— И нечего нас за это в асфальт закатывать!

— Значит, Громила не врал, — сказал Мартин Вернону. Было ясно — они так нервничают, что им не до споров со всякими там Пири.

— Знаю, — кивнул Вернон и повернулся к Фрэнку и Джесс. — Идите поглядите на Сайласа. Громила говорит, что отдал зуб Бидди Айремонжер, чтобы она наслала на меня флюс. Идите и посмотрите. — И, едва дав Фрэнку и Джесс время прислонить велосипеды к ограде, повел их в Сторожку. На пороге он поглядел на Мартина и многозначительно указал подбородком на дверь. — Поди отвлеки маму, — велел он. — Если она их увидит, от них мокрое место останется.

Фрэнк здорово удивился, когда надменный Мартин без единого слова пошел в Сторожку. Когда Вернон поманил их за собой, совсем рядом послышался голос Мартина и раздраженный ответ миссис Уилкинс:

— Мартин, ну как же я это сделаю, когда Сайлас лежит больной?

И Фрэнку, и Джесс стало ясно, что надо убираться подобру-поздорову. Но Вернон крепко схватил их за руки и потащил за собой в какую-то темную комнату, где, как потом заметила Джесс, у нее возникло такое чувство, будто они взломщики. Вернон шагнул к окну и отдернул занавески. Фрэнк и Джесс были страшно перепуганы и встревожены, а тут еще оказалось, что они в спальне, все стены в которой заставлены двухэтажными кроватями. Кровати были пустые, и только на постели у самого окна лежал Сайлас.

— Вот поглядите, — прошептал Вернон.

Фрэнку и Джесс было видно только лицо Сайласа, но этого хватило. Потом Джесс говорила, что в жизни не видела такого распухшего лица, как у Сайласа, — даже Фрэнка, когда у него была свинка, и то не так раздуло. От прежнего Сайласа остались только печальные глаза, и теперь они с немым укором глядели на обоих Пири. Все остальное лицо было тугое, блестящее и надутое, как воздушный шарик, — такое тугое, что даже стало скорее лиловое, чем черное.

— Ой, мамочки, — произнесла Джесс. Она даже схватилась руками за собственные щеки. — А может, это свинка?

Вернон помотал головой:

— Он уже болел свинкой — в прошлом году, от меня заразился. Врач не знает, что это. А я знаю. Это все Бидди.

Сайлас ничего не сказал. Он только глядел на них несчастными глазами. Фрэнка это не удивило. Им с Джесс тоже сказать было нечего. Они торчали посреди спальни, чувствуя себя нарушителями границы, а Джесс даже казалось, что она убийца. И все это время Сайлас с укором глядел на них своими черными глазами.

Между тем Мартин окончательно разозлил миссис Уилкинс. Голос ее стал приближаться, она все говорила и говорила, и тут оказалось, что она уже у самой двери в спальню и, того и гляди, войдет. Фрэнк и Джесс окончательно уверились в том, что нарушили границу.

— Быстро, — шепнул Вернон. — Сюда. — Он открыл окно и выпрыгнул наружу, прямо на клумбу.

Фрэнк и Джесс вылезли за ним — им в жизни не приходилось так быстро вылезать из окна. Вернон протянул руку внутрь и задернул занавеску, и все это время печальные глаза Сайласа глядели на них с немым укором.

Они побежали на дорогу за железной оградой. Пока они ждали, когда Мартин получит нахлобучку и тоже выйдет к ним, Вернон сказал:

— Придется вам вернуть зуб.

Никто не сомневался, что он совершенно прав.

— Ладно, — засопел Фрэнк. — А как?

— Надо идти к ней в хижину, — сказал Вернон. — Говорили же, она ведьма, да только я раньше не верил. Как вы думаете, что она попросит за то, чтобы вернуть зуб?

— Не знаю, — отозвался Фрэнк. Джесс решилась:

— Вот что, Вернон, подождите тут с Фрэнком, а я сбегаю домой, соберу все наши драгоценности. По-моему, Фрэнк, так будет честно, потому что это ведь мы отдали зуб Громиле.

