Дик Кинг-Смит
Чудной Фрэнк
Глава Первая
Джемима Тэбб была дочерью фермера. Ей было восемь лет, у неё были тёмные волосы, заплетённые в косичку, и ей очень нравились курицы, особенно цыплята.
Всякий раз, когда одна из куриц её папы была готова высиживать яйца, Джемима клала яйца под курицу-наседку, из которых, если повезёт, через двадцать один день вылуплялись пушистые маленькие цыплятки.
В саду был пруд для уток, образовавшийся из небольшой, протекающей поблизости, речушки, и недалеко от этого пруда Джемима устроила курятник для наседок с загончиком, обнесённым сеткой. «Высиживать яйца должно быть очень скучно», – думала она. Вот почему она выбрала именно это место.
– Когда ты будешь слышать тихий смех падающей в пруд воды и кряканье плещущихся уток, то и не заметишь, как быстро пролетит время, – обычно говорила она каждой наседке, устраивая её на яйцах.
Через три недели после того, как она сказала всё это курице по имени Джерти, вылупилось восемь маленьких цыплят.
Когда цыплята в первый раз вышли из курятника в загончик, семеро из них тут же возбуждённо стали носиться по травке, а восьмой подошёл к заборчику, ближнему к пруду, и стоял там, совершенно тихонечко, слушая тихий смех воды и звуки крякающих и плескающихся уток. С тех пор он делал это каждый день, – стоял, вглядывался и слушал, – так что к тому времени, когда цыплятам исполнился месяц, Джерти – мама цыплят – разволновалась не на шутку и почувствовала, что ей необходимо поделиться своими беспокойством и тревогой за сыночка.
Как-то утром, когда они вместе со своей лучшей подругой Милдред рылись в саду, клюя червяков, жуков и семена разных трав, Джерти сказала Милдред:
– Ты знаешь, я думаю, что один из моих цыплят чудной.
– Чудной, Джерти? – прокудахтала Милдред. – Ты имеешь в виду чудной «ха! ха!» или чудной «странный»?
– Странный, – ответила Джерти. – Я уже давненько к нему приглядываюсь. Другие семь цыплят ведут себя вполне обычно, но этот отличается. Начать с того, что он держится сам по себе, на отшибе. Вот даже сейчас. Посмотри на него.
Милдред посмотрела на птенцов Джерти, носящихся в траве и клюющих всё что ни попадя, и заметила, что только семеро из них заняты этими обычными цыплячьми делами. Восьмой же птенчик стоял возле самого пруда, глядя на плавающих там уток.
– Это – он? – спросила она.
– Да, – вздохнула Джерти.
– А что тут такого странного, он только смотрит на уток.
– Да, я знаю, Милдред. Но почему он смотрит на уток?
– Лучше его спроси, – посоветовала Милдред.
– Ты! – пронзительно крикнула Джерти цыплёнку. – Иди сюда!
Услышав её голос, восьмой цыплёнок повернулся и пошёл к ним. Обычно маленькие цыплята бегут к своей маме, когда она зовёт их – бегут очень быстро – трепыхая своими коротенькими маленькими крылышками. Но этот не спешил.
Он шёл медленно, оглянувшись пару раз на уток в пруду, а когда дошёл до поджидавших его двух куриц, то не стал попискивать, как бы сделал обычный цыплёнок. Если бы Джерти подозвала кого-либо из его братьев и сестёр, то они бы примчались к ней со словами «Да, мама?» и, вероятно, вежливо добавили бы «Доброе утро, тётушка Милдред».
Этот же цыплёнок просто притопал и спросил: «Что?» Он произнёс это не грубо, а скорее тоном того, кого прервали в середине чего-то важного.
– Скажи, – прокудахтала Джерти, – что ты сейчас делал?
– Смотрел на уток, – ответил её восьмой цыплёнок.
– Да, но почему ты смотрел на уток?
– Мне нравятся утки, – недоумённо пожал он плечиками, удивившись такому глупому вопросу. – Они умнее, чем ты, мама.
– Умнее?! – пронзительно вскричала Джерти. – Да что ты такое несёшь, мальчишка?! Да по сравнению с курицами утки совершенно глупы. Они не умеют бегать по траве, как мы. Они могут только ковылять, переваливаясь с боку на бок.
– Да, – согласился цыплёнок, – но зато они умеют плавать. Жаль, что я не могу. Это, похоже, очень здорово – плавать.
– Не глупи, дорогой, – возразила его мама. – Цыплята не могут плавать. А теперь беги.
На сей раз он действительно побежал, прямиком назад к пруду, и снова замер на бережке.
