В это время отелилась на дворе корова и стала мычать. Хозяйка услыхала, вышла на двор, взяла теленка, принесла в скотную и пихнула его на печь к попу; а сама ушла. Поп проснулся ночью, слышит: кто-то лижет его языком; схватил рукою теленка и стал будить казака. «Что опять понадобилось?» – сказал Ванька. А поп: «Ванька! Ведь у меня на печи-то теленок, и не знаю: откуда он явился?» – «Вот еще что выдумал, сам родил теленка, да и говорит: не знаю, откуда взялся». – «Да как же это так могло статься?» – спрашивает поп. – «А вот как, помнишь, батюшка, как мы сено клали, мало ли ты бегал за коровами! вот теперь и родил теленка!» – «Ванька, как бы сделать, чтобы попадья не узнала?» – «Давай триста рублев, все сделаю, никто не узнает». Поп согласился. «Смотри же, – говорит казак попу, – ступай теперь тихонько домой, да надень вместо сапогов мои лаповики[486]».

Только что ушел поп, казак к хозяину: «Ах вы, ослы! Ведь не знаете того, что теленок попа съел, оставил только одни сапоги. Ступайте посмотрите». Напуганный мужик обещал казаку триста рублей, чтоб обделать дело так, чтоб никто про это не узнал. Ванька все обещался сделать, взял деньги, сел на лошадь и поскакал за попом. Нагнал его и говорит: «Батюшка, теленка-то хозяин хочет привести к попадье, да сказать, что ты его родил». Поп еще больше испугался и набавил Ваньке сотнягу: только обделай все тихонько. «Ступай себе, все сделаю», – сказал казак и поехал опять к мужику: «Ведь попадья сойдет с ума без попа, тебе худо будет». Этот простофиля дал казаку еще сотнягу: «Только обмани попадью, да никому не сказывай». – «Хорошо, хорошо!» – сказал казак; приехал на погост, содрал с попа денежки, отошел от него, женился и стал себе поживать да добра наживать.

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был мужик, такой плутоватый, что боже упаси! Стибрил где-то сотню рублев и убежал из своей деревни. Шел-шел и выпросился переночевать у попа: «Ступай, – говорит поп, – ты у нас места не пролежишь». Пришел мужик, разделся и лег на лавке. Вздумалось ему пересчитать деньги, вынул и давай считать. Поп увидал, что мужик считает деньги – а на это они чутки – и думает: «Ишь, ходит оборванцем, а денег какая пропасть. Дай-ко напою его пьяным да и оберу». Вот поп немного погодя подошел к мужику и говорит: «Пойдем, свет, к нам ужинать». Мужик обрадовался: «Спасибо, батюшка!» Сели ужинать; поп поставил вина и давай его наливать: так поштует – просто отдыха не дает. Мужик напился пьян и свалился на пол, поп сейчас вытащил у него из кармана деньги, припрятал к себе, а мужика уложил на лавку.

Наутро проспался мужик, глядь, а в кармане пусто; смекнул в чем дело, да что возьмешь: коли просить на попа – так станут спрашивать: откуда деньги взял и сам откуль пришел; еще беды наживешь. Так мужик и ушел, таскался кое-где месяц, другой и третий, а там и думает себе: «Чай поп теперь меня позабыл; оденусь-ка так, чтобы не признал меня, да пойду к нему за старое отплатить». Пришел к попу в избу; а попа на ту пору дома не случилось, одна попадья сидела. «Пусти, матушка, переночевать к себе». – «Пожалуй, иди». Он вошел в избу и уселся на лавке. «Как зовут, свет? Откуда идешь?» – «Какофием, матушка, иду издалеча на богомолье».

На столе у попа лежала книга. Вот мужик взял, переворачивает листы да губами бормочет, будто читает, а потом как заплачет. Попадья и спрашивает: «О чем, свет, плачешь?» – «Как мне не плакать? В Святом-то писании писано, что кому за какие грехи будет, а мы грешные столько творим нечестивого, что не ведаю, матушка, как еще бог грехам-то терпит?» – «А ты, свет, научен грамоте?» – «Как же, матушка, насчет этого дела я не обижен от бога». – «А петь по-дьячковски умеешь?» – «Умею, матушка, умею. С малых лет учился: весь церковный устав знаю». – «А у нас, свет, дьячка нету; уехал отца хоронить; не поможешь ли батьке завтра обедню отслужить?» – «Хорошо, матушка! Отчего не помочь?»

Приехал поп, попадья ему все рассказала. Поп тому и рад, угостил мужика как можно лучше. Наутро пришел с мужиком в церковь и начал служить обедню. Только мужик стоит на крылосе и молчит себе. Поп закричал на него: «Что же ты стоишь молча, а не поешь?» А мужик ему. «Пожалуй, я и сяду, коли стоять не велишь». И сел… Поп опять кричит: «Что же ты сидишь, а не поешь?» – «Пожалуй, я и лягу». И развалился на полу. Поп подошел и выкурил его из церкви, а сам остался обедню доканчивать. Мужик пришел к попу на двор. Попадья спрашивает: «Что, отслужили обедню?» – «Отслужили, матушка!» – «А где же батька?» – «Он в церкви остался: надо хоронить покойника. А меня послал к тебе взять новый тулуп, сукном крытый, да бобровую шапку, идти далеко, дак он хочет потеплей одеться». Попадья пошла за тулупом и шапкою. А мужик зашел в избу, снял свою шапку… в нее и положил на лавку, а сам взял поповский тулуп с бобровою шапкою и драла.

