Миссис Зукерман опустилась на стул. Она побледнела и с тревогой смотрела на мужа.

— Эдит, — заговорил мистер Зукерман, стараясь, чтобы голос его звучал твердо, — я должен тебе сказать одну вещь. Наш поросенок — необычный поросенок.

— Хоумер Зукерман, — произнесла миссис Зукерман в полном замешательстве, — что это ты такое говоришь?

— Это очень серьезно, Эдит, — ответил мистер Зукерман. — Наш поросенок совершенно особенный.

— Что ж такого необыкновенного в этом поросенке? — осведомилась миссис Зукерман. Она уже несколько оправилась от страха.

— Ну, пока это трудно сказать, — ответил мистер Зукерман. — Но нам дан знак, Эдит, тайный знак. На нашей ферме случилось чудо. Над дверью в подпол, что под амбаром, прямо над загончиком, где наш поросенок, висит большая паутина. Сегодня утром Лерви пошел задать корм поросенку, и поскольку был туман, паутина сразу бросилась ему в глаза. Знаешь, в туманную погоду паутина всегда особенно заметна. И в самой что ни на есть середине этой паутины красуются слова «Ну и поросенок». Слова вытканы прямо в паутине. Понимаешь, Эдит, они как бы часть этой паутины. Я знаю, что говорю, потому что я сам там был и видел. Там написано «Ну и поросенок». Ясно написано, ясней некуда. Тут ошибки быть не может. Случилось чудо, и нам сюда на землю подан знак, прямо на нашу ферму, и стало быть — это у нас непростой поросенок.

— Знаешь что, — сказала миссис Зукерман, — мне кажется, тут ты попал пальцем в небо. Мне кажется, если у нас кто и необычный, так это паук.

— Нет-нет, — возразил Зукерман, — конечно же поросенок. В паутине-то прямо так и сказано.

— Ну, не знаю, может и так, — сказала миссис Зукерман, — но как бы то ни было, я хочу сама посмотреть на этого паука.

— Паук как паук, серый такой, — сказал мистер Зукерман.

Они поднялись и вместе отправились к Уилберову загончику.

— Вот видишь, Эдит, обычный серый паук.

Уилберу было очень приятно, что ему уделяют столько внимания. Лерви так и остался стоять около него, а теперь пришли еще и мистер и миссис Зукерман. Они стояли все втроем, стояли уже около часа и все читали и читали слова в паутине и смотрели на Уилбера.

Шарлотта была в восторге от того, как удалась ее выдумка. Она сидела, не шевеля ни единым мускулом, и слушала, о чем говорили люди. Когда маленькая мушка, залетела было в паутину прямо над словом «поросенок», Шарлотта стремительно бросилась вниз, опутала мушку и убрала с глаз долой.

Через некоторое время туман рассеялся, паутина высохла и слова уже не просматривались так отчетливо. Зукерман вместе с Лерви пошли обратно к дому. Прежде чем уйти из загончика, миссис Зукерман бросил последний взгляд на Уилбера.

— А знаете, — произнес он торжественно, — я всегда знал, что наш поросенок лучше всех. Это поросенок что надо. Всем поросятам поросенок. Ты замечал, какая у него крепкая грудь, а, Лерви?

— Ну еще бы, конечно замечал. Я всегда понимал, какой у нас поросенок. Поросенок, хоть куда.

— Он длинный и гладкий, — продолжал Зукерман.

— Точно, — подтвердил Лерви. — Таких гладких только поискать. Ну и поросенок.

Вернувшись в дом, мистер Зукерман снял рабочую одежду и надел выходной костюм. Потом он сел в машину и поехал к священнику. Он провел у священника час и рассказал, что у него на ферме произошло чудо.

— Пока что на всем белом свете только четыре человека знают об этом чуде, — добавил мистер Зукерман. — Я сам, моя жена Эдит, мой работник Лерви и мы.

— Никому больше не говорите, — сказал священник. — Мы еще не знаем, что это означает, но я поразмыслю и, возможно, дам объяснение в воскресной проповеди. Нет сомнений, что ваш поросенок совершенно необыкновенный. Я скажу об этом в проповеди и непременно отмечу, что чудесное существо посетило нашу общину. Кстати, у поросенка есть имя?

— Да-да, конечно, — ответил мистер Зукерман. — Моя маленькая племянница зовет его Уилбером. Она весьма странный ребенок, с фантазиями. Она выкармливала этого поросенка молоком их бутылки. Я купил его у нее, когда поросенку был месяц от роду.

Он пожал священнику руку и вышел.

