— Сколько в тебе жизни, дитя моё! — прошептала она. — Подойди ко мне.

Мальчик вскарабкался на камни к ней поближе и прижался к её груди. Царица глубоко вздохнула, медленно подняла руки с колен и медленно обняла мальчика. Прошла ещё минута, и она встала, окончательно стряхнув с себя оцепенение. Холод её груди, пронизавший Алмаза до костей, растаял.

— Неужели ты так и сидишь здесь с тех пор, как я прошёл через тебя, милая Царица? — спросил Алмаз, гладя её по руке.

— Да, — она взглянула на него с прежней теплотой и любовью.

— А ты не устала?

— Нет, часто мне приходится сидеть тут гораздо дольше. Ты знаешь, сколько времени прошло с тех пор?

— Много-много лет! — ответил Алмаз.

— Тебя не было всего семь дней, — заметила Царица.

— А я думал, я провёл там лет сто! — воскликнул мальчик.

— Отчасти ты прав, — произнесла Царица. — Сколько времени тебя не было здесь, и сколько ты провёл там — совершенно разные вещи. За моей спиной всё по-другому, не так, как передо мной! Там всё живёт по своим законам.

— Это хорошо, — сказал Алмаз, подумав немного.

— Почему? — поинтересовалась Царица.

— Потому что я был там так долго, а мама меня не видела совсем чуть-чуть. Она меня ещё даже из Сендвича не ждёт!

— Не ждёт. Но довольно разговоров. Для меня снова есть работа, и нам пора в путь.

Неожиданно Алмаз остался на скале один. Царица куда-то исчезла. Мимо мальчика пролетел то ли шмель, то ли майский жук, хотя не могло тут быть ни того, ни другого, ведь насекомые не живут на льду. Странное создание всё кружило и кружило вокруг, и мальчик подумал, что, наверно, это Царица Северного Ветра стала такой маленькой — просто вылитая Дюймовочка, которой мама стелила постель в скорлупе грецкого ореха. Но Царица больше не казалась прозрачной. Она была совершенно нормальной, только маленькой. Тут она опустилась мальчику на плечо.

— Алмаз, иди за мной, — прозвучал у него над ухом тоненький голосок, — пора отправляться в Сендвич.

Одним глазом мальчик всё-таки смог её увидеть у себя на плече, изо всех сил вывернув шею, второму глазу помешал нос.

— А ты не отнесёшь меня на руках? — спросил он шёпотом: когда Царица становилась маленькой, она не любила громких голосов.

— Ах ты неблагодарный мальчишка! — улыбнулась она. — Решил подшутить надо мною? Конечно, отнесу, но сначала в наказание за дерзость тебе предстоит немного пройти самому. Не отставай.

Она спрыгнула с его плеча, но когда Алмаз попытался отыскать её на земле, он увидел лишь, как на юг по льду убегает маленький паук с длинными лапами. Для паука он передвигался очень быстро, но мальчик намного опередил его и решил подождать. Паук догнал Алмаза скорее, чем тот ожидал, и к тому же по дороге сильно подрос. Паук все рос и рос, бежал всё быстрее и быстрее, и вдруг Алмаз заметил, что это уже не паук, а ласка. Ласка скользнула прочь, мальчик бросился вдогонку. Ему пришлось бежать во всю прыть, чтобы не потерять её из виду. Ласка тоже стала расти, она делалась больше и больше, пока наконец не превратилась в кошку. Кошка кинулась вперёд, мальчик — за ней. Пробежав полмили, он обнаружил, что кошка остановилась его подождать, а чтобы не терять времени даром, села умываться. Но вот она снова бросилась бежать, Алмаз — догонять. Однако, когда они поравнялись в следующий раз, кошка стала уже леопардом. Леопард вырос до пятнистого ягуара, ягуар — до бенгальского тигра, и никого из них Алмаз не испугался, ведь он побывал за спиной Царицы Северного Ветра и больше не боялся её, в кого бы она ни превратилась и что бы она ни сделала. Тигр помчался на юг, уменьшаясь на глазах, пока не стал маленькой чёрной точкой на заснеженном поле. Но вот исчезла и точка. Алмаз уже не мог бежать дальше, да и лёд стал слишком неровным. К тому же, он был у самых скалистых утесов, что окружали море, поэтому он замедлил шаг и произнёс вслух:

— Когда Царица решит, что уже достаточно наказала меня, она вернётся. Она обязательно вернётся, ведь она знает: один я далеко не уйду.

— Славный ты мой мальчик! Это была шутка. Я здесь! — тут же раздался голос Царицы Северного Ветра позади него.

Алмаз обернулся и увидел, что она снова стала, какой он больше всего любил — высокой красивой дамой.

