А ты же была очень доброй всегда,
Птенцов возвращала в жилища,
И если вдруг с кем-то случалась беда,
Делилась и кровом, и пищей.

А помнишь, и мне помогла ты давно,
Когда был пронзён я стрелою,
Погибнуть от ран было мне суждено
Под Чёрной высокой Скалою,

Но ты же, извлекши стрелу из меня,
С любовью меня врачевала,
И долгих три ночи, и долгих три дня
Дыхание мне возвращала…»

И тут Хризантема воскликнула: «Ах!
Ах, как тебя видеть я рада!
Мы скроемся скоро с тобой в облаках —
Мне большего счастья не надо!»

В далёкой-далёкой волшебной стране
Огнями сверкали зарницы.
И в этой прекрасной ночной тишине
Над морем кружились две птицы…

Если скучно мыть посуду,
Это вовсе не беда:
Эту гору, эту груду
Можно вымыть без труда.

Приготовим чистый таз —
Это раз!
В нём горячая вода —
Это два!
Мы разделим всю посуду —
Это три!
Опускаем руки в воду —
Сказка спряталась внутри…

Папа-нож пришёл с работы,
Чтоб немножко отдохнуть
И до следующей субботы
В своей комнате уснуть.

Что увидел папа вскоре?
Всё семейство было в сборе,
Всё как есть в варенье, в манке,
В жире, в масле, в перебранке.

– Что такое? – крикнул папа. —
Почему вы так грязны?
Перемазали, растяпы,
Уши, щёки и штаны!

Ну-ка мыться, замарашки,
А не то я вам поддам!
Вы испачкали мордашки,
Грязь прилипла по бокам!

Всё семейство, встав на ножки,
Разбежалось по столу,
Только маленькую ложку
Папа выловил в углу.

Взяв её слегка за ушко,
В воду с мылом опустил,
Щекотнул худое брюшко,
Ущипнул и пошутил:

– Будешь ты светлее солнца,
Будут все тебя любить,
А большое полотенце
Будет гладить и хвалить.

Тут сестрички и подружки
Выглянули из-под кружки:
– Мы хотим, как ложка, тоже
Быть на солнышко похожи.

Ложки прыгнули все в таз
И пустились в банный пляс,
Поднимая кучи брызг,
Бултыхались вверх и вниз.

Папа-нож десертным ложкам
Строго пальцем пригрозил,
То ль всерьёз, то ль понарошку
Их купаться пригласил:
– Если в гости вы хотите
К женихам своим сходить,
Нужно срочно свои щёчки
От сиропчика отмыть.

Ложки нехотя пошли,
Таз с водицею нашли.
– Не хотим мы мыться в луже —
Душ горячий всем нам нужен.

– Душ так душ, вставайте в ряд,
Обольём вас всех подряд!

Суповые ложки чинно
Сами прыгнули в бассейн.
Мылись долго и активно,
Словно выводок гусей.

Заглянула к ним шумовка:
– Мне так стыдно, так неловко…
Я испачкалась недавно,
Поработала я славно!
Я помоюсь?
– Ради Бога,
Только сдвиньтесь-ка немного.

Мама-ложка Поварёшка
Разливала вкусный суп,
Вот, испачкалась немножко —
Мыться было недосуг.
Лука тонкая чешуйка
К ней пристала – не сорвать.
Нужно маме Поварёшке
Пять минуток полежать.

Полежала, поднялась
И на кухню умчалась.

Вилки мылись вслед за мамой,
Разыгралась в ванне драма:

Они прыгнули гурьбой,
Говоря наперебой.
Перессорились все сразу,
Поругались меж собой:

– Я красивей, чем соседка.
– Я зубастей и стройней.
– Ты худая, как пипетка.
– Ты всех вилочек страшней!

– Ну-ка брысь, – сказал им папа, —
Зацепились языком…
Враз сниму свой старый тапок
И отшлёпаю потом!

Вышли вилки из водицы,
За собой оставив грязь.
Да, нельзя в воде не мыться,
Сказка здесь оборвалась…

Ой-ой-ой!
Ой-ой-ой!
Что за скрежет,
Что за вой?
Ни в лад,
Ни в такт.
Это кто играет так?
Наш оркестр Духовой?
Быть не может.
Ой-ой-ой!

Тут же примчалась
Блестящая жёсткая
Острая палочка
Дирижёрская:
«Вот так сюрпризы-подарки!
Слов не находится даже.
Завтра суббота, и в парке
Ждут выступление наше.
Что же случилось?
Откуда вдруг хрип,
Кашель и насморк?
Похоже на грипп».

Тут виновато закашлялся альт:
«Ну, полежали мы все на дорожке.
Да полежали мы только немножко,
Но вот немножко был мокрым асфальт».

