– Дежурная бричка на месте?

– На месте, – ответил конюх. Следующий вопрос его озадачил:

– Хорошо смазана?

– Должно быть, хорошо, – ответил конюх после минутного замешательства.

– На всякий случай смажьте еще раз и подавайте к подъезду, – приказал главный конструктор. – Да промажьте заодно и рессоры. Полчаса вам хватит?

– Хватит, – сразу же ответил конюх, из чего Миша сделал вывод, что хватило бы и пятнадцати минут, но назначать другой срок не стал. Выждав назначенные полчаса, он вышел на крыльцо. Бричка уже стояла, и знакомый кучер приветствовал его:

– Здравствуйте, Михаил Тимофеевич! Куда едем?

– Здравствуй, Володя, – ответил главный. – На полигон.

Они проехали по ночной столице, миновали заставу и выехали на пыльный шлях. В двух верстах от заставы влево от шляха отходила дорога, отличавшаяся от других подобных дорог тем, что на протяжении всех своих четырех верст она была вымощена булыжником. Дорога эта вела на полигон ОКБ СВ.

Перед поворотом на булыжную дорогу главный конструктор вдруг приказал Володе:

– Поезжай не по дороге, а по обочине. И шагом.

– Зачем? – удивился Володя.

– Чтобы там нас не услышали.

Перед последним поворотом, от которого до въезда на полигон оставалось меньше четверти версты, главный конструктор остановил бричку и приказал Володе завести и поставить ее в лесу, чтобы с дороги ее не было видно. Тот по просеке завел бричку в осинник, из которого им были хорошо видны и поворот, и въезд на полигон со шлагбаумом и домиком КПП. Окно в домике светилось, горел фонарь над шлагбаумом, и еще горели огни на полигоне, а дорогу освещала полная луна. Володя сходил к дороге, вернулся и доложил:

– Порядок. Ни шиша оттуда не видно. Чего ждем, Михаил Тимофеевич?

– Не знаю.

– А долго ждать-то?

– Тоже не знаю.

– А курить-то хоть можно?

– Можно. Только кури в бричке, чтобы с дороги не заметили, – ответил главный конструктор, и Володе сразу же расхотелось курить. Он забрался в бричку и сидел там, а главный конструктор стоял у колеса, отмахивался от последнего, наверное, в этом году комара и думал, что глупо вот так ждать неизвестно чего, и делает он это лишь потому, что еще глупее было бы пойти к начальнику полигона и прямо спросить того: «Именем Всевышнего, сознавайся: ты человек или бес?».

Володя в бричке чиркнул спичкой – все-таки решил покурить, а заодно посмотрел на часы и сказал:

– Михаил Тимофеевич, уже без четверти час. Если бы что-то должно было случиться, оно бы уже случилось.

– Хорошо. Ждем еще пятнадцать минут, если ничего не произойдет, то возвращаемся, – ответил главный конструктор. И тут он услышал звук, похожий на отдаленный стук копыт.

– Никак едет кто-то, – сказал Володя.

Звук становился все громче, к стуку копыт и колес по булыжникам добавился скрип, и вот на повороте дороги показалась черная тюремная карета с зарешеченными окошками. На запятках вместо лакея стоял солдат с автоматом, и у кучера за спиной тоже был автомат. Карета притормозила перед КПП, а когда поднялся шлагбаум, въехала и остановилась у домика, где помещалось управление полигона.

– Вот и дождались, – сказал главный конструктор. – Ты, Володя, теперь поезжай в гараж. Так же: шагом и по обочине.

– Михаил Тимофеевич, а может, я вам смогу чем помочь? Все-таки время нехорошее, мало ли что…

– Вот именно, мало ли что. У тебя семья, дочка маленькая. Так что поезжай, а я как-нибудь справлюсь. Хотя нет, подожди. У тебя шило есть?

– Конечно, есть, – ответил Володя, нырнул куда-то в недра брички, вытащил и протянул главному конструктору длинное и острое шило, которым он чинил упряжь. Тот вынул из кармана и поставил на подножку брички белую пластмассовую бутылочку из-под шампуня. Затем из другого кармана достал зажигалку, взял шило, раскалил в пламени его конец докрасна и проткнул им пробку бутылочки. Раздалось слабое шипение, в воздухе появился странный запах, который Володе показался знакомым, и он попытался вспомнить, что это за запах, но вместо этого вдруг ему вспомнилось детство, родная деревня и праздник Спаса яблочного.

– Спасибо, Володя, – сказал главный конструктор, возвращая шило. – Считай, что ты мне помог. Дальше я сам.

