На этот раз Брыклин хорошо расслышал слова капитана.
– Я домой хочу! – закричал нарушитель спокойствия. – Меня бабушка ждет!
– Всех дома ждут, всем домой хочется, – спокойно ответил Ираклий Георгиевич. – А протокол составлять кто будет?
– Какой протокол? Не надо протокола! – испугавшись новой беды, свалившейся на его голову, завопил гуляка-чертенок.
Но милиционер был с ним категорически не согласен:
– Телефонограмма была? Была. В Башибузуках тишину нарушали? Нарушали. Автодорожные средства передвижения подвергали опасности? Подвергали. Неужто без протокола тебя отпустить? А газеты, радио, телевидение… Ты о них подумал?
И правда, о телевидении, радио и газетах Петя Брыклин еще не думал. Все мысли его сейчас были заняты одним: скорее домой!.. скорее в ванну!!! скорее смыть, содрать, очистить с себя эту дьявольскую шкуру, оторвать этот проклятый хвост и это свинячье рыльце, прилипшее намертво к родному носу, скорее переодеться, переобуться, сбросить с уставших ног ненавистные копыта, а руки освободить от скрюченных и острых, облипших грязью и выдранной из Петиной головы, шеи и щек серо-буро-малиновой шерстью, когтей.
– Домой хочу… – с бесовским упрямством повторил он своему спасителю. И вдруг тихо добавил, опуская взгляд на дно люльки: – Я больше не буду… никогда-никогда…
Удачливый ловец сбежавших бесенят не расслышал эти слова, но богатый милицейский опыт подсказал ему их смысл.
– Все так говорят: «Не буду!». А потом за старое берутся. Нет уж, составим протокол как полагается, а затем и домой покатим. Сам отвезу, слово мужчины!
Мотоцикл надсадно взревел, глуша клятву Ираклия Георгиевича, и быстро вскарабкался на крутой подъем Бисова Шляха. Там, с другой стороны огромного холма, лежал в долине сияющий электрическими огнями Светлогорск.
– На тебя, поди, розыск уже объявлен, – спросил скорее самого себя, чем Петю, Ираклий Георгиевич. И сам же ответил себе: – А, ладно, семь бед – один ответ!.. Отвезу тебя сразу домой.
– Спасибо… – На глаза Пети Брыклина снова навернулись слезинки. Но это были уже слезы радости. – Я больше никогда-никогда…
– Знаю, слыхали. Все так говорят. А мы без работы не сидим. – Гаидзе въехал в Светлогорск и, резко сбавив скорость, тихо покатил по ночным улочкам. – Завтра в десять ноль-ноль придешь с родителями в отделение. Понял?
– Понял… Только они в отъезде, а я с бабушкой живу. А она ни за что не поверит!
– У нас тоже не поверят. Но… такой порядок, понял? Запишем, что и как – пусть бумага лежит.
Мотоцикл почти неслышно вкатился во двор дома № 12 по улице Гоголя и остановился возле первого подъезда.
– Проводить? – участливо спросил Ираклий Георгиевич.
– Нет! Не надо! Я сам! – и Петя вылез из люльки.
– Спасибо. – Он пошатнулся на разбитых от долгого странствия копытах и стал прощаться: – До свидания, товарищ милиционер… Спасибо вам…
– Не стоит благодарности, всего доброго, путешественник! – Гаидзе протянул правую руку и аккуратно пожал Петину лапку. – До завтра!
И милиционер Гаидзе уехал. А Петя Брыклин побежал по лестнице на пятый этаж в свою родную квартиру. Он думал, что бабушка уже легла спать, так и не дождавшись его прихода, и очень опасался, как бы она спросонок не испугалась его вида. Если бы у него был ключ!.. Но спасительный ключ остался в гримерной в кармашке летней курточки. Петя робко нажал кнопку звонка и замер в тоскливом ожидании.
Разумеется, он ошибся: Виолетта Потаповна не спала. Обнаружив исчезновение драгоценного внука, она подняла на ноги половину города, а сейчас обзванивала по телефону вторую половину. Услышав переливчатые трели у входных дверей, она бросила телефонную трубку и ринулась в прихожую. По многолетней привычке в последнее мгновение она поглядела в дверной глазок и рука ее, готовая уже щелкнуть замком и распахнуть перед пришедшим дверь, застыла в воздухе. Там, за дверью, вытянув к самому глазку поросячье рыло, стояло одноухое чудовище с проеденной плешинами головой, но с густыми баками на щеках. Чудовище тянуло рыло к глазку и время от времени терло мохнатой лапкой заросшие мхом глазенки. В лапе чудовище держало связку воровских отмычек.[2]
Собрав всю свою волю в кулак, Виолетта Потаповна решительно произнесла:
– Убирайтесь немедленно вон! Или я вызову милицию! Вы слышали? Вон!
Чудовище судорожно всхлипнуло и сделало попытку возразить. Но горловые спазмы не дали незваному гостю вымолвить и слова. Впрочем, в словах уже не было надобности. В нервном всхлипе чудовища Виолетта Потаповна распознала родимые Петичкины нотки.
