– Я люблю врагов. Только – мертвыми.

На это человек с мерцающими глазами возразил:

– Напрасно. Аллах велел любить всех. Надо всех любить, и всех одинаково. Тех, кто делает нам добро, и тех, кто делает нам зло, тех, кто приятен, и тех, кто неприятен, хороших и дурных. Друзей и врагов. Добро – любовь. И все остальное – зло.

– Бедные мои друзья! – вздохнул Акбар. – Они должны разделить участь моих врагов! Неужели же для друзей нельзя выдумать ничего получше?

– Нет! – отвечал человек с мерцающими глазами.

– Это печально! Мне жаль тех, кто хочет сделать мне добро. Я буду к ним неблагодарен, сравняв их с теми, кто делает мне только зло. И мне кажется, что всех одинаково любить, – это значит ко всем относиться безразлично! Что скажешь ты?

Человек, обремененный цепями, с трудом поднялся и, задыхаясь, сказал:

– Мало любить других. Надо ненавидеть себя. Свое тело. И истязать его, как врага. Ибо тело – это дьявол. И грех – его смрад. Надо ненавидеть свое тело, ибо оно полно желаний. Надо ненавидеть свое тело, потому что оно источник грешных наслаждений. Надо укрощать его. Ибо тело – это дьявол.

Акбар всплеснул руками.

– Боже! Неужто ж колени матери, – ведь, это тоже тело! – это тоже дьявол?

– Дьявол! – ответил человек в цепях.

– И губы моей жены, которые шептали мне: «люблю», – дьявол?

– Дьявол!

– И все наслаждения – дьявол? Цветы, с их ароматом?

– Дьявол!

– И эти звезды, что радуют глаза?

– Глаза – тело. Наслаждение телесное. Дьявол!

– Кто ж тогда создал мир? И зачем? Зачем же тот, кто создал мир, рассыпал дьявола по небу, по земле, в воздухе, на коленях матери и на губах женщин? Зачем же столько опасностей для бедного и слабого человека?

– Так хочет тот, кто создал! – сказал человек в цепях.

– По вашим словам, я должен любить всех и ненавидеть только самого себя. Что скажешь ты?

Весь высохший человек улыбнулся с презрением:

– Как будто ненавидеть только тело – это все? Как будто грех родится в теле, а не в мыслях? Надо ненавидеть мысль. Ненавидеть и бояться. Бояться и гнать от себя. В мыслях родятся желания. В мыслях родятся сомнения. В мыслях родится грех. Мыслями, как сетями, ловит нас дьявол. Мысль – его смрад. Сколько дерзких вопросов ты задал, Акбар! Сколько их родилось в твоих мыслях!

– Какая же мерзость тогда человек! – в отчаянии воскликнул Акбар. – И зачем было его создавать? И к чему ему жить? Зачем существовать этой куче навоза, которая называется телом, и издавать зловоние, которое называется мыслями! Говори ты, четвертый! Если можешь хоть что-нибудь еще найти в человеке гнусного и отвратительного!

Тот, кто не был одет в рубище и не казался иссохшим и не носил цепей, поклонился и сказал:

– Повелитель! Я с глубоким почтением слушал слова этих учителей. Чтобы знать людей, надо быть богом. Но чтобы знать бога, надо быть сверхбогом. А они говорят, что знают его и все его желания. Я верю в существование бога. Если мы возьмем вот эти слова, разрежем их на буквы, и эти буквы рассыплем по полу, – получится хаос и бессмыслица. Но если я приду и увижу, что отдельные буквы сложены так, что из них выходят слова, я скажу, что это сделало какое-то разумное существо. «Вот почему я верю в бога», – как сказал один древний мудрец. Но я слишком скромен, чтобы судить, каков он, и чего он хочет, и чего не хочет. Представь себе, что к тебе на шлем села муха. Неужели она может представить себе, кто ты, и куда, и зачем ты идешь?

Лицо Акбара прояснилось.

– Судя по твоим словам, ты кажешься мне человеком скромным и рассудительным. Можешь ли ты кратко сказать нам, что такое добро и что такое зло?

– Мне кажется, повелитель, что я догадываюсь, и мне кажется, что догадываюсь верно.

– Скажи же нам твою догадку, чтобы мы могли судить.

– Мне кажется, что это просто. Все, что причиняет людям страдание, есть зло. Все, что причиняет удовольствие, есть добро. Доставляй удовольствия себе и другим. Не причиняй страданий ни другим, ни себе. В этом вся нравственность и все религии.

Акбар задумался и, подумав, сказал:

– Не знаю, так ли это. Но чувствую, что все мое тело и вся моя душа мне говорят, что это так. Требуй теперь, согласно условию, всего, что ты хочешь. Я буду рад показать и мою благодарность, и мое всемогущество!

– Повелитель! Мне не нужно многого. Верни мне только то мгновение, когда я вошел к тебе, и то время, которое я провел у тебя.

