— Ах! Что же делать? Что же делать? Почему? Почему О-Бакэ-тян не отвечает мне? Почему не говорит «Привет кошке!»? Мяу! Мяу! — раздалось над ним.

— Всё в порядке, Почемучка… — прошептал О-Бакэ-тян, и губы его лишь слегка шевельнулись.

Он почувствовал, что его облизывает язык Почемучки. Маленький, шершавый, тёплый язык старательно облизывал его. Почемучка согревала его своим теплом.

— Спасибо… — опять прошептал О-Бакэ-тян. И тут откуда-то из глубины памяти, словно из-под толщи воды, что-то выплыло… Что же это?

— О-Бакэ-тян! Я позову художника. Подожди немного. Я обязательно вернусь. Верь мне и жди!

«А! Вот оно!»

И О-Бакэ-тян снова почувствовал, как что-то всплывает в его памяти, как шар. Этот шар становится всё больше и больше и, наконец, лопается.

— Понял! Понял! Понял, почему я говорю «Привет кошке!» Наконец-то!

И О-Бакэ-тян раскрыл глаза.

Дождь как-то незаметно перестал лить, рассветало. Чёрные клочки облаков летели по серому небу. Но разрывы между ними всё увеличивались, и сквозь них проглядывало сверкающее голубое небо.

Буря миновала.

Издалека послышались шумные голоса. О-Бакэ-тян медленно поднялся с земли. Он был всё ещё очень слаб, и его покачивало.

Вдали виднелся туннель, где случилось несчастье. Он казался отсюда совсем маленьким. Толпа людей раскапывала землю и камни.

— Значит, я сообщил о происшествии и хотел было вернуться в туннель, но упал от усталости. Почемучка испугалась и подбежала ко мне… — прошептал сам себе О-Бакэ-тян.

— Эй! О-Бакэ-тян!

«Кто это? Наверно, Берет-сан!» — подумал О-Бакэ-тян.

По шпалам к нему шумно бежали художник и Почемучка. Увидев сидящего на траве О-Бакэ-тяна, они подскочили к нему и спросили:

— Ну как ты?

— В по-ряд-ке, — медленно произнёс О-Бакэ-тян. — Пришли спасатели?

— Конечно, пришли. Много народу собралось. Раскопали дыру, чтобы можно было пролезть одному человеку, и унесли раненого. Спасибо! Это ты помог. Спасибо!

Художник поспешно пошарил в кармане, достал бутылку волшебного сока и капнул несколько капель в рот О-Бакэ-тяну.

Сразу стало легче. Сил прибавилось.

— Ну как? Лучше? О-Бакэ кивнул.

— Вот и хорошо. Твой папа наказал выпить этот волшебный сок, когда мне посчастливится найти самого себя.

— А я понял… — сказал тихо О-Бакэ-тян.

— Что?

— …почему я говорю «Привет кошке!».

— Вот как! — подпрыгнула Почемучка. — Почему? Почему? Скажи скорее.

— Тише, Почемучка! — остановил её художник. — О-Бакэ-тян устал. Не шуми. Давай послушаем, что скажет О-Бакэ-тян.

— Я вспомнил, будто однажды в зимний вечер я был вместе с мамой и папой в горах. Шёл сильный снег.

— Ага!

— Я держал в руке белую кошку. Снег валил всё сильнее и сильнее, и мы замерзали. Но я не бросил белую кошку. Я крепко прижимал её к груди. Мы потеряли дорогу и упали без сил в снег.

— Так-так!

— Кошка мяукала, лизала моё лицо и, увидев, что всё напрасно, побежала в деревню звать людей на помощь…

— А-а, вот как было.

— Вот я и думаю, не потому ли я говорю «Привет кошке!».

— Ага! Ты не можешь забыть кошку, которая была так добра к тебе, не правда ли?

— Да, я так думаю.

Все помолчали.

Почемучка мяукнула.

Она подумала: а вдруг тот белый котёнок, друг О-Бакэ-тяна, был её прабабушкой или бабушкой? Тогда разве не чудо, что О-Бакэ-тян и Почемучка встретились.

— О-Бакэ-тян! Ты любишь меня? — спросила она у приятеля.

— Очень. Хоть мы и ссоримся.

— И я тебя люблю.

Художник улыбнулся. И, тряхнув бутылкой волшебного сока, сказал:

— Тут осталась ещё капля. Выпьем за встречу. А дома завершим наш пир.

— Выпьем волшебного сока. — И О-Бакэ-тян тоже улыбнулся.

На обратном пути художник был грустным. Дело в том, что он так и не нашёл себя.

О-бакэ — сказочные существа, похожие на туман.

Окна и ставни в японских домах не раскрываются, а раздвигаются.

Свиток — в старину книги в Японии были в виде свитков.

Сэнсэй — почтительное обращение к художникам, учителям, докторам и т. д. В переводе означает: «учитель».

Сан — почтительная форма обращения.

Бессмысленный набор звуков.