Саша и Слава случайно попали во дворец Старого Нового года, познакомились с Новым годом и очень с ним подружились. Интересно во дворце Старого Нового года! Да вот найдут ли девочки то, что ищут?

«Лежит в поле лошадиная голова. Прибежала мышка-норышка и спрашивает:– Терем-теремок! Кто в тереме живёт?Никто не отзывается…»

Решил написать рассказ, а он вдруг вырос в маленькую повесть.Это своего рода продолжение, пусть и не прямое, романа-сказки «Нечисти» и, в меньшей степени, романа-сказки «Я люблю время». Место действия — леса, поля и Питер. Время действия — наши дни, Лёхе уже под тридцать… Получилась ярко, однако, надеюсь, не в ущерб иным достоинствам.

Мир от себя не отворачивай, а в него вливайся. А коли видишь, что не так, то правь мир в себе, а не в зеркале.

«Жил да был волшебный мальчик по имени Петька. Посадил он как-то маленькое дерево. Посадить посадил, а поливать не поливает, и вообще ухаживать за ним не хочет.– Петя, – просит деревце, – полей меня, пожалуйста.– Да ну тебя! – ворчит волшебник. – Надоело…»

Сказка по мотивам нанайского фольклора в обработке Дмитрия Нагишкина, с иллюстрациями Геннадия Павлишина.

«В огороде под листом жили три козявки – мошка, блошка и мурашка. Каждый вечер садились они на соломенную лавочку, любовались яркими звёздами и мечтали о далёких путешествиях.– Ах! – воскликнула как-то мурашка. – Какое небо чудесное! Так и хочется дотронуться лапкой…»

«Жил-был старик, у него было три дочери: большая и средняя – щеголихи, а меньшая только о хозяйстве радела. Сбирается отец в город и спрашивает у своих дочерей: которой что купить? Большая просит:– Купи мне на платье!И середняя то ж говорит.– А тебе что, дочь моя любимая? – спрашивает у меньшой.– Купи мне, батюшка, перышко Финиста ясна сокола…»

Роман написан в соавторстве с дочкой (в большей степени её, чем мой). В отличие от первого («Nevermore, или мета-драматургия (повесть о любви и о смерти)») выдуман от и до, творился с упоением. Жанр неопределенный — и сказка, и мистика, и эзотерика. Из отзыва: «Очень неоднозначное произведение. Начинается нарочито упрощенно, легко: дети, сказочные существа… Кажется — самое обычное фэнтези, какого сейчас много. Но чем дальше читаешь, тем яснее за сказочным антуражем проступает глубокое философское произведение. Слоёный пирог из смыслов, где один слой плавно, почти незаметно перетекает в другой, а все вместе — превращаются в совершенное кольцо Мёбиуса…»