Акбар посмотрел на него с удивлением:

– Разве время возвращается?

Тот улыбнулся.

– Ты прав. Все можно вернуть. Потерянное богатство, даже из потерянного здоровья можно вернуть хоть крупицы. Только времени, – одного времени не вернешь ни мгновенья. С каждым мгновеньем мы ближе к смерти. И лови, и наполняй каждое из них, потому что оно не повторится. Ты спрашивал: как надо жить? Пусть каждое мгновение будет радостно для тебя. Постарайся, чтобы оно было удовольствием для других. И если ты при этом никому не причинишь страданья, – считай себя совсем счастливым. Не теряй жизни! Жизнь есть сад. Насаждай его цветами, чтобы в старости было где гулять воспоминаниями.

Акбар улыбнулся ему и со светлой улыбкой вышел к своим визирям.

– Друзья мои, займемся делами и удовольствиями. Постараемся, чтобы это доставляло радость хоть кому-нибудь и по возможности никому не причинило страданья.

Это было весною мира, на самой заре человечества. Показался только краешек солнца, и женщина проснулась, как просыпается птица при первом луче. Быстро, ловко, проворно, цепляясь руками и ногами, она спустилась с дерева. Как обезьяна.

Она подражала обезьяне и гордилась, что умеет лазить совсем как обезьяна. Женщина умылась у холодной струи, бившей из скалы, и, свежая, радостная, как обрызганный росою ландыш, побежала, срывая по дороге цветы, к большому озеру. Побежала, прыгая, как коза.

Она подражала козе и гордилась, что прыгает выше. Женщина умывалась и пила из холодного источника, бившего в скале, потому что в жару это текла:

– Радость.

Женщина знала два слова: – «Радость» и «беда». Когда ее целовали, она называла:

– Радость.

Когда били:

– Беда.

Все, что ей нравилось, было:

– Радость.

Все, что было неприятно:

– Беда.

Она умывалась и пила из холодного источника, потому что это была «радость».

Но она была любопытна и всюду заглядывала. Человек сказал ей, чтобы она не ходила к большому озеру:

– Там я видел огромных ящериц, которые тебя съедят.

И тут ходят пить слоны. А они злы, когда хотят пить, – как я, когда хочу есть. И женщине захотелось посмотреть хоть мельком на больших ящериц и огромных слонов. Умирая от страха, она пробралась к озеру. Никого.

– Может быть, ящерицы там? Она заглянула в воду. И отскочила.

Из воды на нее глядела женщина. Она спряталась в кусте.

– Беда!

Женщина сейчас выскочит из воды, вцепится ей в волоса или выцарапает глаза.

Но женщина не выскакивала из озера. Тогда она снова заглянула в воду.

И снова на нее с любопытством смотрела женщина. Тоже с цветами в волосах.

И не собиралась вцепиться ей ни в волосы, ни в глаза.

– Радость?

Она улыбнулась. И женщина ей улыбнулась. Тогда она захотела с ней поговорить. И засыпала ее вопросами. Где она живет? Есть ли у нее человек? Что она ест? Какие у нее с ним радости? И часто ли бывает беда?

Женщина шевелила губами. Но ничего не было слышно. Тут было что-то непонятное.

Женщина пришла к озеру в другой раз, и в третий, и еще, и еще.

И когда бы она ни приходила, женщина в озере ждала ее. Рассматривала ее, улыбалась, смеялась, шевелила губами, когда она говорила.

И всегда была убрана теми же цветами. И всегда, целые дни ждала ее.

– Она меня любит! – подумала женщина. – Любит.

Это слово она знала.

И когда решила, что «любит», – стала требовательна.

– А по ночам она меня ждет? А вдруг я приду ночью!

По росе лунною ночью она пробралась к озеру, заглянула и вскрикнула:

– Радость!

Женщина была там. Ждала ее. В серебристом сумраке воды она рассмотрела ее радостные глаза, улыбку и сверкающие зубы. Около только что распустился цветок лотоса. Женщина протянула руку, сорвала его и приколола в волосы. И та женщина тоже протянула руку к цветку, сорвала его и тоже приколола к волосам. Цветок был один.

А у каждой было по цветку в волосах. Это было непонятнее всего. Женщина отскочила от странного озера. Над озером плыла луна, и в озере плыла луна. Над озером поднимались деревья, и в озере падали деревья. Над озером была она, и в озере…

– Неужели?..

Целый рой веселых и радостных мыслей закружился у нее в голове, и она побежала домой, зная, что делать с восходом солнца.

Всю эту ночь она тревожно спала, наяву и в полусне выдумывая разные хитрости. И едва показалось солнце, проснулась как птица при первом луче, и, срывая по дороге цветы, побежала к озеру. Она нарвала разноцветных цветов, бросила их на берегу и приколола в волосы только один – белый.