— Какой ужас, любимый предсказатель, разве может человек убить человека? Ты думаешь, они смогут убить даже своих колдунов?

— Хм… не думаю, Хати. Колдуны у людей будут ассоциироваться с высшими силами, по их мнению убить колдуна — значит навлечь на себя кару богов. А кары небесной люди будут очень бояться, даже конец света придумают. Но это не важно, я знаю еще одну причину, по которой колдунов трогать не будут.

— И что же это за причина?

— Вы с Ули знаете, что предсказатели умеют лечить людей? Так вот, в будущем эти знания пригодятся им, чтобы лечить раны воинов и жить самим. Медицина станет очень нужной профессией, так как раненых пациентов всегда будет в избытке, зачем же убивать колдунов? Лечить-то кто будет?

— Понимаю.

— Но это не худшие времена для предсказателей, их хотя бы уважать будут.

— А что, Нахи, когда-нибудь и уважать перестанут? Что же это с миром случится?

— Все начнётся с того, что люди зададут себе вопросы: «А кто такие боги, которых мы придумали? На какой планете они живут, и по какой орбите движется эта планета?»

— Какие же ответы люди найдут на эти вопросы, Нахи?

— Ну-у, планету с богами они не найдут, это уж точно.

— Почему?

— Потому что боги живут одновременно слишком далеко и слишком близко от людей. Одни не разглядят, другие не увидят.

— Так какой же ответ люди придумают на свои вопросы, Борнахи?

— О, Хатарис, решение всех вопросов будет просто гениальным, с точки зрения грядущих поколений, конечно. Люди придумают большую и высокую гору, Хати, вершина ее будет скрываться в облаках. Гора будет называться Олимпом, туда — то люди и поселят богов. Олимп, хоть и высок, но по представлениям людей будет стоять на Земле, а раз так, значит боги тоже земляне. И тогда люди наделят своих богов всеми страстями своего грешного мира. А если боги — люди, и обитель их на Земле стоит, то почему бы простым смертным не залезть на чудесную гору и не возвыситься до уровня богов? К тому же люди и предсказателей поселят где-то там, на Олимпе, они как-никак необычные, но… все же люди. Так почему бы и другим не поселиться на Олимпе? Сначала на гору будут подниматься одиночки, а потом толпы народа будут штурмовать вершину Олимпа…

— Разве это хорошо, дорогой Борнахи?

— Милая Улсвея, по мнению очень далеких потомков, главное, чтобы в жизни цель была, а хорошая ли она — не столь важно. Такой заветной целью и мечтой будет божественная вершина.

Немногочисленные в будущие времена предсказатели будут взывать к душе и разуму народа, пытаясь объяснить, что не каждому нужна вершина Олимпа, и не каждый может стать богом. Сначала новоявленным богам такие речи покажутся глупыми, а потом и опасными. Они запретят всякую агитацию против устремления человека к вершине Олимпа, потом объявят знания предсказателей лженаукой, а самих предсказателей — вне закона.

— Но, Нахи! Предсказатели не смогут жить в таких условиях, они и их знания просто погибнут.

— Нет, Хатарис.

— Нет?

— Хочешь, открою секрет, Хати? Предсказатели никогда не будут жить на Олимпе, их туда поселят людская молва и недобрая фантазия. Да и горы, придуманной людьми, тоже не будет на самом деле. Олимп — это мираж, Хатарис.

— А где же будут жить предсказатели, уважаемый?

— Как обычно, Хати, в собственном мире, на всей Земле и во всей Вселенной. Ведь для каждого предсказателя вся наша планета — дом, а вся вселенная — его обитель. Для предсказателя всегда труден вопрос о его доме. Его дом и тут, и там; и везде, и нигде. Чтобы это понять, надо самому быть хоть немножко предсказателем.

— Я тебя прекрасно понимаю, Нахи, ты живёшь и в нашем мире, и в других одновременно, но все же скажи, где будут предсказатели в будущем? Что с ними станет?

— Дорогой Хатарис, в твоем подсознании уже есть ответ на этот вопрос, но я скажу его тебе вслух. Предсказатели будущего, как и сотни, и тысячи лет назад, будут смотреть из глубины Вселенной, с просторов бескрайнего неба глазами звезд на Землю и на суетную жизнь ее обитателей. Они будут смотреть и улыбаться, как люди толкают и давят друг друга в борьбе за призрачную власть и придуманную славу, фальшивый свет ложного богатства на вершине несуществующего Олимпа. Как приятно будет осознавать предсказателям, что они так далеки от всего этого, что могут светить яркой звездой всем тем, кто еще не разучился и не отчаялся верить в Истину, Добро и Красоту, кто готов нести через всю жизнь хрупкий огонь света и мира в своей душе. Улсвея, солнышко, что с тобой, почему ты так горько плачешь?

