— О том, что моя мама жива… И папа, думаю, тоже. Кажется, я даже знаю, где они сейчас. — Эглантина помолчала и добавила: — В Клювах!

— Я верю тебе, Эглантина. Как я могу тебе не верить? Я слышала, твой брат Сорен видит вещие сны. А раз так, значит, и ты можешь видеть во сне какие-то события еще до того, как они произойдут на самом деле.

— Какая ты умница, Рыжуха! Мне это почему-то и в голову не приходило. Наверняка это у нас наследственное. Как хорошо, что я тебе все рассказала! А знаешь что еще?

— Что же? — с жадностью спросила Рыжуха.

— Ничего особенного… Просто я знаю, что сумею разыскать в Клювах то дупло, где меня ждет мама. Раньше я думала отправиться туда где-нибудь через месяц после Украдки, чтобы иметь в запасе побольше времени на перелеты. Но мама… то есть мама из моего сна только что сказала, что я буду готова гораздо раньше. Ты представляешь?

— Какая радость! Ну конечно, дорогая, кто может знать тебя лучше, чем родная мать! Маме виднее.

Эглантина моргнула. «Как это Рыжухе удается всегда находить нужные слова?» Что и говорить, ей сказочно повезло с подругой!

Пришла и ушла ночь Украдки. Дневной свет постепенно таял, теряя минуту за минутой, ночи стали незаметно удлиняться, а все совы Великого Древа Га'Хуула заметно повеселели, ведь именно ночь была их настоящей стихией.

Длинные знойные дни угнетали их даже во время сна, время ползло невыносимо медленно, кралось хуже самой тихоходной гусеницы, и ночные птицы изнывали в ожидании вечерней прохлады, когда небо робко подергивалось бледным румянцем, который неспешно уступал место грозному алому закату, перетекавшему в долгожданную черноту ночи.

Для Эглантины каждая лишняя минутка ночи была маленьким событием. Теперь она летала с огромной охотой и пользовалась любой возможностью потренироваться.

Она занималась как в своем собственном клюве искателей-спасателей, так и с классом навигаторов, где командовала пестрая неясыть Дубравница, занявшая место Стрикс Струмы.

Сорен был счастлив, что сестра окончательно излечилась от летней лихорадки и странной сонливости, донимавшей ее в начале лета. Все друзья были рады выздоровлению Эглантины, все, кроме Примулы.

Примула терзалась сомнениями.

Эглантина действительно выглядела поздоровевшей, но почему тогда она по-прежнему мечется и стонет во сне? Примула нередко просыпалась среди ночи и каждый раз видела стоящую над Эглантиной Рыжуху.

В последнее время они трое — Рыжуха, Эглантина и Примула — почти всюду бывали вместе, так что у Примулы вроде бы не было повода упрекать Эглантину в предательстве. И все-таки она чувствовала, что между Рыжухой и Эглантиной существует какая-то таинственная связь.

У них был какой-то секрет, и Примула тщетно ломала голову над тем, что это может быть.

Секреты бывают хорошие и плохие.

Есть тайны, которые делают тебя сильнее, а есть и такие, что незримо высасывают твою силу.

Примуле казалось, что именно это происходит сейчас с Эглантиной, и никакие успехи, достигнутые подругой в полетах, не могли разубедить ее в этом. Пусть крылья Эглантины почти полностью восстановили прежнюю силу, но что-то другое таяло в ней с каждой минутой.

Примула отчетливо ощущала это.

Прошла неделя после ночи Украдки.

В последние несколько дней Примула стала замечать, что Эглантина с Рыжухой ведут себя как-то странно.

Они больше никогда не позволяли себе перешептываться за обеденным столом, зато все чаще искали уединения в ветвях Великого Древа, где о чем-то взволнованно шептались, неизменно замолкая при приближении посторонних.

Стоило Примуле опуститься на ветку рядом с ними, как подружки мгновенно захлопывали клювы, а потом очень дружелюбно заговаривали с ней. Примула заметила также, что во время свободных полетов, когда наставники разрешали ученикам проводить время по своему усмотрению, Эглантина с Рыжухой постоянно куда-то исчезали.

После того как они проделали этот фокус три ночи подряд, Примула решила во что бы то ни стало их выследить. Она не сомневалась, что подруги что-то затевают.

Сидя за столом во время сумерничанья, она снова и снова перебирала в уме свои подозрения.

— Примула, у тебя слизень в желе! — крикнул Сорен.

Слизень считался главным сюрпризом в желе. Нашедший слизня в своей чашечке мог получить дополнительную порцию десерта.

— Ой, правда!

— Глаукс Великий, если бы я тебе не сказал, ты бы его даже не заметила!

Примула моргнула. Сорен был прав. Она настолько глубоко погрузилась в свои мысли, что ничего не видела перед собой.

