Вдруг среди деревьев послышался злобный лай собак. Старик сразу притворился спящим, а Гура схватили четыре сильных руки, запихнули в мешок и потащили сквозь лес обратно в город, из которого он вчера убежал.

Старый Волшебник положил в ящик рубильник, картинки и железный чемоданчик.

— Разве конец! — удивился Димка.

— Нет, еще не конец, — ответил Старый Волшебник, — но надо подготовиться…

— К концу! — опять перебил Димка. — К концу сказки!

Старый Волшебник ответил не сразу. Потом улыбнулся и перестал укладывать вещи в ящик.

— Конечно, сейчас не может произойти ничего похожего на то, что произошло в то утро. Но каждый раз, когда я вспоминаю о том утре, мне, даже мне. Старому Волшебнику, становится страшно и хочется бежать куда глаза глядят. Но лучше по порядку.

То утро было таким хорошим, что даже у Кин-Хая исправилось настроение. Поэтому, когда притащили Гура, Кин-Хай не очень долго кричал и топал на него ногами. Да и ругаться у Кин-Хая не было времени — его уже ждала машина, которая могла ездить по земле, плавать по воде и летать. Кин-Хай сел в нее сам, положил рядом свой железный чемоданчик, а сзади посадил Гура. Он ничего не сказал мальчишке, только улыбнулся, представив себе, как Гур будет просить вставить ему золотое сердце и сделать его помощником Кин-Хая!

Машина помчалась по улицам. Она мчалась так быстро, что все дома казались одним домом, а вместо деревьев было видно только что-то зеленое. За городом машина переплыла реку и снова помчалась, теперь уже по широкой лесной дороге. Впереди показались горы. Машина подпрыгнула и поднялась в воздух. И вот уже горы стали совсем маленькими, а вместо леса внизу разлилось зеленое море. Машина все набирала и набирала высоту. Прошло несколько минут. Гур посмотрел вниз и не увидел ни леса, ни гор, ни реки — так высоко поднялась машина. Но Кин-Хай, наверное, что-то видел, потому что смотрел в увеличительную трубу. Вот он поднял руку, потом положил трубу и открыл чемоданчик. Белые «снежинки» лежали ровными рядами, и Кин-Хай взял самый крайний. Покрутив какие-то винтики, он нажал блестящую кнопку и, секунду подержав шарик на ладони, швырнул его вниз. И сейчас же схватил трубу. Прошло несколько минут, и вдруг машину сильно тряхнуло. Так тряхнуло, что Гур чуть не стукнулся головой о потолок машины. А Кин-Хай даже стукнулся и, наверное, очень больно. Но он не обратил на это внимания. Наоборот, он даже радостно рассмеялся.

Машина начала снижаться, и теперь, посмотрев вниз, Гур снова мог бы увидеть лес и горы и реку. Но ничего этого он не увидел. Не было ни леса, ни гор, ни реки — вместо них внизу расстилалась пустыня. Один маленький шарик все уничтожил: и лес, и горы, и реку!

Кин-Хай был доволен. Он то смеялся, то что-то бормотал про себя, то даже пытался петь, хотя это у него совсем не получалось. Да, он мог быть доволен: ведь сегодня, сейчас же, немедленно он объявит всему миру, что это он, Кин-Хай, превратил в пустыню лес и горы и реку! И тоже самое он может сделать с любым лесом, с любыми горами, с любыми реками и, конечно, с любыми городами! И может быть, даже сегодня люди уже станут перед ним на колени. Ну если не сегодня, то завтра или послезавтра уж обязательно!

Так думал злобный Кин-Хай. Но…

Старый Волшебник убрал в ящик не все фигурки — Цивер продолжал стоять на краю ящика, прочно упираясь в доску своими крепкими ногами. И рядом с ним Старый Волшебник поставил другую фигуру — высокого загорелого человека. Рабочий и загорелый человек, казалось, совсем не походили друг на друга. И в то же время были очень похожи: у обоих сильные руки, широкие плечи, смелый взгляд.

— Да, — сказал Старый Волшебник, — верно, это один из тех загорелых людей, которые жили в Стране Спящих Великанов, ты правильно думаешь… Да, эти люди жили в Стране Спящих Великанов, — повторил Старый Волшебник, — но такими свободными, с гордо поднятыми головами, Гур их еще не видел. И когда он мчался с Кин-Хаем по улицам города к маленькому домику, спрятанному в густой зелени, то даже не догадывался, что очень скоро увидит жителей этой страны такими.

Улицы были пусты, но ни Кин-Хай, ни Гур не замечали этого — машина неслась слишком быстро. И только когда она остановилась у белого домика, Кин-Хай удивился, что его никто не встречает. Но и это не испортило ему настроения.

