Жил-был класс. Знаете, бывают такие классы… обычные. Вроде бы дети как дети, а глазу не на ком остановиться. Лидеры, правда, в классе были, братья Ярик да Лёлик, но они больше о собственном положении заботились, чем о делах класса, и остальным не докучали, что, конечно, хорошо. Были и злодеи, ни один класс без таких не обходится, но… ну какие из них злодеи, из Сережи и Вити? По большому если счету? Ну, на уроках рожи без конца корчат, соревнуются, у кого глупей, смеются громко да кривляются под шуба-дуба — это и не пакости по большому счету, а так, себя мальчики показывают, как могут, да веселятся, как умеют. Они же не окна бьют, и даже не лица, верно? Так, разве что потолкают немного Фоку на перемене или на уроке карандашом в спину ткнут — но это же не сильно и не часто! Зато весело. Класс на их шуточки всегда охотно смеялся.
И хорошие ученики были тоже. Леша Цапков, милый тихий мальчик, всегда прилично одет — и очень немногословен. Принесет домашние задания, сделанные мамой, переписанные красивым Лешиным почерком, и молча скромно дожидается законной пятерки.
И был еще Костя Фокин, хороший ученик. Самый маленький в классе. Он учился действительно очень старательно, но по русскому языку и физкультуре не успевал, если честно. Ну не его стихия грамотное письмо. Он и правила все наизусть, и каждое домашнее задание по три раза, а как было ча-ща через я, так и оставалось. А на физкультуру он и вовсе не ходил. Его там запросто могли мячиком с ног сбить, или еще чего. Девчонка, например, могла забороть. Он же, Костя, не только маленький, но и, что называется, тщедушный. Потому и звали его все — Фока. И еще Мокрый, но это потом.
И девочки в классе были, но о них тоже потом.
Понятное дело, при таком раскладе учиться не хотелось никому. И вообще ничем не хотелось как-то особо заниматься. Так что мальчики, чтоб не скучать, развлекались как могли, то есть срывали уроки — есть такое культурное, очень вежливое определение самого настоящего непотребства, что зачастую творится в школе.
И жил-был этот класс в самой обычной школе, в самой обычной, реальной жизни. Заботились о себе, старались не перетруждаться, а главное, зорко следили, чтоб никто не загрузил, не припахал, не заставил. Потому что учителя, родители и вообще все взрослые подряд их действительно пытались постоянно принудить к чему-нибудь. Но взрослых можно понять: как не заставлять, если этим поганцам самим ничего неохота, как? Как заинтересовать, если этим милым мальчикам все лень? Как будто вынули из их душ какой-то важный стержень, делающий из мальчиков мужчин. Вот и заставляли взрослые всему подряд, не в силах наблюдать, как ребенки киснут и квасятся. Но дети принуждению здорово научились сопротивляться и тихим саботажем, и открытым неповиновением, и общей вялостью всех членов, так что ничего у взрослых не получалось. А жить классу было не скучно, потому что развлекаться они любили, пусть не очень сложно, зато всегда.
И все бы шло и шло, как идет в большинстве школ и в большинстве классов, только милые дети в шалостях и лени, видимо, таки перешли некую грань, и у добрых ангелов, которые присматривают за всеми в мире детьми, кончилось терпение, лопнула невидимая пружина мироздания — и началась не жизнь, а настоящая сказка.
Жуткая.
1. Прилет в новый мир, строительство шалаша, нежданные гостиЖ-ж-з-бабах!
В сказочный мир можно попасть по-всякому. Можно через кроличью нору, можно через старый шкаф — ну да все знают, как попасть в сказочный мир. Не все стремятся — но это совсем другое дело. Этот класс тоже не стремился, ему и так было хорошо, да кто бы их спрашивал? Добрые ангелы, присматривающие за всеми детьми в мире, немножко разозлились, а когда злятся добрые сущности, это пострашней вселенского зла… так что в сказку наши невольные герои влетели задом наперед и врубились прямо в глинистую осыпь у реки, так, что пыль взлетела, как от взрыва, забило рот, нос, глаза, волосы — про одежду и упоминать не стоит. А когда пыль осела, кашель прошел, испуганные вопли стихли за ненадобностью, малолетние, не побоюсь выразиться, герои обнаружили себя в сказочном мире.
И что, вы думаете, дети сделали? Бросились исследовать мир? Как бы не так, современные дети и свой-то мир не очень исследуют, больше в сетях зависают… Начали искать дорогу домой? И тут мимо.
Они дружно решили, что кто взял их из школы, тот пусть обратно и положит, рядом с их ранцами и телефонами, которых в карманах не обнаружилось. А им до лампочки. То есть фиолетово. Или поровну. Или еще как.
