— Ата-джан, не кажется ли тебе, что теперь все дервиши за сто верст-ташей будут обходить наш дом?

Отец ответил:

— Пусть будут твои слова сказаны в добрый час. Добрый джинн сжалился над нами и избавил нас от напасти.

Ярты-гулок сладко зевнул, натянул на себя тёплое одеяло и шепнул отцу:

— Ты прав, ата. Сегодня твой добрый джинн будет спать на своей кошме и в своей кибитке.

Так ответил Ярты и крепко заснул.

Мать посмотрела на сына и покачала своей головой, а старик засмеялся.

Когда наступила зима и холодные ветры стали носиться над песками, всё чаще и чаще стали заходить дехкане в старую чайхану на краю аула. Смех и шутки раздавались там до позднего вечера. До позднего вечера вели старики беседу, подсев поближе к огню. О чём только не рассказывали эти люди, прошедшие сотни дорог за свою долгую жизнь! Каких только песен не пели юноши под звон сладкозвучной дутары! И чем прекраснее была песня, чем длиннее рассказ, тем дольше пылал в очаге огонь, и тем больше чаю просили гости. И весёлый толстый чайханщик едва успевал разносить чайники с ароматным чаем и подносы, уставленные широкими чашками-пиалами. На дворе злился ветер, а на пиалах пылали маки и розы, нарисованные искусной рукой. Недаром говорит старинная мудрость: взгляни на цветок, и он согреет твоё сердце! А ещё мудрость говорит: согревает руки огонь, а сердце — беседа. И не было никого, кто, проходя мимо чайханы, не зашёл бы погреться у очага и выпить с друзьями по полной пиале душистого зелёного чая.

Заходил в чайхану и старый отец Ярты-гулока и частенько брал с собой своего маленького сыночка. Очень любил Ярты бывать в чайхане: заберётся на высокий телпех — на баранью шапку своего отца — и слушает песни юношей и рассказы стариков. Но больше всего любил Ярты, когда в чайхане собирались прославленные острословы. Они приходили сюда со всех окрестных аулов и состязались в шутках и забавных рассказах. Тут было чего послушать! Зарывшись в тёплый мех телпеха, малыш смеялся до слёз над затеями шутников. А были среди них и такие мастера, что весь вечер могли говорить одними пословицами и поговорками.

Ой, как хотелось Ярты-гулоку испытать и свои силы в этом весёлом споре! Но отец раз навсегда сказал мальчишке:

— Помни, сынок: слово — серебро, а молчание — алмаз! Если ты молод, слушай и не мешай старшим вести беседу. Будь благодарен уже и за то, что слышишь мудрые речи.

Так говорил отец, но не такой был парень Ярты, чтобы долго держать язык на привязи. За это однажды ему пришлось поплатиться.

Как-то раз, спасаясь от снежной бури, заехал в чайхану богатый купец со своими слугами. Он сел у самого очага, разгладил свою рыжую, крашенную хной бороду и, усмехаясь в надушенные усы, стал слушать беседу дехкан. К своему удивлению, он скоро заметил, что в чайхане собрались люди, знающие цену хорошей шутке. Острые слова, словно птички, перелетали по чайхане, попадая не в бровь, а в глаз собеседнику. Скоро стали они задевать и купца с его крашеной бородой. Тогда купец решил показать себя, да так, чтобы надолго запомнили его в ауле. Он встал и сказал:

— Эй, дехкане! Клянусь, вы остры на язык и за словом в карман не лезете. Скажу без лести — такой острой беседой остался бы доволен даже Алдар-Кесе — прославленный шутник и выдумщик. Но я бьюсь об заклад и ставлю десять золотых против одной медной теньга, что никто из вас не переспорит моего слугу Амана Весёлого!

Все замолчали, потому что имя Амана Весёлого было известно по всему Туркменистану — от садов Мерва до прозрачных вод Аральского моря. Это был такой говорун, что никто не мог его переговорить! Поэтому каждый боялся открыть рот и неосторожным словом уронить честь родного аула.

Увидев, что все молчат, рыжебородый купец стал насмехаться над дехканами:

— Что же вы попрятались, как цыплята от коршуна? Или мои слова прижгли вам языки?

Но и на эту дерзкую шутку никто не ответил. Тут уж Ярты не выдержал и решил выручить всех. Он подумал:

«Если я упущу этот случай, то мне долго придётся ждать другого. А сегодня я могу прославиться на всю округу».

Он поднялся во весь рост на отцовской шапке и закричал во всё горло:

— Если среди вас есть Аман Весёлый, то и в нашем ауле есть молодцы не скучнее вашего Амана! Если в вашем саду распустилась роза, то и в нашем саду цветут гвоздики!

Тогда высокий чернобородый Аман вышел вперёд, упёр руки в бока и с усмешкой бросил мальчишке:

— Колючки тоже считают себя садом! — И все засмеялись его шутке.