— У-у… Какую печальную историю ты рассказываешь, Борнахи. Так предсказателей жалко.

— Ах, Ули, я рассказал только половину истории о будущем предсказателей. А конец ее очень даже радостный.

— Ты в этом уверен, Нахи?

— Абсолютно. Что хорошо начинается, то и кончается хорошо. А ведь начало истории предсказателей очень доброе, значит, и конец будет радостным.

— Ну, тогда я, пожалуй, не буду плакать.

— Конечно, Ули. Ведь Борнахи рассказал эту историю не для того, чтобы огорчить нас. Его рассказ не столько печальный, сколько поучительный. Для себя я открыл в этой истории три истины.

— Какие, Хатарис?

— Во-первых, в масштабах Космоса земные власть, слава и богатство очень малозначимы. По законам Вселенной, ценными являются совсем другие вещи, например, добро или красота и свет души. Эти вещи или понятия нельзя потрогать руками, но именно они являются вечными и истинно ценными. Я ведь прав, Нахи?

— Конечно.

— Во-вторых, Ули, надо всегда жить своим умом. Если все люди идут на призрачную божественную гору Олимп и гибнут в борьбе за власть на ее вершине, то все равно надо оглянуться вокруг и хорошо подумать: стоит ли идти со всеми, и существует ли гора на самом деле. А третья истина заключается в том, что если человек будет жить своим умом и достойно, то фальшивые ценности никогда не станут для него истинными, такой человек даже научится летать, сможет, как наш предсказатель, с высоты видеть Землю и светить звездой всем другим людям. Вот, Улсвея, что я понял из рассказа Борнахи. Не понимаю только, почему же ты расплакалась, цветочек мой?

— Хати, я как-то и не подумала о трех мудростях, но когда Нахи рассказывал историю о судьбе предсказателей, мне почему-то сразу вспомнился наш Алатарис.

— Алатарис?! Алатарис… Ули, а ты, кажется, права. Наша бывшая родина ужасно напоминала Олимп… Да-а…

— Дорогой Хатарис, о чем ты так задумался?

— Алатарис — Олимп… Борнахи, помнишь, когда-то я задавал тебе вопрос о том, повторится ли Алатарис, вернее его конец. Тогда ты мне ничего не ответил. Сейчас я бы не стал даже вопроса такого задавать, потому что сам знаю ответ.

— Ну, и каков же твой ответ, Хати?

— Алатарис повторится, Нахи!

— Если говорить откровенно, то повторится, и не один раз. Никак не могу понять будущие поколения и цивилизации, каждый раз умом люди будут стремиться к всеобщему счастью, и каждый раз какая-то сила неудержимо будет толкать их к Алатарису.

— Послушай, Нахи, а Торнан на Земле когда-нибудь будет?

— И это будет. Знаешь, Хатарис, наши очень далекие потомки придумают легенду о конце света, они будут говорить о всемирном потопе. Их легенда не лишена смысла. После одного из потопов жизнь настанет чудесная, праведная и достойная. Ну просто второй Торнан. Пройдёт какое-то время, и люди будущего действительно поверят, что потоп — это легенда, сказка. И тогда…

— Нахи, можешь не продолжать, и так ясно, что после начнётся другой Алатарис. Печально. А знаешь, что удивляет меня больше всего в твоих рассуждениях?

— Что, печальный наш?

— Ты сам, уважаемый. О не очень-то радостном будущем предсказателей ты говоришь нормальным ровным тоном; когда рассказываешь о грядущих катастрофах — улыбаешься. Я что-то никак понять не могу.

— А что же мне публичные рыдания устраивать по поводу глупости будущих поколений? Я не буду потомкам будущее выбирать, они его сами выберут, пойдут по темной дороге спирали развития. И если говорить всю правду, мое дело будет указать им истинный путь, а не заставлять людей идти по нему. А вообще, Хати, если бы я так эмоционально реагировал на все, что вижу в будущем, то пребывал бы в вечной тоске. А если я постоянно буду без доброго настроения, то притяну плохую погоду, над Торнаном будет идти бесконечный дождь, пока весь остров не скроется под водой. Хатарис, скажи на милость, кому нужен еще один незапланированный Алатарис? А… а что это с тобой, Хати?

— О-ой, не могу, как смешно. Нахи, ты самую трагическую трагедию рассказываешь самым комичным образом. Вот уж древнетарская поговорка права: в каждой радости есть доля горечи, в каждом горе есть капля смешного. И если подумать, то катастрофы не так уж и страшны. Они, конечно, приносят разрушения, но на месте руин всегда строится что-то новое. А если я буду постоянно думать о плохом, сяду на берегу моря в ожидании конца света, то мой собственный конец наступит куда скорее. Так что, Улсвея, одуванчик мой, плакать тебе совершенно не о чем.