Добрые ангелы, присматривающие за всеми детьми в мире, так растерялись, что до вечера не могли придумать, что делать с этакими наглецами. Раньше, ну, в предыдущие века и тысячелетия, дети были другими, и добрые ангелы не успели приспособиться к новым условиям работы. Бессмертные сущности вообще очень консервативны, как и все взрослые.
А мальчики до вечера занимались кто чем.
До вечера Леша Цапков, культурный мальчик, умылся в реке, неодобрительно морщась, очистил от пыли школьный пиджак. Нет, он, конечно, умел выполнять такие дела, Леша вообще много чего умел по сравнению с другими мальчиками, только не хвастался, потому что был очень немногословным. А морщился потому, что невозможно качественно почистить одежду без современных средств. Выколачивать от пыли — это профанация, Леша знал это слово и даже понимал его смысл, потому что его часто употребляла мама (по отношению к папе). А не выколачивать нельзя, он привык ходить чистеньким и своей аккуратностью тайно гордился. Вот и сейчас он оказался чище всех, и это помогло тайно гордиться и держаться немногословно, скромно и отстраненно-свысока, но последнее совсем незаметно, чтоб не догадались — то есть помогло остаться самим собой.
Лидеры класса, Ярик и Лелик, до вечера успели облазить все кусты у реки, нашли прорву какой-то ягоды, вкусную слопали, а гнилой забросали Фоку. Это было весело, вызывало чувство превосходства и помогало оставаться лидерами, то есть самими собой. И взрослых рядом не было, никто не мог их отругать, что просто здорово.
Фока до вечера отмывался от гнилой ягоды, глупо улыбаясь. Он всегда, когда с ним что-то случалось, глупо улыбался, хотя реально был самым умным в классе, и это раздражало всех, а особенно родителей. Но родителей не было, и это было здорово. А Ярику и Лелику можно было в отместку потом напакостить, только тайком, чтоб не догадались. И вообще — всем напакостить. Эта мысль всегда согревала его, поддерживала и помогала оставаться самим собой.
Сережа и Витя, два дурачка класса, до вечера громко смеялись, корчили рожи, кидались комками глины, и им было весело. Особенно весело было, когда кто-то подходил к воде, и удавалось обрызгать его метким броском. Они сами оказались забрызганными сильнее всех. В сочетании с пылью на одежде получилась грязь, но ругать их было некому, и это было здорово — и позволяло оставаться самими собой, то есть признанными дурачками. С дурачков спроса нет, это они поняли давно, потому что были далеко не дураки.
И все они попробовали залезть в реку искупаться, но вода оказалась неожиданно холодной, а холодная вода обладает, как всем известно, сильным отрезвляющим эффектом, так что дети выскочили на берег, не замочив ног и до колен. Не искупались, да, но также никто и не утонул, и не случилось кое-чего похуже. В реках даже со сказочно прозрачной водой может водиться всякое.
Водилось и здесь, но об этом чуть позже.
Надо сказать, добрые ангелы есть добрые ангелы, даже когда сердятся. Потому они сделали так, чтобы осознание перемен пришло к мальчикам постепенно. Они же как считали, добрые ангелы? Огромный сказочный мир, ни одного человека на целой планете, кроме горстки детей… такое не всякий взрослый перенесет без необратимых последствий для психики. Они, конечно, ошибались, современных детей после фильмов-ужастиков не так просто напугать, тем более запугать — но что сделано, то сделано. Добрые ангелы посчитали, что паникующие, кричащие дети — совсем не то, чего они добивались. А вот чего они добивались… ну, об этом тоже потом. В смысле, само прояснится. То есть — если хорошенько подумать. Короче, не ленивый поймет сам, остальным знать необязательно. Да остальные и читать не станут.
Итак, день прошел здорово. Но пришел вечер, а вместе с ним: неясное пока, но настойчивое чувство голода — раз; легкие сумерки, намекающие, что скоро станет темно, то есть страшно — два; и туман с реки потянул, а вместе с ним зябкость какая-то неприятная по рукам, по спине и вообще везде — три.
И дети опомнились. Но не завизжали от страха, потому что уже немножко привыкли — что и требовалось детским ангелам.
За бессмысленно прожитый день они успели впитать мир, увидеть и широкую реку со сказочно прозрачными водами, гладкие камни по ее берегам, и недалекий лес сказочно огромных светлых сосен, и бескрайнее поле почти до горизонта, и синюю дымку далеких гор на горизонте, и глинистый обрыв берега, в осыпь под которым они так удачно влетели. Наконец они разглядели и шесть взрыхленных ямок на глинистой осыпи. И задались вопросом, а как же они сюда попали. И куда это сюда. И что тут, собственно, делать? А что-то делать требовалось, потому что никто их возвращать явно не собирался.