Фрэнк согласился, хотя у него сердце кровью обливалось. У него была булавка для галстука, и с ней он мог бы расстаться без особых сожалений, но вот часы… Тут без особых сожалений не обойдешься. А что поделаешь? Нельзя же допустить, чтобы у Сайласа всю жизнь было такое лицо, тем более что, судя по всему, щека у бедняги здорово болела. Поэтому Джесс покатила прочь, чтобы собрать все мало-мальски ценное, а Фрэнк тем временем уселся рядом с Верноном на обочине и спросил, есть ли у него план действий.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ну, — без особой надежды ответил Вернон, — я думал взять Джесс и пойти попросить Бидди вернуть зуб, а если она скажет «нет», отвлечь ее разговорами, а вы с Мартином пока пролезете к ней в хижину через заднее окошко и поищете зуб…

Фрэнк содрогнулся. Но ему было ясно, что Вернон говорит дело. Конечно, именно Вернон должен просить зуб назад, потому что считается, будто это его зуб, а Джесс при нем самое место как представителю ООО «Справедливость». Так что вся грязная работа естественным образом остается им с Мартином. А перспектива сотрудничества с Мартином Фрэнка вовсе не вдохновляла.

— Понимаешь, ты только слушай, — объяснял Вернон, — и если она скажет «нет», лезьте в окошко.

— А если, предположим, — поинтересовался Фрэнк, — мы его не найдем?

— Попробуем еще, когда ее не будет дома, — ответил Вернон. — Но сначала надо попросить. Чтобы все честь по чести.

— А если мы его раздобудем? — уныло спросил Фрэнк. — Ты сможешь снять заклятье?

— Попробую, — ответил Вернон. — Есть разные способы. Мама кое-что знает, и в библиотеке, наверное, полезные книги найдутся. А может быть, и вообще хватит того, что мы просто заберем у Бидди зуб.

— А может, Бидди даже расскажет нам, как это сделать, если предложить ей большой выкуп, — предположил Фрэнк. — Нет, правда, не станет же она так уж держаться за этот зуб, когда узнает, что не у того лицо раздуло.

— Смотря сколько заплатил ей Громила, чтобы она вообще согласилась взяться за это дело, — проговорил Вернон. — Мы думаем, что банде для этого пришлось скинуться. А они не такие уж богачи.

— Ага, — согласился Фрэнк. — Только раздобудут что-нибудь — и тут же спускают. Наверное, нам сообща удастся их переплюнуть и перекупить Бидди.

Джесс прикатила назад с часами, галстучной булавкой Фрэнка и двумя браслетами: про один она точно знала, что он серебряный, это был ее талисман, а второй прихватила на всякий случай — вдруг он тоже чего-то стоит. Драгоценности она сложила в кучку на обочине. У Вернона оказалось пятьдесят пенсов, и он так неохотно положил их в общую кучку, что Фрэнк сразу понял — их копили на какой-то особый случай. Да и сам Вернон подтвердил его подозрения, сказав:

— Ничего, дело того стоит. Ведь это я виноват, что с Сайласом такое стряслось.

— И мы, — добавила Джесс. — Вернон, я тут думала насчет порчи. По-моему, от нее помогает соль.

— Да, я тоже это слышал, — кивнул Вернон.

Этим, по всей видимости, их познания в колдовстве исчерпывались. Фрэнк пожалел, что сейчас не Средние века, когда в магии разбирались все кому не лень. Перед его внутренним взором замелькали кошмарные картины — вот они пытаются помочь Сайласу, а выходит только хуже. Джесс совершенно некстати заявила, будто знает, как избавиться от бородавок. Вернон не менее некстати заметил, что это у него не бородавки, а просто он зимой отморозил пальцы. Вдвоем они знали семь разных плохих примет, а Фрэнк добавил еще три, но толку в этом не было никакого. Когда к ним присоединился Мартин, оказалось, что он и вовсе ничего в магии не смыслит.

— Все равно первым делом надо вернуть зуб, — рассудил он и снял часы, чтобы положить их в общую кучу.

— Но это же нечестно! — попыталась остановить его Джесс. — Ты же не имеешь к этому проклятому зубу никакого отношения!

— Вернон — мой лучший друг, — возразил Мартин. — Так что это как раз честно. Он столько всего для меня сделал.

Пришлось Джесс уступить, и прежде чем запихнуть драгоценности в карман, она покачала их в ладонях.

— Нет, правда, этого вполне достаточно за один молочный зуб, — сказала она. — Даже если по весу сравнить. И даже если бы это был золотой зуб.

— Лучше бы он и вправду был золотой, — мрачно отозвался Вернон. — Тогда Громила накупил бы на него всей банде чипсов с рыбой и не отдал бы его Бидди.