Поп отслужил обедню и приходит домой. Попадья увидала, что он в старом тулупе, и спрашивает: «Где ж новый тулуп-то?» – «Какой?» Ну тут рассказали друг дружке про мужика и узнали, что мужик-то их обманул. Поп сгоряча схватил шапку, надел на голову и побежал по деревне искать мужика, а из шапки так и плывет по роже: весь обгадился. Подбежал к одной избе и спрашивает хозяина: «Не видал ли Какофья?» – «Вижу, батюшка, каков ты! Хорош!» Кого ни спросит – все ему одно отвечают. «Какие дураки, – говорит поп, – им одно толкуешь, а они тебе другое!» Бегал, бегал, всю деревню обегал, а толку не добился. «Ну, думает, что с воза упало, то пропало»… Тем сказка и кончилась.

Жил-был старик со старухою; у них был сын Иван-дурак. Пришло время – старик со старухой умерли. Иван-дурак и говорит: «Что мне жить одному дома, лучше идти на божий путь бурлачить». Вот он и пошел. Ему навстречу попал поп. Поп говорит Ивану-дураку: «Ты куда пошел?» Иван-дурак отвечает: «Да вот отец и мать у меня умерли, так я пошел бурлачить». – «Наймись ко мне в строшны».[487] «Пожалуй». «Тебя как зовут?» – «Зовут меня: В-чем-я».

Вот поп нанял строшного. После и спрашивает у него: «Ты учен грамоте?» – «Учен». – «Ну, пойдем, – говорит поп, – обедню со мной служить». – «Пожалуй, пойдем». Они зашли в церковь. Поп надевает на себя ризу, а Иван-дурак спрашивает: «А мне чего надеть-то?» – «Где-то был куль рогожный, – сказывает поп, – надень хоть его». Иван-дурак принес куль, спрашивает: «Как же надевать его? Куда голову запихать-то?» Поп говорит: «Где-то был нож?», принес его, перерезал в куле дыру: «Пихай вот сюда».

Иван надел куль и стал служить за дьякона. Поп учит его: «Говори: благослови, владыко». – А Иван ему: «А тебя, батько, можно повесить на лыко». Поп взял и выгнал его из церкви. Иван-дурак побежал к попадье: «Давай, попадья, четыреста рублев, поп деревню купил». Она и отдала ему четыреста рублей. В поповой избе стояла квашня с раствором; Иван взял да и вылил раствор попу в шляпу, поставил ее на стол и закрыл платком, а сам убежал.

Приходит поп от обедни домой. Попадья спрашивает; «На какую деревню просил ты четыреста рублев денег?» – «Что ты, вздурела? Когда я просил?» – «Да строшной приходил за ними, говорит: батько деревню купил; я ему сама отдала». – «Что ты, подлая, наделала? Ведь он обманул тебя!»

Схватил поп шляпу с раствором-то, надел на себя: «Побегу, – говорит, – нагоню его». Вот и побежал догонять; бежит себе, а мужик навстречу дрова везет. Поп спрашивает у него: «Не видал ли, свет, В-чем-я?» – «Да, кажись, в растворе, батюшка». Поп побежал дальше, увидал другого мужика, спросил и этого; он то же сказал. Поп пустился еще дальше, увидел третьего мужика, рубит в лесу дрова. «Дядюшка, – спрашивает его, – скажи, не видал ли ты В-чем-я?» – «Да ты, батько, весь в растворе. Оглянись на себя – сам увидишь».

Поп осмотрелся, а по нем из шляпы так и ползет раствор-то. Поп вернулся домой, весь морщится. «Что, поп, морщишься? Али гриб с корешком съел?» – спрашивает попадья. Поп осерчал, выбил попадью и пошел с горя в кабак, да пропил себе рясу.

В одной деревне жил-был поп да мужик; у попа было семь коров, у мужика была только одна, да хорошая. Только поповы глаза завистливы; задумал поп, как бы ухитриться, да отжилить у мужика и последнюю корову: «Тогда было бы у меня восемь!» Случился как-то праздник, пришли люди к обедне, пришел и тот мужик. Поп вышел из алтаря, вынес книгу, развернул и стал читать середь церкви: «Послушайте, миряне! А еще кто подарит своему духовному пастырю одну корову – тому бог воздаст по своей великой милости: та одна корова приведет за собой семеро!»

Мужик услыхал эти слова и думает: «Что уж нам в одной корове? На всю семью и молока не хватает. Сделаю-ка я по Писанию, отведу корову к попу. Может, и впрямь бог смилуется». Как только отошла обедня, мужик пришел домой, зацепил корову за рога веревкою и повел со двора к попу. Привел к попу: «Здравствуй, батюшка!» – «Здорово, свет, что хорошего скажешь?» – «Был я сегодня в церкви, слышал, что сказано в Писании: кто отдаст своему духовному отцу одну корову, тому она приведет семеро. Вот я, батюшка, и привел к вашей милости в подарок корову». – «Это хорошо, свет, что ты помнишь слово божее! Бог тебе воздаст за то седьмерицею. Отведи-ка, свет, корову в сарай и пусти к моим коровам». Мужик свел свою корову в сарай и воротился домой. Жена ну его ругать: «Зачем, подлец, отдал попу буренку? С голоду что ли нам пропадать, как собакам?» – «Эка ты дура, – говорит мужик, – разве ты не слыхала, что поп в церкви читал? Дождемся, наша корова приведет за собой еще семь: тады[488] похлебаем молочка досыта!»