— Хорошо сгорел! — сказал Удильщик, — Лейтенант, это был ваш корабль.

— Ладно. Спасибо, — сказал Чаба-Кру, — может быть расскажете откуда у вас взялась фуражка капитана дальней космической разведки?

ГЛАВА 11 ЧТО СЛУЧИЛОСЬ В МАЕ 1969 ГОДА

Удильщик рассказал все, что сам помнил про грузовик, про двух детей Рафта, которых в стеклянных банках вывозили на дачу в Аникеевку.

— Думаю, — сказал Удильщик, — что на даче ваши ребята удрали. Могу предположить, что с ними хорошо обращались, ухаживали за ними и кормили. Но вряд ли маленьким гефардам понравилось сидеть в банках, наподобие маринованных помидор. Так что сейчас мы летим в Аникеевку, то есть на Землю.

Удильщик рассказал всё, что знал. Но он не мог знать всех событий мая прошлого года. А произошло тогда вот что.

Сыновья зоолога Рафта, маленькие Бу-бу-Рафтик и Ра-ра-Буфтик отправились на экскурсию на Землю. Небольшой летающей тарелкой управлял капитан дальней космической разведки гефардов Наба-Таба. Дети хотели посмотреть на Землю и на разных зверей. А для этого было решено посетить Московский зоопарк. Они подлетали к Москве с востока на небольшой высоте. День был ясный, и с пяти километров хорошо просматривались сосновые леса, поля, речки и дороги. Всё было замечательно и может быть как-нибудь и обошлось, но по случайности, они пролетали как раз над аэродромом Чкаловский и, были замечены средствами слежения ПВО. По тревоге в воздух поднялись два новых истребителя Миг-21. Ведущий звена заметил цель с высоты семь тысяч метров.

Летающая тарелка шла намного ниже него в сторону Москвы. До города оставалось чуть больше пятнадцати километров. Летчик, чтобы избежать отрицательных перегрузок, перевернул самолет вверх серебристым брюхом и потянул штурвал на себя. Истребитель послушно направился к земле.

После этого пилот выровнял машину, небо опять заняло правильное положение вверху. Летчик поймал тарелку гефардов в визир коллиматорного прицела, совместил пятнышко прицельной марки с тарелкой и нажал на кнопку «пуск». Ракета «воздух-воздух» ушла из-под крыла самолета, нарисовала дымную белую полосу и взорвалась прямо на крыше летающей тарелки. От взрыва у гефардов отказали рули высоты. Тарелка начала снижаться на очень большой скорости. Под ней мелькал Лосиноостровский лес, деревни, потом кольцевая дорога, свиноводческий совхоз «Имени десятилетия Октября», пятиэтажки, машины, люди. Теряя высоту, капитан Наба-Таба лавировал между домами и деревьями, пока его летающая тарелка не пошла резко вниз и на ее пути не появился среди кустов сирени дворик, в котором бегали и копошились маленькие человечки.

Капитан дальней космической разведки дернул рычаг катапультирования. Сыновей зоолога Рафта выбросило наружу, после чего капитан нажал кнопку самоуничтожения транспортного средства.

Легкое облако пара повисло над деревьями, и только капитанская фуражка каким-то чудом уцелела.

Капитан не нарушил пункт устава 28-3 и не покинул летающую тарелку до самого конца, чтобы не подвергать опасности других живых существ. Человеческие дети сняли фуражку с ветки дикого яблоневого куста. А Бу-бу-Рафтика и Ра-ра-Буфтика чуть позже нашла их бабушка. Бабушка готовилась к предстоящему отъезду на дачу, она перестирала все белье и вывесила его сушить на бельевую площадку возле дома. Бабушка очень удивилась, когда обнаружила, что внутри пододеяльника кто-то сидит. Дело в том, что после катапультирования Бу-бу-Рафтик и Ра-ра-Буфтик удачно попали прямиком в пододеяльник, где и застряли. А через день маленькие гефарды отправились на дачу в Аникеевку на том самом грузовике.

ГЛАВА 12 ТО ВЗЛЕТ, ТО ПОСАДКА

В телескоп Ворона разглядела надпись «Аникеевка» на железнодорожной станции. Ракета исполнила незабываемый маневр торможения на орбите, после чего с трехсоткилометровой высоты спустилась отвесно вниз прямо на поляну среди елок и берез в лесу около Аникеевки. Они опустились плавно, медленно, почти бесшумно. Их никто не заметил. Ворона вылетела на разведку, и вскоре ей удалось найти характерные следы около одной из дач. Путешественники спустили трап на снег, и пошли туда, куда указывала Ворона. Была середина марта, солнце припекало. Два маленьких, но все-таки подросших гефарденка сидели на деревянных ступеньках дачного крыльца и грелись, щурясь от яркого света. Снег таял на черной толевой крыше и капли падали в прозрачные лужи. Отогревшийся комар слабо пищал в тишине и полном безветрии. С полей едва-едва пахло оттаявшим навозом и землей. Начиналась весна.

— Папа! Папа! — завопили Бу-бу-Рафтик и Ра-ра-Буфтик, кидаясь на зоолога Рафта. Удильщик посмотрел на них внимательно и отвернулся.

— Лейтенант, — сказал Удильщик, — давайте поменяемся с вами фуражками на память.

— Давайте, сказал лейтенант Чаба-Кру, потирая шишку на голове.

— А теперь вам пора сматываться отсюда.

Ракета стартовала незамедлительно. Солярки и сухарей было еще очень много, и котята посоветовали гефардам не дожидаться новых приключений. Ворчливому холодильнику было немного жаль покидать заснеженную землю, но желание увидеть новые планеты звало его вдаль, и он сделал всё, что было в его силах, чтобы ракета с гефардами на борту как можно быстрее скрылась в бездонном весеннем небе.

Котята, кое-как перелезая через дачные заборы, по талому снегу и по раскисшей земле на проталинах, добрались до железной дороги. Ворона долго разглядывала расписание, ничего в нем не поняла, но электричка подъехала быстро. Они приехали на платформу «Ленинградская», откуда на троллейбусе № 6 было рукой подать до квартиры Александра Андреевича. Устроили пир горой, срочно прибыл Рунт-Шталевский с сосисками, как и полагается при встрече космонавтов. И вот теперь уставший Удильщик в лейтенантской фуражке сидел на диване и думал…

Пашка с Мантейфелем играли в шахматы, а Ворона сшибала носом с доски съеденные фигуры. А Удильщик вспоминал то далекое майское утро, вспоминал маму, вспоминал грузовик. Он глядел на неваляшку и старую немецкую куклу на подоконнике и думал о чем-то своем, очень кошачьем, что трудно поддается переводу, даже при помощи знаменитого алгоритма Мельчука-Апресяна.

ЭПИЛОГ

По случаю выходного дня, участковый милиционер Остапенко попросил у начальства служебный «газик», чтобы съездить навестить одного своего знакомого. Добродушное милицейское начальство хорошо относилось к Остапенке, и машиной воспользоваться, конечно, разрешило.

Солнечным мартовским днем участковый ехал на юг Москвы, лужи сверкающими брызгами разлетались из-под колес. Остапенко расстегнул ворот кителя, улыбнулся каким-то своим мыслям и запел про цветущий в акациях город. На заднем сидении подпрыгивал бумажный пакет с апельсинами. Машина сделала поворот и стала подниматься на Кащенскую горку.