Они цепко схватили Альку за руки.

— Хозяин ветви, помоги! — не своим голосом закричала Поля. Но там, где только что стоял Хозяин Бисерной ветви, она увидела человека с широкими плечами, затянутого в красный облегающий костюм. Красная маска закрывала лицо, только в узких прорезях поблёскивали быстрые глаза. Случайный луч солнца отразился от плоского остро отточенного топора. Сверкнула бисерная цепь на груди и медальон с вышитой на нём острой рыжей головкой.

Великаны в чёрном заломили Альке руки за спину, наклонили вниз его голову. Не помня себя от ужаса, громко рыдая, Поля в отчаянии метнулась к палачу и со всего маху ударила его свечой по руке, державшей топор.

Свеча отсекла руку в красной перчатке. Палач отчаянно взвизгнул. Рука, ещё шевеля пальцами, исчезла, вместе с топором, в рассыпанном вокруг цветном бисере.

Поля ударила так сильно, что не смогла удержать свечу. Свеча провалилась куда-то вниз и пропала среди перепутанных нитей бисера. Огонёк исчез.

Палач извивался от боли, кровь хлестала из обрубленной руки. Капюшон сполз на затылок. Ребята увидели оскаленную лисью морду. Она удлинялась всё больше, обрастая рыжей лисьей шерстью.

— Хватайте девчонку! У неё больше нет свечи! — провизжала Лиса, зализывая обрубок лапы.

Великаны бросились на Полю.

— Обедать! Летим обедать! Сегодня суп из лепестков ромашки! — послышались беспечные голоса. Между великанами и Полей пролетела пёстрая стая эльфов. Они летели, весело пересмеиваясь, не обращая ни на кого внимания. И всё же Поля успела упасть на колени и погрузить руки в скользкие нити бисера.

— Кто осмелился осветить мою норку? — послышался недовольный голосок откуда-то снизу. — Уберите этот огонёк. Он ослепляет меня.

— Старый Крот! Вот дурашка! — Мимо пролетела ещё одна стайка эльфов, держа в руках крошечные тарелки и ложки.

Всё это длилось одно мгновение, но Поля успела нащупать среди цветных нитей свечу и, ещё стоя на коленях, вытащила её из бисера. Она вскочила на ноги и высоко подняла свечу над головой.

— Хоть бы извинились! — послышался снизу возмущённый голос Крота.

Поля с ужасом оттолкнула ногой обрубленную лисью лапу в красной перчатке. Она шагнула вперёд, и великаны в чёрном отшатнулись, неустойчиво скользя по бисеру, не смея приблизиться к ней. Свеча горела всё так же светло и ясно.

Ребята метнулись мимо скорчившейся Лисы к приоткрытой дверце. Они выскочили на шаткую лестницу, ходившую ходуном под их ногами. Вдогонку им неслись пронзительные вопли Лисы-оборотня и её проклятия.

— Уф! — сказала Поля, еле переведя дыханье. — Ишь, орёт! Прямо концерт по заявкам!

— А ты… ты! — Алька вдруг обнял Полю, и они оба чуть не свалились с подгнивших ступеней. Ребята выбежали на широкую лестницу, огибающую ствол.

«Он хотел поцеловать меня, — подумала Поля, — но не успел…»

— Придётся искать меч, — вздохнул Алька. — Видишь, какие нам штучки подкидывают…

— Да уж лучше не придумаешь, — согласилась Поля. — Надо подняться ещё на один виток и там искать.

— Не на один, а на два, — возразил Алька.

Он попробовал отколоть от ствола кусок окаменевшей древесины, но только поранил себе пальцы. Из-под ногтей проступила кровь.

— Нелегко нам придётся, — нахмурился Алька. — О чём эти белки думали? Не пойму. Ну, пошли. Всё равно меч достать надо. Если мы зеркало не разобьём, нас в конце концов заколдуют… и делу конец.

— Тише ты! — Поле почему-то вдруг стало страшно. Ей показалось, холодный ветер пахнул ей в лицо. — Думаешь, они оставят нас в покое?

— Сама потише, — одёрнул её Алька.

— Поленька, Поленька Пришей Пуговку! — вдруг послышался такой знакомый, такой родной голос. — Девочка моя, нашлась! И этот сорвиголова с тобой!

По ступенькам, одной рукой придерживаясь за столб, неуверенно поднималась старушка в домашних шлёпанцах, в том же синем платье в горошек и в переднике с большими карманами.

— Бабулечка! — кинулась к ней Поля, прижалась, замерла, вдыхая знакомый запах лекарств и чего-то сладкого. — Как ты нашла нас?

— Да вот тётя Галя, соседка из семнадцатой, подсказала. Ваши-то, говорит, ваши что придумали. Надо же, на дачу за очками поехали. Ах, батюшки! Я и думать не стала. Сразу на электричку в двенадцать двадцать пять.