Джерти изумлённо покачала головой.
– Я же говорила тебе, Милдред, – печально произнесла она. – Этот цыплёнок чудной.
Глава Вторая
Джерти и Милдред, в полном замешательстве, отправились в сад. В пруду весело бултыхались утки, а маленький восьмой цыплёнок Джерти смотрел на них, горько жалея, что он не может вот так бултыхаться.
«Как же здорово играть в этой великолепной воде, искрящейся в летних солнечных лучах! Как же им нравится вот так быстро заныривать под воду, что только хвостики и лапки покачиваются на поверхности, как поплавки, и скользить по воде, оставляя за спинками такой чудесный сверкающий след, и хлопать крыльями, брызгаясь танцующими капельками, и покачивать хвостиками! Счастливые утки», – подумал он.
Зачарованный, он сделал пару шажков вперёд, и его лапки оказались в воде. Какая же прохладная водичка!
Как раз в этот момент мимо проплывал выводок маленьких жёлтых утят.
– Извините! – окликнул их цыплёнок. – Можно вас кое о чём спросить?
Флот утят, все как один, одновременно развернулся и погрёб к нему.
– Спрашивай что угодно, цыплёнок! – прокрякали они.
– Скажите, – спросил он, – а как вы все научились плавать?
– Научились? – переспросили они и разразились хором пронзительных звуков, которые походили на смех.
– Мы не учились, – сказал один из них.
– Нам не надо было, приятель! – подхватил другой.
– Мы просто делали это.
– Естественно.
– Как все утята делают.
– Понятно, – сказал цыплёнок, – дело в том, что я хочу научиться плавать.
– Тут тебе не повезло, цыплёнок, – посочувствовали они.
– Курицы не могут плавать, – добавил один из них.
– У вас перья не водонепроницаемые.
– И ноги у вас не перепончатые.
– Так что забудь об этом, птенец.
– Но я не могу забыть, – возразил цыплёнок и, страстно желая делать так, как делали утята, сделал ещё пару шагов вперёд, пока вода не дошла до его коленей.
– Не уходите! – попросил он утят. – Скажите, так что же мне теперь делать?
В ответ они в один голос дружно прокрякали:
– Тонуть!
А потом поплыли по своим утиным делам, весело перекрякиваясь.
Цыплёнок сделал ещё несколько шагов, пока не почувствовал, что вода уже доходит ему до груди, – к тому же он ощутил, что она очень холодная. В этот момент он услышал чьи-то приближающиеся быстрые шаги, повернулся и увидел Джемиму – дочь фермеров – бегущую к нему. Потом руки схватили его и выдернули из воды.
– Ты глупый мальчишка! – сказал голос ему в ухо. – Что это ты тут делаешь? Можно подумать, что ты пытался плавать. Курицы не могут плавать, ты же знаешь. Водонепроницаемые перья и перепончатые ноги – вот что нужно, чтобы плавать.
Джемима принесла цыплёнка в дом, чтобы высушить промокшего малыша. На кухню зашла её мама.
– Что у тебя, Джемима? – поинтересовалась она.
– Один из тех восьми цыплят, из сада, мама. Он зашёл в пруд, глупый мальчишка. Возможно, он думает, что он – утка. Я сказала ему, что цыплята не созданы для плавания.
– А что сказал он?
– Он чудно пискнул, как если бы был сердит на то, что его вытащили из воды.
Она поднесла цыплёнка к лицу.
– Так было дело, Фрэнк?
– Фрэнк? Ты собираешься так его назвать? – удивилась мама.
– Знаешь, мам, тот чудной писк очень уж был похож на возмущённое «Фрэнк! Фрэнк!». Я не могу выпустить его в сад, мама, – он утопится, я уверена, что он вновь попытается плавать. Да, чудной Фрэнк?
– Тогда где же ты собираешься его держать?
– Я посажу его в ту большую пустую кроличью клетку, пока не решу, что делать дальше. И посоветуюсь с дядей Тедом, он что-нибудь подскажет.
Дядя Тед был братом отца Джемимы. Он был ветеринаром, что было очень удобно, когда у отца Джемимы заболевало какое-нибудь животное.
Джемима позвонила дяде в офис.
– Дядя Тед, – сказала она. – Это Джемима. Я хочу спросить Вас кое о чём. Вы сегодня не будете проезжать где-нибудь поблизости от нас?
– Да, буду, – ответил Тед Тэбб. – Мой последний вызов всего лишь в нескольких милях от вас. Я загляну, если ты желаешь. Пожалуй, я смогу быть у вас к вечернему чаю. Как раз к чудесным фруктовым булочкам твоей мамы.