Хитро улыбнулся визирь и дай Хосрову совет.

Отправил тогда Хосров в Беговат послов. Прибыли они во дворец к Гульчехре.

Не шумели они, не грозили войной. Льстивы и подобострастны были их улыбки. Низко, до самой земли кланялись они.

– Наш шах, – сказали они, – хотел только испытать мужество беговатцев. И он передает свое уважение и восхищение. Не хочет влюбленный Хосров силой добиваться благосклонности красавицы Шприц. Нет. Слышал Хосров, что прелестная Ширин станет женой того, кто первый повернет реку Сыр-Дарью в Голодную степь. Так ли это?

Тогда встала Ширин, опустила стыдливо свои прекрасные глаза и сказала одно только слово:

– Да.

Поклонились послы и скромно удалились.

Скоро прибыл во дворец в сопровождении пышной свиты сам шах Хосров.

– О, сладчайшая из принцесс, – сказал он, – я берусь выполнить твое желание. Сегодня же ночью Сыр-Дарья потечет на сухие земли Голодной степи.

Удивилась Ширин. Больно стало у нее на душе, ибо красота и мужество Фархада глубоко ранили ее в самое сердце. Вышла она поспешно со своими прислужницами из зала, где Гульчехра принимала Хосрова, и побежала в свои покои.

Велела Ширин собрать гонцов и приказала бежать им во все стороны, останавливаться у каждой хижины, у каждой юрты, у каждого дома и бить в барабаны и объявлять:

– Люди, кто повернет сегодня Сыр-Дарью в Голодную степь, тот получит руку принцессы Ширин.

Побежали гонцы во все стороны, разнося эту весть.

Услышал зов глашатаев Фархад, схватил свой кетмень и бросился к каналу. Задрожала, зашаталась гора под могучими ударами кетменя, полетели камни, перегораживая течение буйной реки.

Тысячи людей сбежались смотреть на богатыря Фархада, тысячи людей бросились помогать Фархаду в его благородном деле.

А во дворце Гульчехра устроила в честь шаха Хосрова пир. Наступила ночь. В пиршествующий зал проскользнул визирь Хосрова и шепнул что-то на ухо своему повелителю. Тогда поднялся Хосров и, поклонившись Гульчехре, сказал:

– О, мудрая Гульчехра, желание твоей племянницы, прелестной Ширин, исполнено. Вода течет в степь.

Все бросились на крышу дворца.

И Ширин увидела, как вдалеке блестела луна в чистом, прозрачном зеркале воды. О ней так мечтал народ. И вот вода была.

Еще ниже поклонился Хосров:

– О, Ширин, выполняй свое обещание.

Почему так больно сжалось сердце Ширин? «О Фархад, где ты?» – думала Ширин. В безумной тоске хотела она броситься вниз на камни. Но ведь она дала обещание. Если она разобьется и погибнет, то Хосров будет мстить. От города он не оставит камня на камне, а народ истребит.

Не знала Ширин того, что в степи блестела под лучами луны не вода, то отражался свет в глянцевых тростниковых циновках, расставленных длинной полосой на земле и в степи по приказу хитроумного визиря.

Начался свадебный пир.

Подобно круглой луне на темном небе, блестела неслыханной красотой Ширин среди гостей Хосрова. На губах прекрасной невесты была улыбка, на глазах – слезы. Сердце красавицы билось и рвалось на волю, туда, куда звала его любовь. «Найти, найти его», – рыдало сердце.

Вопили карнаи, бубны, барабаны. Ломился от яств стол: плов, лагман, кабоб, целиком изжаренные бараны, шурпа, вино, орехи, конфеты – всего было в изобилии.

Так стала Ширин женой Хосрова.

Настало утро. Ночной мираж растаял вместе с предрассветной мглой. Ширин и люди увидели, что воды нет.

Бросились люди на обманщика Хосрова, но он только смеялся, окруженный сильными воинами.

Проливала слезы безутешная, обманутая Ширин.

Всю ночь, не покладая рук, работал Фархад. Могучим своим кетменем он ломал скалы и бросал в реку, но поток уносил их с собой. Разозлившись, Фархад схватил гору, поднатужился и сдвинул ее с места.

Запел Фархад песню о красавице Ширин, о счастье, о любви.

Еще одно усилие – и река остановит свой бег!

Тогда Фархад спросил:

– Где же Ширин? Пусть придет взглянуть на труд мой!

Опустив головы, все молчали. Молчал и друг Фархада Шапур.

Только ветер уныло прошумел:

– Фархад, Фархад, стала Ширин женой Хосрова. Он обманул ее, она не любит его!

Но потрясенному черной вестью Фархаду послышалось, что ветер говорит: «Любит, любит Хосрова».