– Внучек! Внучек вернулся!.. – всхлипнула она ответно и распахнула дверь.
Поцокивая по деревянному паркету копытцами, чудище ринулось в ванную комнату.
– Петечка!.. Где ты был?.. – успела выкрикнуть вслед косматой комете Виолетта Потаповна. Но ответа не дождалась.
Комета, вильнув перед бабушкиным носом ужасным хвостом, скрылась в ванной.
Глава шестнадцатая,
в которой Виолетта Потаповна убеждается в том, что того, что было, не было
Виолетта Потаповна хотела шмыгнуть вслед за внуком в ванную, но не успела: Петя с бесовской ловкостью сумел закрыть дверь перед самым ее носом.
– Петенька… Открой… Расскажи, что случилось…
Но из ванной кроме ворчания водопроводной системы и всхлипываний чертенка ничего не доносилось. И вдруг Виолетта Потаповна услышала в ванной голоса: один – Петечкин, а другой – какой-то незнакомой девочки.
– Ты зачем от нас удрал? – спросила девочка, и в ее голосе явственно прозвучали милицейские нотки. – Не удрал бы, и все тогда кончилось бы хорошо, Сам виноват!
– Че виноват!.. Че виноват!.. – заплакал в ответ Петя. – Я просил вас меня заколдовывать?!
– У ребенка бред!.. – ахнула Виолетта Потаповна. – Он заговаривается! Заговаривается на разные голоса! Его нервная система не выдержала какого-то жуткого стресса!
Она с яростью стала дергать за ручку дверь ванной. Дверь не открылась, но голоса за ней притихли.
И тогда Виолетта Потаповна подумала: «А может быть, это у меня галлюцинации? И этот хвост, и этот голос девочки, и эти ее слова… Необходимо взять себя в руки и все выяснить!»
Она быстро прошла на кухню, налила полный стакан холодной воды и выпила.
– Ну вот… А теперь главное – не нервничать…
Виолетта Потаповна снова подошла к ванной комнате, прислушалась и, не услышав ничего подозрительного, постучала костяшкой согнутого указательного пальца в дверь.
– Ну че? – раздался в ответ недовольный голос внука.
– Петя… Ты должен сказать мне правду… Что у тебя СЗАДИ?
– Ничего.
– Это неправда, Петя! Я видела… Это… хвост?
– Нет у меня ничего! Нет! Нет! И не было!
– Хорошо-хорошо, не волнуйся… Скажи, Петечка, ты один там в ванной? Или еще кто-то есть? – Виолетта Потаповна сделала героическое усилие и попыталась выжать из себя улыбку. Ей удалось это сделать, хотя проще было бы для получения такой улыбки лизнуть лимон. – Ведь я слышала голос!
– А я – нет! – выкрикнул Петя сердито. – Я моюсь!
– На здоровье, с легким паром! – немного невпопад поторопилась сказать Виолетта Потаповна.
– Спасибо, – буркнул за дверью внук.
Бабушка отошла в сторону и села на стул.
– Сейчас он выйдет и я все узнаю…
Это «сейчас» случилось минут через тридцать – не раньше. Дверь из ванной, наконец, отворилась, и на пороге показался свежепропаренный внук Виолетты Потаповны. Он был ТАКОЙ, КАК ВСЕГДА. Уши его торчали там, где торчали обычно, вихры на голове были тщательно причесаны и приглажены, бабушкин халат, разукрашенный волнистыми попугайчиками, совершенно не напоминал то жуткое трико, обклеенное еще более жуткой рыжей шерстью, на ногах красовались голубые «ванные» тапочки, ничем, даже отдаленно, не схожие с ужасными копытами. А главное!!! – не было хвоста, этого безобразного облезлого хвоста с грязно-бурой и плохо расчесанной кисточкой на самом конце. Виолетта Потаповна хорошо успела его рассмотреть, пока внук скакал мимо нее в ванную. Она даже запомнила этот хвост на всю оставшуюся жизнь, хотя она считала его явной, но совершенно необяснимой, зрительной галлюцинацией.
Часть вторая
Альтер Эго
Глава первая,
в которой Уморушка делает то, что делать не следовало бы
Вернувшись от Брыклина в квартиру Ивана Ивановича, Уморушка прямо с порога стала хвастаться:
– Уж я показала этому несчастному Петрушке, где раки зимуют! Уж я ему все вылепила!! Он, бедный, от меня даже в ванну запрятался, но я его и там достала – от меня не спрячешься! Ты погляди, Мариш, что он с костюмом бесенка сделал, ты посмотри только!
Маришка посмотрела и ахнула:
– Что же мы теперь вернем в новокуличанскую школу? Эту жалкую тряпку? Ну, я ему завтра тоже все скажу! Ну, он у меня попляшет!
А утром Маришка в сопровождении Уморушки отправилась заниматься воспитанием отбившегося от рук и предавшего родную школу Пети Брыклина. Подкараулив, когда Петя выйдет из дома, девочки дружно набросились на него и стали стыдить. При этом Маришка норовила сунуть облезлый костюм бесенка прямо ему под нос.