Сразу же палочка через лорнет
Вмиг осмотрела корнет и кларнет
И, поразмыслив мгновение,
Произнесла: «Гриппа нет,
Кори нет, свинки, коклюша нет.
Есть простуда обыкновенная.

Всем сейчас же без возражения
Исполнять мои распоряжения.

Флейте
Возьмите микстуру и влейте.

Ставьте компрессы гобоям
Обоим.

Басу дайте таблеток пять штук
Под мундштук.

Нашатырного спирта
Откройте флакон
И обрызгайте тщательно
Весь геликон.

Ингаляцию
Быстро пусть сделает тенор.
Чтобы певучим был тенор,
Как кенар.
Молоком,
Только тёплым,
Промыть баритон.

Молока баритону
Нагрейте бидон.

А кому там лечиться
Совсем неохота?
Ах, фаготу!
Укол приготовить фаготу.

Тубе?
Будем лечить.
Просто туба
Не понимает,
Что значит простуда.
Хоть говорит:
«У меня всё отличненько!» —
Ставьте немедленно
Тубе
Горчичники.

Нужно прививку бы
Сделать валторне.
Как, уже делали?
Сделать повторно.

Где барабан? Барабану —
Грейте сухую горячую баню.

И положите на обе тарелки
Грелки.

Ванну – тромбонам,
С лечебною грязью.
Трубы намазать
И грязью, и мазью.
Были б здоровы
Тромбоны и трубы,
Ну хоть к утру бы.

Ночь пролетела
В тревогах, заботах.
Утро пришло,
И настала суббота.

В парке
Под аркой
У самого входа
Место
Оркестра.
Здесь много народа.

Вздрогнула палочка
Над головой,
И заиграл
Наш оркестр духовой.
Очень блестящий,
Лучистый,
Громко и звонко,
И чисто.

Дети гуляли
И люди постарше,
Слушали вальсы
И слушали марши.

В коий раз старик у моря…
«Золотая рыбка! – молвит. —
У старухи снова блажь,
будь заступницей, уважь».
Потемнело сине море,
настроенью рыбки вторя,
и она, хвостом вильнув,
уплыла на глубину.

Долго ждал старик ответа,
всё ещё надеясь где-то,
что поможет рыбка вновь…
Возвращаться как домой?
Пуще смертушки, пожалуй,
он побаивался старой.
Наконец, склонив главу,
к дому отыскал тропу.

Месяц встал над миром сирым,
кажущийся ломтем сыра,
и на море полный штиль,
звёздочек зажжён фитиль.
Лёгкий бриз усы щекочет,
возвращаться нету мочи.
Но старик промежду тем
вот уже у царских стен.

Робко к стражнику подходит,
скромным был он от природы,
и заводит речь свою
(я как есть передаю):
«Господин ты мой хороший,
знаю, спрашивать негоже,
только надо мне, родной,
к самодержице самой».

Стражник страшно удивился:
«Не с Луны ли ты свалился?
Нами правит добрый царь,
да ты, батюшка, дикарь.

Но случилась незадача,
как ещё назвать иначе:
царь пропал тому три дня,
сев на быстрого коня…»
К старику подносит факел —
и от страха чуть не спятил,
на колени пал пред ним:
«Не признал. Вели казнить!»
Что тут скажешь, видно, рыбка
осерчала, да не шибко —
за добро платя добром,
старче сделала царём.

«Где старуха?» – спросит кто-то…
У неё своя забота —
в океанах и морях
на людей наводит страх.
Мечется в подводном царстве,
изощряется в коварстве…
Только рыбкой завладеть
не удастся ей и впредь.

Жила-была одна Яга
В лесу, забот не знала,
И если заболит нога —
Врача не вызывала;
Сама варила свой отвар,
Её рецепт надёжен, стар.
А все таблетки ерунда —
Не пользовалась никогда.

Общалась чаще с домовым,
Играла ловко в карты с ним,
А если леший забредёт —
То с ним беседу заведёт.

У бабки свой общенья круг.
Но изменилось что-то вдруг:
Лес очень быстро стал редеть,
Машины рядом тарахтеть.
Объявлен, значит, новострой,
Долой – старушечий постой:
Квартиру новую дадут,
А это же сплошной уют.
Но бабушка упрямится —
Своя избушка нравится,
Хоть хилая, покрыта мхом,
Но это всё же детства дом.
Ягушеньку не убедить,
Ничем её не заманить,
И стройку не остановить.
Одумается, может быть?
И вот готов микрорайон,
Всех радует безмерно он,
Всё современные дома —
Домов не ветхих кутерьма.
Бабульке стройка – как напасть.
«Я здесь, – бунтует, – родилась!
Грози хоть пушкой, не уйду!..»