Она быстро склевала слизняка, потом моргнула раз, другой, и вдруг ее вывернуло наизнанку. Лишившись чувств, Примула рухнула прямо на миссис Плитивер.

— Ох, батюшки! — ахнула слепая змея. — Примула? Это Примула? Что с ней?

Поднялась суматоха.

— Ядовитый слизень! Ядовитый слизень! — кричали кругом. — Позовите сестру!

Эглантина, оцепенев от страха, смотрела, как Примулу выносят из столовой.

— Что с ней? Она поправится? — в отчаянии крикнула она.

— Ничего страшного, милая, ей просто попался ядовитый слизень, — успокоила ее Барран. — Скоро она поправится. Придется промыть ей желудок, так что несколько дней она полежит в лазарете. Бедняжка, это такая тяжелая процедура. Но с ней все будет в порядке, не волнуйся. Нужно будет непременно поговорить с кухаркой, чтобы она была повнимательнее со слизнями!

И тут раздался невозмутимый голос Рыжухи:

— Я так понимаю, Примуле второй десерт уже не понадобится? А кто теперь его съест?

Сорен с Копушей резко обернулись и грозно уставились на Рыжуху.

Но Отулисса не собиралась ограничиться взглядом:

— Знаешь, Рыжуха, ты меня просто бесишь!

Все почувствовали, как миссис Плитивер слегка поежилась от такой откровенной грубости. Но Отулисса продолжала сердито смотреть на Рыжуху.

— Тебе не кажется, что отравление Примулы — не повод для праздника? Возможно, она сама съест свою порцию, когда поправится. Думаю, она получит сразу два лишних десерта.

— Я только спросила, — пролепетала Рыжуха.

— Очень неудачно, — сухо заметила Гильфи.

— Ну, простите, — пробормотала сипуха.

— В чем дело, Рыжуха? — спросила Эглантина после окончания сумереничанья и перед началом учебных полетов.

— Никто меня не любит! Я все время все делаю не так… Я уже извинилась за то, что ляпнула про этот десерт, а они все равно на меня злятся!

— Тебе просто кажется, Рыжуха. Все тебя любят. Они понимают, что ты получила другое воспитание, и поэтому часто делаешь ошибки.

— Как же, понимают они! Почему тогда они никогда не позволяют мне забыть о моем прошлом? Надеюсь, твоя мама не похожа на них. Я бы так хотела, чтобы она приняла меня такой, какая я есть.

— Конечно, — кивнула Эглантина, и глаза ее мечтательно затуманились.

Между подругами повисло неловкое молчание, словно ни одна из них не решалась признаться другой в своих сокровенных мыслях.

«Вот было бы славно, если бы Рыжуха могла войти в нашу семью, — думала Эглантина. — Я уверена, что мама ее полюбит! Тогда у меня появилась бы сестра…»

Рыжуха первая нарушила молчание. Она высунула голову из дупла и осмотрелась.

— Гляди-ка, ветер переменился. Теперь он дует с севера, прямо в Клювы. Кажется, это называется сладким ветром, да?

— Да, сладким ветром называют ветер, который дует летом на юго-восток. Честно говоря, я не знаю, почему его так прозвали. Может быть, потому, что он приятно освежает в летний зной.

«Это еще один знак! — думала про себя Эглантина. — Да-да, и сороконожка в желе, и сладкий ветер в сторону Клювов — все это означает, что скоро я увижу маму. Я должна лететь к маме, сладкий ветер отнесет меня к ней!»

— Знаешь, Рыжуха, я кое-что придумала.

— Что же? — нетерпеливо склонилась к ней подруга, и глаза ее ярко заблестели в полумраке дупла.

— Я думаю, что при таком благоприятном ветре я запросто доберусь до Клювов сегодня же ночью!

— Я нисколечко в этом не сомневаюсь! — горячо поддержала ее Рыжуха, а потом робко опустила глаза.

Эглантина сразу поняла, что подруга хочет что-то сказать, но стесняется.

— Что такое, Рыжуха?

— Я не знаю, могу ли просить об этом… Просто я… ах, Эглантина!

— Рыжуха, ты хочешь, чтобы я взяла тебя с собой? Я угадала?

Рыжуха еле заметно кивнула и опустила веки.

— Ну конечно, с радостью! Я и сама хотела позвать тебя с собой. Мама полюбит тебя, вот увидишь!

— Правда?

— Правда, — пообещала Эглантина. — Как ты думаешь, когда лучше отправиться?

— Мне кажется, мы должны вылететь сразу после того, как наставники распустят нас на свободные полеты. Сегодня уроков не будет, и, клянусь рулевыми перьями, все совы полетят на северную оконечность острова, чтобы покататься на гребнях северных ветров.