— Солнце пригреет, и на колючках распустятся цветы! — крикнул в ответ Ярты, принимая бой.

— К солнцу для муравья дорога длинна! — отрезал Аман, намекая на маленький рост своего соперника.

Но Ярты в долгу не остался:

— К длинному ум приходит позже! — запищал малыш, и все собравшиеся разом захлопали в ладоши и так громко засмеялись, что Аман покраснел.

Но он не сдался:

— Эй, малыш! Побольше знай, поменьше болтай! — со злостью крикнул он мальчику.

Но Ярты в ответ так и посыпал пословицами:

— Слово не камень, а голову пробивает! Камыш тонок, а колет больно!

Аман не знал, куда ему деться, и только отмахивался от маленького острослова:

— Коза кричит, а вода — знай себе — бежит!

Но Ярты решил во что бы то ни стало добить своего противника:

— Ого! — запищал он на всю чайхану. — Змея не любит мяты, а мята растёт у её хаты!

Но Аман уже пришёл в себя и рассмеялся в ответ мальчишке:

— Глупец никогда не оценит чужой мудрости!

Это было уже слишком! Ярты не хотел оставаться в глупцах: последнее слово должно было быть за ним.

«Продавец лука знает цену чеснока!» — хотел он крикнуть в ответ, но вместо крика из его горла раздался лишь жалкий писк, похожий на писк маленького цыплёнка: голос его иссяк, как вода в колодце. Он только открывал рот, но не мог произнести ни слова. Ярты понял, что он слишком много кричал и охрип от крика.

Аман рассмеялся:

— Плохи твои дела, малыш: я вижу, что мои шутки занозили твоё горло!

И рыжий купец громко захохотал, и вслед за ним захохотали его слуги. Бедный Ярты от стыда и горя схватился за свои чёрные косички и горько заплакал. Он был побеждён.

Но в это время из далёкого угла чайханы раздался голос одного из стариков:

— Кто рано торжествует победу, — проигрывает бой!

Сейчас же другой подхватил:

— Не хвали себя сам, пусть другие похвалят!

А третий поддержал:

— Не видя воды, не снимай сапоги!

Не смолчал и отец Ярты-гулока:

— Не смейся, когда сосед в беде, — придёт очередь и тебе!

А толстый чайханщик, давясь от смеха, закончил:

— Чем считать блох на чужой собаке, посчитай дыры на своём халате!

Дехкане так разошлись, что и рта не давали открыть прославленному говоруну. Аман молчал. Купец пришёл в ярость и на чём свет стоит стал бранить своего слугу, посрамившего его при всём народе. Но что случилось, — того не вернёшь; осмеянный острослов закрыл своё лицо шапкой и выбежал из чайханы. Купец бросился было за ним, но дехкане схватили его за полы бархатного халата:

— Стой, богач! — закричали они. — У обманщика борода вспыхнет! Не так ли говорит пословица? Отдай нам сперва обещанные десять монет, а потом можешь бежать на мороз, если тебе жарко у нашего очага.

Купец бросил на глиняный пол чайханы кошелёк с деньгами и убежал вслед за слугой.

Дехкане пересчитали деньги и решили на десять золотых, полученных от купца, прорыть новый арык в ауле, чтобы каждый дехканин мог посадить два-три дерева у своего дувала. Все были очень довольны этим решением и вскоре разошлись по домам.

Пошёл домой и Ярты-гулок со своим старым отцом. В холодном небе сияла полная луна, и от её синего света ещё холоднее становилось на сердце Ярты-гулока. Отец молчал, и Ярты молчал. Он понимал, что отец разгневан.

Так молчали они до самого дома. А придя в кибитку, снял старик своего сына с мохнатой шапки, посадил к себе на ладонь, покачал головой и сказал:

— Ой, Ярты, Ярты! Много ты вспомнил сегодня пословиц и поговорок, а самую главную позабыл: старика украшает мудрость, а юношу — скромность. Завтра же ты пойдёшь и поблагодаришь наших добрых соседей за то, что они выручили тебя из беды и не дали уронить чести аула в глазах надменного гостя.

Так сказал отец, а Ярты ничего не сказал: сказать ему было нечего.

«Где вода, там и жизнь», — так говорит народ. Но если вода бьёт тебя по плечам, стекает за ворот халата и, сбивая с ног, несётся навстречу бурным потоком, — не рад будешь и воде.

Ярты был еще далеко в поле, когда небо закрыла большая чёрная туча. Мальчик заторопился к дому. Он изо всех сил погонял своего старого верблюда, но старый верблюд не умел скакать, и ливень застал малыша на дороге. Ударил гром, а степь превратилась в бурное море. Такого дождя Ярты никогда еще не видел. Он сразу промок до нитки и, вцепившись в спину верблюда, со страхом думал: «Если дождь сбросит меня на землю, я утону в бурных потоках и никогда больше не увижу ни матери, ни отца».