– Зач-ч-ч-ем имущество портить! – затрещал Кешка. – Мы выиграем наверняка, не нервничай, Рибаджо! Не пер-р-еживай, пр-р-охвост!

– Ты знаешь Олимпийские правила, Рибаджо, волшебникам запрещено участвовать в соревнованиях, не забыл? – снисходительно сказал Зевс. – Остальные слушают меня внимательно! Первое – женщинам запрещается участвовать в состязаниях. Женщины останутся здесь, пусть осматривают храм.

– Это нечестно! – закричала осмелевшая Василиса. – В этом случае только Алька может соревноваться! Это не честно!

– И я! – затрещал Кешка. – Я тоже мужчина!

– Ты, девочка, ребёнок, я прощаю тебя! – метнув глазами молнию, громыхнул Зевс. – Слушаем и не перебиваем! Птицам не разрешается участвовать в соревнованиях!

– Я тренер! Тренер! – не унимался попугай. – Я тренер!

– Мальчик может участвовать, – продолжал Зевс, не обращая внимания на Кешку. – Если он свободнорождённый гражданин, не раб!

Рибаджо утвердительно кивнул.

– Мальчик соревнуется нагим!

– Ну, вот ещё! – здесь уже возмутилась бабушка. – Хотите простудить ребёнка? Я за него отвечаю.

– В этом случае вы все остаётесь здесь, разговор окончен! – Зевс был настроен жёстко.

– Я буду, буду! – закричал Алька.

– Молодец! – одобрил громовержец. – Покажи своё натренированное тело. Обнажённое тело не постыдно. Выбирайте вид соревнований, их в наших Олимпийских играх пять. Прыжки в длину. Метание копья на точность. Бег на длинную дистанцию. Кулачный бой до победы. Гонки на колесницах.

– Можно мы посовещаемся, громовержец! – смиренно попросил Зевса Рибаджо.

Бог утвердительно кивнул.

– Рибаджо, я, наверное, побегу. Ты же знаешь, с прыжками у меня туго, – зашептал возбуждённый Алька. – Копья в руках не держал, это точно отпадает. Кулачный бой не подходит, я мелкий. Гонки на колесницах отменяются, лошадей боюсь!

– По бегу Зевс выставит против тебя Полимнестора из Милета66, мне прадед рассказывал про него. Он бежит быстрее зайца, а заяц бежит со скоростью 14 метров в секунду. Полимнестор пробежит стометровку за семь секунд. Наш современный Олимпийский чемпион бежит за семь с половиной секунды. Ты точно проиграешь. Будем прыгать, Алька!

– Мы будем прыгать! – заорал попугай.

Зевс снисходительно пожал плечами:

– Вы выбрали сами! Если ты, Рибаджо, будешь колдовать, я казню вас всех.

– Обижаешь, громовержец! Ещё бог называется! – возмутился Алька.

Альку, Рибаджо и Кешку доставили на стадион в золотой колеснице Зевса.

На стадионе гостей ждал Олимпионик*, победитель соревнований по прыжкам в длину, и судья. Песчаная дорожка была хорошо укатана и готова к соревнованиям. Судья предложил кинуть жребий. Алька прыгал вторым.

– Это твои камни, мальчик, – сказал судья Альке, указывая на два тяжёлых валуна. – В конце прыжка ты откинешь их назад, что позволит тебе прыгнуть дальше. Прыгаем с места.

– Я не буду прыгать с камнями, разрешите мне вместо них разбежаться! – попросил Алька.

Судья посовещался с Олимпиоником, тот снисходительно кивнул. Он насмешливо смотрел на небольшого мальчишку, осмелившегося соревноваться с ним, прославленным чемпионом, многократным победителем древних олимпийских игр и гордостью Греции. Алька старался совсем не смотреть на соперника, ему было страшно.

– У вас всего одна попытка. Начали! – крикнул судья.

Олимпионик подпрыгнул и полетел. Его прыжок был красив. Рибаджо прикусил губу от ужаса. Он понял, они проиграли! Кешка сидел на плече у обалдевшего Альки и что-то ему говорил.

– Отталкиваешься в прыжке от земли, выдохни весь воздух из себя, облегчись, стань пёрышком, планируй! – услышал Рибаджо. – Полетишь дальше. В полёте, наоборот, вдохни как можно больше, глубоко вдохни, воздух тебя поднимет и понесёт.

Алька кивнул и побежал. На самой кромке песчаной дорожки мальчик выдохнул из себя весь воздух, полетел. В середине прыжка Рибаджо увидел, как Алька глубоко вздохнул, казалось, поднялся ещё выше. Ветер подхватил его, как шарик, наполненный воздухом, и понёс. В полете Алька увидел удивлённые глаза Олимпионика и судьи.

– На целую ладонь дальше! – завопил Кешка. – Я говорил, говорил, будет на десять сантиметров дальше!

– Прощаю тебе, курица, все обиды! Ты молодец! Мир! – сказал Рибаджо, утирая холодный пот со лба.

