— Здравствуйте, моя фамилия Штернхайм. Простите, это госпожа Лихтблау?.. Прекрасно! У меня к вам несколько необычное дело. Мы ищем некоего господина Мельхиора Лихтблау. Простите? Алло? — папа растерянно смотрел на телефон. — Она повесила трубку, — сказал он.

— Но что она ответила? — спросил я.

— Сказала, я уже второй человек за день, интересующийся Мельхиором Лихтблау, но его лучше не беспокоить. И бросила трубку.

— Что бы это значило? — спросил я.

— Похоже, что он тяжело болен. Или у него в голове всё путается, так что с ним невозможно ни о чём разумно поговорить. Со стариками такое бывает.

— Но мы можем поехать к нему завтра и узнать, что с ним, — не унимался я. — Может, он не так уж тяжело болен или не такой сумасшедший и в состоянии сказать тебе рецепт голубого сока, и тогда ты приготовишь его в лаборатории, а господин Белло сможет пить его, когда почувствует, что у него чешется!

— Макс, так не делают. Пойми, прошу тебя! — сказал папа и положил мне руку на плечо. — Нельзя просто так приехать к незнакомым людям, которые, по всей видимости, не хотят с нами разговаривать, и расспрашивать их про рецепт какого-то голубого сока. Марбург очень далеко. Туда так просто не съездишь. Понимаешь?

Я стряхнул с плеча его руку.

— Нет, не понимаю. Пошли в мою комнату, господин Белло, — сказал я. И, уходя, добавил: — Папа не хочет, чтобы ты оставался человеком.

Я нарочно говорил очень громко, чтобы папа тоже всё слышал.

— Макс, пойми и ты меня! — грустно бросил он мне вслед.

Но я не ответил, и мы с господином Белло ушли в мою комнату.

”Раз папа не едет с нами в Марбург, поедем сами — и всё тут, — сказал я господину Белло, когда мы снова уселись рядышком у меня на кровати. — Прямо завтра с утра, пока папа и Верена будут спать. Завтра воскресенье, и встанут они очень поздно. Тем более что у них сегодня репетиция.

Господин Белло радостно согласился. Ещё бы, он же понятия не имел, сколько тут сложностей, и не представлял, что мне придётся совершить настоящее преступление, чтобы мы смогли поехать.

— Понадобятся деньги на поезд. Может быть, придётся даже ночевать в Марбурге, — объяснял я. — Тогда выйдет ещё дороже.

— Да, день-ги, — повторил он. — А у Макса есть деньги?

— Немного есть, в свинье-копилке, но этого нам точно не хватит. Мне надо будет сделать кое-что нехорошее.

— Нехорошее? — переспросил господин Белло.

— Угу. Придётся взять деньги из кассы в аптеке, пока папа будет на репетиции, — сказал я. — А ещё, когда папа с Вереной уйдут, надо будет собрать чемодан и спрятать его как следует. Папа всегда заглядывает ко мне, когда приходит с хора. Так что чемодана не должно быть видно.

— Не должно быть видно, — повторил господин Белло.

— Я, кажется, становлюсь как дядя Астор, — сказал я, — он тоже забрал деньги из кассы и уехал с первым утренним поездом. Правда, есть одно отличие: я беру деньги взаймы и, когда вырасту, верну.

Вечером, когда папа с Вереной ушли, я первым делом собрал чемодан. Я взял с собой пижаму господина Белло, свою пижаму, чистую рубашку для господина Белло на случай, если он опять обляпается едой. Потом всякие важные мелочи: зубную щётку, чистое бельё и карандаш с блокнотом — вдруг понадобится что-нибудь записать по дороге. Чемодан я закрыл и задвинул под кровать.

Следующее дело оказалось потруднее. Но его нужно было сделать, раз я собираюсь спасти друга от превращения.

Я спустился в аптеку, открыл кассу, сунул в карман несколько бумажек по сто и по пятьдесят евро и вернулся в комнату.

Тем же вечером я написал письмо. Я хотел оставить его утром на столе в кухне, но написать решил заранее. Мы же не знали, будет ли утром время, — может, придётся торопиться.

Дорогой папа,

не сердись, пожалуйста, когда прочитаешь это письмо и обнаружишь, что меня нет дома. Не волнуйся! Мы с господином Белло поехали в Марбург. На поезде. И наверняка скоро вернёмся, будем стараться. Мне надо попросить рецепт голубого сока у господина Мельхиора. Тогда ты сможешь приготовить его и дать господину Белло. Потому что господин Белло — мой друг. Не хочу, чтобы он превращался в собаку и не мог со мной разговаривать. Папа, я сделал одну нехорошую вещь. Взял деньги у тебя из кассы. Но я обещаю, что верну, когда вырасту и заработаю. Честное слово!!! Привет Верене. Не волнуйтесь ни в коем случае! Мы с господином Белло скоро приедем.

