранкина лучше Малинина никто бы так не удосужился. Баранкин подумал и согласился:

– Это идея!.. Сгущенное молоко тянет уже на окончание любого института!..

– Так, может, это и на Земле с молоком можно сделать? – спросил Малинин.

– Не можно, а нужно! – выпалил Баранкин.

– Так, может, ты, Баранкин… – сорвалось с языка у Малинина.

– А кто же, кроме меня!.. – согласился Баранкин, даже не выслушав Костю. И, тяжело вздохнув, посетовал: – Не те скорости на Земле, не те, Малинин!

– Не те скорости на Земле, не те, Баранкин, – как эхо отозвался Малинин. Ему стало интересно жить. Когда Баранкин начинал говорить, Малинину всегда становилось интереснее жить, чем когда тот молчал.

– Или вот возьмем урожай…

– Или вот возьмем урожай, – поспешил подхватить Малинин, а подумав, спросил: – А зачем его брать, этот урожай?!

– А затем, – ответил Баранкин. – Люди посеют пшеницу и овес, посадят овощи и фрукты… а потом что?..

– Что потом? – спросил Костя себя и Баранкина, но что на это ответить, он не знал.

– А потом люди сидят и ждут, – пояснил Баранкин. – То ждут хорошей погоды, а то дождя. То все засохло, то все намокло…

– Точно, – как эхо вторил Малинин, – ждут… то все засохло, то все намокло…

– А чтобы не ждать, надо, чтобы пшеница и овес… – Юра снова достал из кармана спичечный коробок, из коробка опрокинул на ладонь семена пшеницы, овса, яблочные семечки и сказал: – Ты помнишь, у меня на стене висит плакат: «Может ли дерево расти так быстро, как взрыв от снаряда?»

– Помню, – кивнул Малинин.

– В этом все и дело… Значит, должно быть так: я, Баранкин, бросаю в землю семечко от яблони, и у всех на глазах оно моментально вылезает из земли малюсеньким ростком, тут же на глазах превращающимся в куст, куст становится яблоней, на яблоне появляются цветки, затем цветки осыпаются и начинают расти яблоки. Вот они поспевают на наших глазах, и вот я, Баранкин, срываю с яблони плод и угощаю своего друга Малинина… Крупным планом на экране твое улыбающееся лицо! Затем ты с аппетитом уплетаешь яблоко!.. И все это за каких-нибудь пять минут!..

– И здесь на экране появляется улыбающееся лицо, – сказал Малинин, – улыбающееся лицо Баранкина! И закадровый голос говорит: "Да здравствует сверхобогащенное и сверхсгущенное по системе Баранкина молоко! Ура ускоренным овощам и фруктам по системе Юрия Баранкина! – это Малинин уже крикнул изо всех сил. – Значит, бац и… яблоко! Бац и… груша!! Бац и… помидоры!.. Или виноград! Или персики!.. На экране сеют пшеницу, а следом идут комбайны и сразу убирают хлеб!.. И неужели ты, Баранкин, это все уже придумал? – спросил Малинин Юру.

– Не все уже, а только еще, и не совсем все, а только частично, – заскромничал Баранкин.

– А мясо? – вдруг всполошился Малинин.

– Что мясо? – удивился Баранкин.

– Ну, это – все овощи и фрукты, а я люблю мясо… Ты ускоренное мясо тоже придумал?

– А как же, – ответил Баранкин. – Крупным планом Малинин опускает в кастрюлю с кипящей лапшой куриное яйцо… И через пять минут ест куриную лапшу с отварной курицей!

– Ура ускоренной лапше! – закричал Малинин во весь голос и вдруг осекся. – Наши! – почти прошептал он.

– Что наши? – не понял Баранкин.

– Смотри, вон возле кино наши появились!.. И Мишка Яковлев и Сережа Ческидов и Игорь Урасов!.. Бежать надо!..

– Бежать теперь глупо, – рассудил Баранкин, – теперь надо подождать, когда окончится сеанс, тогда, смешавшись с толпой зрителей, мы можем с тобой поспешить…

– А куда мы можем с тобой поспешить? – спросил Малинин.

– Как это куда? – удивился Баранкин. – Конечно же, в парк культуры и отдыха. Во-первых, мы с тобой здорово поработали, а во-вторых, там же народу, может, в тысячу раз больше, чем в любом кинотеатре. А сколько там аттракционов! – А аттракционы одни крутятся, другие вертятся, третьи кружатся… так что невозможно разобрать, знакомый это тебе человек или нет… На аттракционах нас никто не найдет и не узнает ни за что на свете!..