Бабушка целовала Полю в волосы, тихо приговаривая: «Девочка, девочка моя…» Она крепко прижимала её к себе одной рукой, вторую бабушка почему-то не вынимала из кармана передника. Она охнула, когда Поля нечаянно задела её.

— Что у тебя с рукой, бабулечка? — вскрикнула Поля. — Тебе больно? Смотри, фартук в крови!

— Да ошпарилась я, деточка, ошпарилась — заправляя, как всегда, кудрявую прядь волос Поле за ушко, сказала бабушка. Рука бабушки почему-то показалась Поле холодной как лед. — И ты, Алёшенька, меч не ищи, чужое брать нехорошо. Пошли-ка лучше отсюда. Сейчас внизу никого нет. Я шла по лестнице, видела — никого. Как вошла, так и выйдем.

— Пошли, — с облегчением сказала Поля. — Мы такого тут натерпелись, бабулечка, ужас! Потом расскажу, дома.

— Ты только свечку задуй, Поленька Пришей Пуговку! — ласково попросила бабушка. — Мы в темноте отсюда скорей выберемся.

— Задуть свечу? — почему-то засомневалась Поля. Холодный ветер прокатился по лестнице, отдавая сыростью и гнилью.

— Нуда, нуда! И погода портится, — заторопилась бабушка. — В темноте нас никто не заметит. Свеча эта отовсюду видна. Задуй её скорей, задуй, деточка! В темноте мы незаметненько… Задуй, ну!

— Нет! — отчаянно вскрикнул Алька. — Не смей!

Но Поля уже вытянула губы трубочкой, раздула щеки… ф-фу! Подула на свечу. Огонёк свечи как-то печально мигнул и оторвался от фитилька. Какое-то время он сам по себе трепетал в воздухе, потом, словно прощаясь, наклонился к Поле, легко коснулся её щеки и погас.

Всё погрузилось в кромешный мрак. Ребятам показалось, что темнота вокруг них качнулась, открылись какие-то бездонные провалы, пустоты. Послышался гул, хохот, торжествующие вопли.

— Бабушка, где ты? — отчаянно крикнула Поля. Она протянула руки и наткнулась на пушистую лисью шерсть.

— Да вот она я! — послышался ехидный голосок Лисы. — Что, не узнаёшь меня, внученька?

Ребята в темноте прижались друг к другу, их сердца бились так громко, что казалось, сейчас зазвенят. Всё погибло!

Кто-то шевелился совсем близко от них. Чьё-то острое крыло задело Полю по лицу. Кольцо злобных голосов, смрадного дыхания, шипенья тесно сомкнулось вокруг них.

— Где эти негодяи, графиня? Свеча потухла, теперь они в нашей власти, — послышался голос барона. — А, вот, кажется, я кого-то нашарил. Нет, эта шейка слишком толстая!

— Вы схватили меня за горло, барон! — взвизгнула графиня. — Так вы меня задушите!

Поля прижалась лицом к плечу Альки. Её била крупная дрожь.

— Благородная девица, — послышался откуда-то снизу негромкий скрипучий голос. — Если вы соизволите наклониться ко мне, вы сможете зажечь вашу свечу от моего скромного фонарика. Ведь это тот же самый огонёк!

Поля увидела возле своих ног блестящую спинку муравья и лапку с крошечным фонариком.

Поля поспешно наклонилась, и её свеча радостно вспыхнула.

— Долг платежом красен, как говорил мой дедушка! — пробормотал муравей и исчез в круглой дырочке в стволе.

Тоненький голосок умолк.

Поля высоко подняла свечу. Из темноты проступили косматые уродливые морды, бархатные камзолы, громадные пауки в рост человека, страшные чудовища. Все с воплями ярости и досады разом шарахнулись прочь. Но тут же кольцо чудищ снова сомкнулось, грозя окружить их, стиснуть.

— У мальчишки нет свечи! — крикнул барон. — Не упустите мальчишку! Рвите на части! Тогда и девчонка поддастся.

И тут случилось нечто невероятное. Откуда ни возьмись, появилось множество белок. Одни скользили сверху сплошной струёй, словно водопад. Другие поднимались снизу им навстречу. Они мелькали, ловко пролетая мимо протянутых рук, застилая всё кругом.

— Я ничего не вижу! Проклятые белки! — взвизгнул барон.

— Меч где-то здесь! — шепнула Седая Белка. Она прыгнула Альке на плечо, сунула ему в руку острую половинку ореховой скорлупы.

Между тем белок становилось всё больше. Казалось, весь воздух заполнен ими.

Седая Белка царапнула острой скорлупкой по окаменевшему стволу. Блеснул небесно-голубой камешек. Поля, обезумев от страха, закрывая руками шею, чтобы уберечься от растопыренных пальцев и когтей, прислонилась к стволу.

Тем временем Алька окровавленными руками отламывал от ствола кусочки твёрдой коры. И с каждой минутой в стволе всё больше открывался голубой сверкающий меч.