Не стал больше Фархад слушать, что говорит ему ветер. Он слышал только, как сердце ему шептало: «Зачем петь тебе, Фархад, – соловей поет не тебе. Зачем смотреть тебе, Фархад, – глаза прекрасной смотрят не на тебя. Зачем дышать тебе, Фархад, – розы благоухают в другом саду».

В безумном горе бросился Фархад к городу. На стене его стояла Ширин, обливаясь слезами.

Увидел Фархад свою любимую, рванулся к ней, но между ними мчалась бурная Сыр-Дарья. Протянул Фархад к красавице Ширин руки и окаменел от горя.

Рванулась Ширин к Фархаду, проливая потоки слез, и превратилась в кристально прозрачную речку.

Так и стоит до наших дней близ Беговата на берегу Сыр-Дарьи могучий утес Фархад, а навстречу ему в глубокой долине струятся тихие слезы красавицы Ширин.

Перевела И. Шевердина.

Говорят, что в стародревние времена в одной стране, у бедняков было в обычае продавать своих детей. В этой стране в большом городе жила одна женщина с малолетним сыном. Тяжело было жить ей, не хватало даже на пропитание. Не могла она прокормить своего единственного сына. Хоть с голоду помирай. В конце концов, женщина вынуждена была привязать за шею своего мальчика и на веревке вывести на базар.

У царя той страны была одна-единственная дочь. Ей исполнилось в то время восемь лет. Однажды она попросила своего отца:

– Отец, купи мне на базаре мальчика-раба, он будет у меня на побегушках.

Царь позвал своих слуг и сказал:

– Пойдите на базар и подышите там мальчика, да смотрите, чтоб он был с приятным лицом, красивый и умный, купите его и приведите сюда.

Слуги пошли на базар, поискали, все высматривали, чтобы выбрать получше. Но вот попался им на глаза сын той женщины.

– Ну, вот этот подойдет, – сказали они.

Подошли царские слуги к женщине и спросили:

– Эй, мать! Сколько за мальчика возьмете?

Не хотела мать продавать сына, заныло у нее сердце, но делать нечего, и она назвала цену:

– Тысячу золотых!

Увидев, как она смотрит на мальчика скорбным взглядом, и услыхав ее плачущий голос, царские слуги расстроились, жалко им стало женщину, и они дали ей в три раза больше, чем она просила.

Взяли они из рук женщины мальчика и пошли с ним в царский дворец. Сердце матери надрывалось от тяжких мучений. Казалось ей, что ангел смерти вынул душу из ее слабого тела, что из глаз не слезы текут, а кровь. Бедняжка вся сжалась, сгорбилась, опустилась на землю и так просидела много часов, горько рыдая и жалуясь на черную судьбу. Наконец кое-как пересилила боль сердца и пошла домой. Оставшись одна, бедная женщина совсем потеряла голову, кружилась весь день, не зная, куда идти и что делать, словно овца, потерявшая своего ягненка.

Но пусть женщина предается горю в одиночестве, а вы послушайте про ее сына, что он делает в царском дворце.

Показали слуги мальчика царю, и остался он очень доволен. А дочь его, та просто обрадовалась, увидев, что мальчик как раз такой, какого она просила у отца.

Стал жить мальчик во дворце. Здесь никто не знал его настоящего имени и называли его Гулямбача, то есть мальчик-раб. Он тоже привык к. этому прозвищу.

Царь отдал скоро свою дочь в школу, а чтобы ей не было скучно, учился там же и Гулямбача. Всегда они были вместе, помогая друг другу, и по мере того, как они росли, постепенно росла взаимная дружба, а когда стали они большими, незаметно у каждого в груди расцвело яркое чувство нежной любви.

У царя был визирь, его постоянный советник. У него тоже уже был взрослый сын. Все дела царь решал только по совету этого визиря. Визирь не раз уже, улучив удобный момент, говорил царю насчет его дочери и своего сына, намекая на то, что хорошо бы сыграть свадьбу. Особенно его беспокоило то, что царская дочь стала красавицей, а Гулямбача вырос красивым, стройным джигитом.

«Вот беда!» – думал визирь. Когда же, наблюдая за царевной, он убедился, что она и ее молодой раб каждый день, каждый час бывают вместе и почти не расстаются друг с другом, совсем обеспокоился.

Пригласил он царя к себе в гости и устроил для него богатый пир.

Угощая царя, визирь опять завел речь насчет его дочери.

– Ваша дочь и мой сын родились в одном и том же году, в один и тот же месяц, – сказал он. – Теперь они уже стали большими. Неплохо было бы нам с вами породниться. И если вы мне не откажете, они бы сблизились и подружились, а мы бы с вами поженили их и стали бы сватами.