Когда Алька, Рибаджо, Кешка с судьёй и Олимпиоником вошли в храм, у громовержца был самодовольный вид и снисходительная улыбка.

– Он победил! – сказал судья, указывая на Альку.

– Что-о-о-о?!!! – взревел Зевс раненым зверем.

– Что-о-о?!!! – забилось эхо о стены храма.

От неожиданности и удивления Зевс попытался встать со своего трона, но упёрся головой в потолок. Не рассчитал скульптор, большой сделал сидячую статую громовержца. Зевсу ничего не осталось делать, как склонить голову.

– Все-таки, ты поклонился мне, Зевс! – закричал Рибаджо.

– Ура-а-а-а! – дружно гаркнули все остальные.

Рибаджо умильно закрыл глаза, хитро улыбнулся и зашептал:

– Знаешь, Рибаджо, – сидя на диване в гостиной своего дома, сказала мама, – пока вы там соревновались, мы с бабушкой и Васюшкой рассмотрели храм и статую Зевса. Действительно, седьмое чудо света. Статуя сделана из розовой слоновой кости с большим количеством золота и драгоценных камней. Зевс, как живой. Его глаза сверкают, кажется, в них рождаются молнии. Всё тело переливается божественным светом. Скульптор великий фокусник. Он вырубил у подножья статуи бассейн, поверх воды налил оливковое масло. Солнечные лучи из окон отражаются от масла и освещают статую диковинным светом. Полная иллюзия, что свет идёт от громовержца к людям. Ай, скульптор, молодец!

– Я вам чепуху не покажу! – устало зевнул Рибаджо. – Это было последнее чудо света!

– А что будет потом?! – спросила Василиса. – О чем будут сказки потом?

– Поживём, увидим! – пробубнил, засыпая, волшебник.

Конец первой части

Древний город Аркаим.

– Что же это делается?! – ворчал попугай Кешка, перелетая с форточки окна на спинку дивана и обратно. – Солнце уже встало, устало и снова спать ложится, а этот прохвост всё спит! Вста-а-а-а-вай! Ску-у-у-учно!

Попугай так сильно негодовал и хлопал крыльями, что простудился и начал чихать. На громкие чихи в комнату поспешно вошла бабушка, в руках она несла плошку с дымящейся, вкусно пахнувшей овсяной кашей с тушёной тыковкой и сливочками.

– Кешка! – заволновалась бабушка. – Ты зачем так сильно машешь крыльями, от них ветер.

– Пчи-а-а-а! – в ответ чихнул попугай. – Вот простудился из-за этого прохвоста, спит и спит! Не могу разбудить!

– Зачем он тебе? – спокойно спросила бабушка. – Пусть поспит. Устал.

– Он устал!? – опять неистово закричал попугай. – Чёй-то он устал? Он сон интересный зырит, наверное, про наш любимый футбол. Матч какой-нибудь пересматривает, а мне не рассказывает. Вста-а-а-вай! Прохвост!

– Сейчас мы немножечко схитрим, – подмигнула попугаю бабушка и поставила под нос Рибаджо вкусно пахнувшую кашу:

– Смотри, сейчас унюхает и проснётся обязательно, он же голодный!

Рибаджо лениво поводил носом, почмокал губами и отвернулся к стенке, продолжая спать.

– Точно, смотрит футбольный матч, – тихо сказал просочившийся в комнату Алька. – Договаривались же, если смотришь во сне матч, транслируй его по телевизору. Мы с Кешкой тоже любим футбол.

Домочадцы ещё немного покрутились вокруг Рибаджо и ушли кто куда по своим делам. Рибаджо проспал весь день, вечер и всю ночь, а утром, как только солнце показало над горизонтом свой первый лучик, заорал, что было мочи:

– Все сюда! У меня сегодня день рождения. Забыли?

– Ой! – это в другой комнате вскрикнула мама. – Ой, как нехорошо, ведь, правда, забыли!

– Ну и что?! – ворчал со второго этажа обиженный попугай Кешка. – Подумаешь – цаца, забыли про него! Всех перебудил! Разве вечер? Глаза открыл и уже орёт…

Из своей комнаты вышла заспанная Васюшка:

– Рибаджо, ты в котором часу сегодня родился?

– По местному времени в два часа дня, а что? – недовольно ответил волшебник. – Это дела не меняет. Вы про меня забыли!

– Ничего подобного, – спокойно утирая личико после умывания, сказала Васюшка, – до часа рождения поздравлять нельзя – плохая примета. А до двух часов дня ещё оч-ч-ч-чень далеко. Так что, не шуми.

Васюшка вошла в кухню, тихонько подошла к растерянной бабушке, зашептала:

– Эх, мы! Правда, забыли о дне рождения Рибаджо. Нехорошо получается. Я вроде пока причину придумала, до двух часов дня у нас время есть. Успеем, бабуничка, праздничный стол приготовить?!