Он вышел на дорогу и пошел к полигону. Окно КПП светилось, но ни у шлагбаума, ни у турникета никого не было. Главный конструктор не стал скрипеть вертушкой, а просто пригнулся, поднырнул под шлагбаум и направился к управлению полигона. Тюремная карета стояла рядом с домиком управления, кучера не было видно, а охранник, которого они с Володей видели на запятках, стоял у зарешеченного окошка и раскуривал цигарку. Машинально отметив про себя это нарушение Устава гарнизонной и караульной службы, главный конструктор поднялся на крыльцо и взялся за дверную ручку, как вдруг его внимание привлекло нечто непонятное – солдат, раскурив цигарку, протянул ее к решетке. Изнутри между прутьями просунулась рука, схватила цигарку и утащила внутрь, а солдат сразу же принялся сворачивать новую.

Посмотрев на это еще несколько секунд, главный конструктор открыл дверь и вошел в короткий коридор. Две ближайшие двери были плотно закрыты, а дальняя, которая вела в кабинет начальника полигона, прикрыта неплотно, и через щель пробивался свет. Главный конструктор прошел через коридор и открыл дверь. Навстречу ему выскользнул крупный красивый кот, черный с белым воротником и очень пушистый.

Кабинет был небольшой и обставлен довольно скромно: двухтумбовый письменный стол с чернильным прибором и прочими канцелярскими принадлежностями, стол для заседаний, книжный шкафчик, да в углу сейф. Когда главный конструктор вошел в кабинет, начальник полигона был занят важным делом – перекладывал бумаги в сейфе. Он выдергивал стопку листов, быстро просматривал, выхватывал некоторые и складывал на сейф, остальные поспешно совал обратно и так же поспешно хватал другие. Со стороны казалось, что энергия в нем так и бурлит, но это была не энергия, а страх, который он почувствовал, когда главный конструктор подошел к крыльцу. Почему-то в этот момент ему захотелось посмотреть в окно, он выглянул, увидел шефа, бросился к сейфу, открыл его и начал доставать оттуда бумаги, отбирая их по принципу, который был ему самому непонятен. Точно так же не знал он и что ему делать с отложенными документами, но эта работа позволяла, по крайней мере, отгородиться от входа толстой стальной дверцей – так ему казалось безопаснее. Услышав, как главный конструктор вошел в кабинет, начальник полигона приветствовал его, не высовываясь, впрочем, из-за дверцы (главный видел только спину и быстро двигающиеся локти, да еще растрепанную стопку бумаг на сейфе):

– А, господин шеф! Добрый вечер! Не ожидал, признаться, в такое время! Какими судьбами? Впрочем, что же это я? Сейчас, господин шеф, организую чайку, вот только с бумагами разберусь. Да там еще надо распорядиться… Кабанчиков привезли, завтра испытывать будем.

– Интересных к тебе кабанчиков возят, – мрачно сказал главный конструктор. Локти мгновенно прекратили свое возвратно-поступательное движение, спина распрямилась, и над дверцей показалась встрепанная шевелюра начальника полигона. Он в упор посмотрел на главного и…

– Курящих, – закончил главный конструктор.

Автор авантюрного романа написал бы в этом месте: «В глазах шефа начальник полигона увидел свою погибель». В ущерб красивости повествования, единственно ради истины следует все же заметить, что не в глазах главного конструктора он ее увидел, а в маленькой дырочке, проделанной в крышке белого пластмассового флакона.

Молнией метнулся он к столу, и главный конструктор убедился в том, что импортные таблетки действительно не восстанавливают скорость реакции: он сжал флакон, струя святой воды вырвалась из отверстия, но ударила в обложку альбома-каталога «Стрелковое оружие североамериканских фирм», которым начальник полигона успел закрыться, как щитом.

Еще в свою бытность ведущим инженером он убедил главного в необходимости организовать в ОКБ отдел рекламы с типографией, чтобы взять в собственные руки продвижение своего оружия на рынок. Делал он это совершенно бескорыстно, потому что ничего с рекламы не имел, и отдел ему не подчинялся. Но этот альбом-каталог, которым он сейчас закрывался от святой воды, не был рекламной продукцией (зачем рекламировать изделия конкурентов?), это было первое в практике типографии чисто коммерческое издание, предназначенное для коллекционеров, знатоков и прочих ценителей.

Книга была выполнена роскошно, на максимуме возможностей типографии: большой формат, твердая глянцевая обложка, плотная бумага, цветные фотографии. С обложки альбома условно одетая девица (позировала, между прочим, секретарша главного) целилась в читателя из знаменитой винтовки, отбитой у того самого разбойника, а на бедрах у нее висел широкий ковбойский ремень с двумя «кольтами». Фоном служила огромная карта Северной Америки.