На следующий день в восемь утра я положил это письмо на стол, и мы потихоньку выбрались из дома. На вокзале выяснилось, что первый подходящий поезд отправляется только в десять. Да, надо было позвонить в железнодорожную справочную… А пока я купил два билета до Марбурга, запер чемодан в камере хранения, и мы с господином Белло пошли гулять по городу — в воскресенье людей на улицах почти не было.

Потом мы вернулись на вокзал, и я украдкой то и дело посматривал по сторонам. Вдруг папа уже прочёл письмо и побежал на вокзал задержать нас? Но папа, скорее всего, ещё спал и даже не догадывался, что его ждало моё письмо.

Потом прибыл наш поезд (почти без опоздания), и мы с господином Белло вошли в вагон, нашли своё купе и убрали чемодан на верхнюю полку.

Первая остановка была через десять минут, и господин Белло тут же встал и спросил:

— Приехали?

— Сядь, господин Белло! Я же тебе объяснял, что ехать нам несколько часов, — сказал я.

— Господин Белло не знает, когда будет несколько часов, — ответил он, достал с полки чемодан и открыл его.

— Что это ты делаешь? — спросил я.

— Господин Белло проголодался, — сказал господин Белло, роясь в чемодане, — господин Белло ищет бутербррроды.

Он нашёл их и начал есть. Как хорошо, что я успел перед выходом наделать целый пакет бутербродов!

В Вюрцбурге была пересадка.

А дальше мы ехали совершенно спокойно, во всяком случае первое время. Мы опять нашли свои места, и господин Белло почти сразу заснул. Он так громко храпел, что приходилось время от времени толкать его в бок, чтобы разбудить.

А как иначе? В наше купе вошёл молодой человек и сел напротив. Вряд ли ему понравился бы храп господина Белло.

У молодого человека была с собой большая корзинка, накрытая полотенцем в клеточку. Эта корзинка чем-то страшно заинтересовала господина Белло, так что он больше не засыпал, а беспокойно ёрзал на лавке, вертел головой и принюхивался, глубоко дышал и морщил нос.

Я чувствовал себя довольно неловко. Может быть, в корзинке у молодого человека была еда, хуже всего — если бутерброды с печёночным паштетом, который господин Белло просто обожал, а теперь унюхал.

— Господин Белло, веди себя как следует! Какое тебе дело до бутербродов в корзинке? И не смей ничего выпрашивать! — шёпотом сказал я ему.

Господин Белло рассмеялся:

— Макс здорово шутит. Зачем это господину Белло её есть?

И только я собирался спросить, что он имел в виду и почему сказал «её», как наш сосед ответил на мой незаданный вопрос. Он снял полотенце в клеточку, и я увидел, кого унюхал господин Белло: там сидела кошка.

— Выходи, Бесси, теперь можно, вылезай на свободу, — сказал молодой человек и посадил кошку на колени.

Но кошка не собиралась лежать у него на коленях. Она как будто почуяла собачье прошлое господина Белло, спрыгнула на пол, выпустила когти, шерсть при этом у неё встала дыбом, кошка выгибала спину, шипела, фыркала и скалила острые зубы. Было отчего испугаться.

Господин Белло закричал:

— Брысь! Кошка! Кыш! — и запрыгнул на сиденье.

Молодой человек испугался:

— Что это с ней? Обычно она у нас мирная.

— Кошка пусть убирается! — заявил господин Белло, стоя на кресле. Похоже было, что ещё чуть-чуть — и он от страха влезет на багажную полку.

— Извините, пожалуйста, — сказал наш сосед. Затем взял кошку на руки и вернул в корзинку. — Давай-ка, Бесси, будь умницей!

Потом он ещё раз извинился и быстро вышел с корзинкой из нашего купе.

В это мгновение поезд тронулся. И тогда я понял, что раньше он стоял. Причём стоял в Касселе, где нам с господином Белло надо было делать ещё одну пересадку. И вот теперь мы ехали не в ту сторону.

Скоро в купе вошёл проводник — проверять билеты — и тоже заметил, что мы не вышли вовремя.

Господин Белло уже пришёл в себя и нормально сидел на своём месте.

— Вам с мальчиком надо было выйти в Касселе и сделать пересадку, — обратился к нему проводник, — а теперь поезд едет в Гёттинген, а туда вы ведь не собирались, судя по вашему билету.

— Знаю. Это кошка виновата, что мы проехали остановку, — сказал я.

— Да, царапучая кошка, — подтвердил господин Белло.

— Какая ещё кошка? — спросил проводник и осмотрел наше купе.