Однако, едва Кин-Хай и Гур вошли в домик, как где-то далеко послышался гул. Кин-Хай поднял голову, прислушался и засмеялся:

— Это идут ко мне люди, идут, чтобы стать передо мной на колени и признать повелителем, хозяином всего мира! — радостно воскликнул Кин-Хай.

Гур выглянул в окно и действительно увидел загорелых людей. Они шли по улицам сплошной стеной. У одних на руках и ногах болтались обрывки цепей, другие были совсем без цепей. И все они шагали так твердо, так уверенно, что Гур понял: нет, не на колени пришли становиться эти люди.

Кин-Хай посмотрел в окно и тоже понял это. Лицо его стало сначала серым, потом белым, как бумага, руки затряслись, а ноги задрожали так, что Кин-Хай чуть не упал. Но это продолжалось недолго. Быстро овладев собой, Кин-Хай оглянулся — Гура в комнате не было. «Выпрыгнул в окно!» — решил Кин-Хай и тут же забыл о мальчишке.

Подумав секунду, он достал из шкафа темную краску и стал ею мазать лицо и руки. Потом снял свою одежду и засунул ее под кровать, а вместо нее надел другую. Проделав все это, он вытащил мешок и переложил в него из чемоданчика белые шарики. И только после этого он тихонько вылез в окно, спрятался за деревом, а когда люди проходили мимо, присоединился к ним.

Теперь его ни за что никто не узнал бы, и, конечно, не нашел бы — кому же придет в голову искать Кин-Хая среди загорелых людей! Да, так и было бы, если б не Гур.

Ведь Гур не убежал из комнаты. Нет! Он только спрятался за занавеску, и Кин-Хай не видел его. А Гур видел все. И когда Кин-Хай вылез из окна, Гур вылез за ним. Конечно, Гур мог бы крикнуть, и Кин-Хая схватили бы, стерли бы краску с его лица, вытряхнули бы его мешок.

Но Гур не закричал, потому что он еще не знал, откуда взялись эти люди, почему у одних разорваны цепи, а другие вообще без цепей. Это он узнал потом. Он узнал, что взрыв, который уничтожил лес, горы и реку, разбудил спящих людей. И они поднялись. И оказалось их столько, что им уже не страшны были револьверы и дубинки маленьких людей. Двинулись загорелые люди из лесов в город, освобождая от цепей своих товарищей, отнимая дубинки и револьверы у своих врагов.

Но все это Гур узнал потом. А сейчас он думал лишь об одном: как бы не упустить Кин-Хая. И, наверное, поэтому не заметил Гур, что люди пошли быстрее, а потом побежали. Побежал с ними и Кин-Хай, побежал и Гур. Вдруг люди громко и радостно закричали. Гур поднял голову и… увидел отца! Он стоял вместе со своими товарищами-рабочими, с которыми прошел по подземному ходу Кин-Хая в Страну Спящих Великанов. Кругом люди жали друг другу руки, обнимались, смеялись и плакали, а Гур, сколько ни пытался, никак не мог пробиться к отцу. Тогда он попросил стоящего рядом человека поднять его на руки. Загорелый великан улыбнулся и, как пушинку, поднял Гура над толпой.

«Папа!» — крикнул Гур. Но его голоса никто, кроме стоящих рядом, не услышал. Однако и этого оказалось достаточным. Сильные руки передали Гура вперед, в другие такие же руки, потом его приняли третьи, передали дальше и так до тех пор, пока Гур не очутился совсем рядом с отцом.

Цивер схватил Гура и крепко обнял.

— Жив! — только и мог сказать он.

— Конечно, жив! — весело ответил Гур. Он еще хотел что-то сказать, но отец повернулся к людям.

— Никто не может радоваться по-настоящему, — крикнул Цивер, — пока Кин-Хай на свободе! Пока в его руках страшное оружие!

— Мы знаем, где он! — закричали загорелые люди. — Мы знаем его белый домик!

— Пойдемте туда! — сказал решительно Цивер.

— Стойте! Подождите! — это крикнул Гур. Он крикнул так громко, что люди сразу остановились и замолчали. — Вот он, Кин-Хай!

Хотя Кин-Хай очень ловко подделался под загорелых людей, Гур сразу узнал его, потому что только у одного человека были сейчас не радостные, а злые глаза. И Гур указал на Кин-Хая.

Люди обернулись, расступились, и Кин-Хай остался один в плотном кругу. Он уже никуда не мог деться. И его белые шарики были сейчас бессильны.

Цивер подошел к Кин-Хаю, взял у него из рук мешок, достал один белый шарик и поднял его над головой. Люди притихли.

— Это смерть, если воздух выпустить весь сразу. Но это жизнь, если воздух выпускать из шарика постепенно.