Не так-то легко сохранить тайну. Задолго до воскресенья новость разлетелась по всей округе. Люди прознали, что на зукермановской ферме в паутине появился знак, и со всех концов устремились к Зукерманам, чтобы посмотреть на Уилбера и прочесть слова в Шарлоттиной паутине. Дорожка, ведущая к дому Зукерманов, с утра до вечера была запружена автомобилями и грузовиками — тут были «форды» и «шевроле», вездеходы и пикапы, «плимуты» и «студебеккеры», «паккарды», «джипы» и «понтиаки». Весть о диковинном поросенке дошла и до горных жителей. Тамошние фермеры спускались в долину в грохочущих Телегах и повозках и часами простаивали в Уилберовом загончике, глазея на удивительного поросенка. Все повторяли, что отродясь не видывали такого.

Когда Ферн сказала матери, что Эйвери хотел сбить палкой Шарлоттину паутину, миссис Эрабл была так возмущена, что в наказание отправила Эйвери спать без ужина.

Все последующие дни мистер Зукерман только и делал, что принимал гостей, и забросил всю работу на ферме. Теперь он все время ходил в выходном костюме — надевал его прямо с утра. Миссис Зукерман готовила для Уилбера особую еду. Лерви постригся и стал каждый день бриться. Главной его обязанностью стало кормить поросенка в присутствии посетителей.

Мистер Зукерман велел Лерви кормить Уилбера четыре раза в день вместо трех. Зукерманы были так заняты гостями, что совсем забыли о других делах. Поспела черника, а миссис Зукерман не сварила черничного варенья. Уже пора было мотыжить кукурузу, а Лерви все никак не мог выбрать для этого время.

В воскресенье церковь была полна народу. Священник объяснил смысл случившегося чуда. Слова на паутине доказывают, сказал он, что чудо может случиться в любую минуту и человек всегда должен быть готов к этому.

Так или иначе, зукермановской свиной загончик стал центром всеобщего внимания. Ферн была счастлива: она поняла, что Шарлоттина выдумка удалась и жизнь Уилбера будет спасена. Правда, теперь в амбаре было не так хорошо, как прежде, — слишком уж много там толпилось народу. Ей гораздо больше нравилось, когда она была там одна со своими четвероногими друзьями.

Как-то вечером, через несколько дней после того, как на Шарлоттиной паутине появилась надпись, паучиха созвала всех животных на собрание в подпол под амбаром.

— Сначала я проведу перекличку. Уилбер?

— Здесь, — отозвался поросенок.

— Гусак?

— Здесь-здесь-здесь! — ответил гусак.

— Такое впечатление, что у нас тут три гусака, — проворчала Шарлотта. — Ты что, не можешь сказать просто «здесь»? Почему ты все время все повторяешь?

— Так уж я устро-тро-троен, — ответил гусак.

— Гусыня?

— Здесь-здесь-здесь! — откликнулась гусыня. Шарлотта метнула в нее сердитый взгляд.

— Гусыня с первого по седьмой?

— Га-га-га! Га-га-га! Га-га-га! Га-га-га! Га-га-га! Га-га-га! Га-га-га! — ответила гусыня.

— Да, собрание получается солидное, — заметила Шарлотта. — Можно подумать, что у нас три гусака, три гусыни и двадцать один гусенок. Овцы?

— Бе-е-е, — хором отозвались овцы.

— Ягнята?

— Бе-е-е, — хором отозвались ягнята.

— Темплтон?

Нет ответа.

— Темплтон?

Нет ответа.

— Ну что ж, собрались все, кроме крысенка, — сказала Шарлотта. — Думаю, мы можем начать без него. Я полагаю, все заметили, что тут происходит последние несколько дней. Послание, прославляющее Уилбера, которое я выткала в паутине, было получено. Зукерманы попались на мою хитрость, а с ними и все остальные. Зукерман считает, что Уилбер необыкновенный поросенок, а стало быть, не станет ни убивать его, ни есть. Осмелюсь утверждать, что моя выдумка сработала и жизнь Уилбера будет спасена.

— Ура! — закричали все.

— Большое спасибо, — сказала Шарлотта. — Теперь далее. Я собрала вас, чтобы выслушать ваши предложения. Мне нужны новые идеи для паутины. Людям надоело читать «Ну и поросенок!» Если кто-нибудь может придумать какое-нибудь другое послание или высказывание, я с удовольствием вытку его в паутине. Ну, какие будут предложения по новому лозунгу?

— «Превосходный поросенок» не подойдет? — спросил кто-то из ягнят.

— Не годится, — решительно заявила Шарлотка. — Похоже, будто мы еду расхваливаем.

— Как насчет «Красавец, красавец, красавец»? — предложила гусыня.

— Два лишних «красавца» убрать, и будет то, что надо, — решила Шарлотта. — Я думаю слово «красавец» должно произвести впечатление на Зукерманов.

— Шарлотта, — протянул Уилбер, — но я же не красавец.

— Это не имеет никакого значения, — заявила Шарлотта. — Никакого. Люди всегда верят печатному слову. Кто-нибудь знает, как пишется «красавец»?