— А тигр где? — спросил Алмаз — он знал имена всех зверей по книжке, которую ему подарила мисс Коулман. — Ах, ну да, — прибавил он, — тигром ведь была ты. Я не сообразил сразу. Тигр убежал так далеко от меня, а ты оказалась совсем рядом. Чудеса просто.

— Тебе это кажется чудесным, малыш, а для меня это так же привычно, как сломать старую сосну.

— И это удивительно, — заметил Алмаз.

— Ах, ну да! Как я не подумала. Скажу по-другому: и то и другое меня удивляет не больше, чем тебя — хлеб с маслом.

— Если подумать, это тоже чудесно, — не отступал мальчик. — Вот бы сейчас кусочек хлеба с маслом! Я даже боюсь думать, сколько времени — мне кажется, целую вечность — я ничего не ел.

— Тогда идём, — позвала Царица, наклоняясь к мальчику. — Хлеб с маслом тебя уже заждался. Хорошо, что ты голоден.

Алмаз протянул руки ей навстречу и уютно устроился у неё на груди. Царица взмыла ввысь. Её распущенные волосы с рёвом разлетелись и поднялись в небо; и под этот рёв и ответный рокот огромного ледника, от которого откололись сразу два или три айсберга, Царица Северного Ветра с Алмазом на руках устремилась на юг.

ни неслись так стремительно, что море убегало вдаль переливчатой шёлковой гладью, отливая то голубым и серым, то зелёным и фиолетовым. Они мчались с такой скоростью, что звёзды наверху плыли, «как полные золотом в море ладьи», только вверх тормашками. Они летели так быстро, что вскоре и Алмаз улетел в другой мир — на руках у Царицы Северного Ветра он быстро улетел в мир сновидений.

Когда мальчик открыл глаза, над ним кто-то склонился. Но это была уже не Царица, а мама. Он потянулся к ней, она прижала сына к груди и заплакала. Алмаз целовал её лицо, волосы, руки, пытаясь успокоить. Поцелуй — наверно, лучшее средство от слёз, хотя и он не всегда помогает.

— Что случилось, мамочка? — спросил он.

— Алмаз, сыночек! Ты так сильно болел! — рыдала она.

— Да нет же, мамочка. Я просто был в Стране Северного Ветра, — возразил мальчик.

— Я думала, ты умираешь, — сказала мама.

Тут вошёл доктор.

— Вот и отлично! — весело заметил он. — Вижу, сегодня нам гораздо лучше.

Доктор отвёл маму в сторону и велел ей поменьше разговаривать с мальчиком и не отвечать на его расспросы, потому что больному нужен полный покой. Но Алмазу и самому было не до разговоров: он чувствовал страшную слабость, и это неудивительно, ведь за время своего путешествия он съел лишь несколько сосулек, а они вряд ли могли придать много сил.

А теперь, пока Алмаз лежит в постели, наслаждаясь куриным бульоном и другой вкусной едой, я расскажу моим читателям, что произошло за это время у него дома. Вам стоит обо всём узнать.

Читатели, вероятно, уже забыли, что мисс Коулман сильно болела. Тому было три причины. Во-первых, слабые лёгкие. Во-вторых, с ней не слишком хорошо обошёлся некий джентльмен. В-третьих, ей совершенно нечем было заняться. Всё это может уложить в постель кого угодно. Разумеется, изменить первую причину было не в её власти, но без двух других слабые лёгкие не принесли бы столько хлопот, разве что ей пришлось бы повнимательней следить за здоровьем. Со второй причиной она тоже не могла ничего поделать, но будь у неё хоть какая-то работа, которую она хорошо выполняла, мужчина вряд ли смог бы её оскорбить.

А что до третьей причины, то со стоящей работой она перенесла бы оскорбление и всё равно не слегла. Должен признаться, найти подходящее занятие не всегда легко, но люди одолевают даже самые трудные препятствия. Попытайся она, возможно, ей и удалось бы что-то придумать, но в том-то и заключалась её вина: она не пыталась ничего сделать. По справедливости, винить тут нужно её родителей, потому что они не посоветовали дочери, как поступить. Только ведь и им никто не подсказал, чем ей можно помочь. И коль скоро никто из них не догадался сам, пришлось за дело взяться Царице Северного Ветра.

Как вы помните, она была сильно занята в ту ночь, когда оставила Алмаза в соборе. В каком-то смысле она всю ночь провела в доме Коулманов. Началось всё с того, что горничная мисс Коулман не плотно притворила окно в спальне у хозяйки, и Царица обмотала несколько своих волосков вокруг горла юной мисс. Наутро девушке стало гораздо хуже. А корабль, который Царица утопила в ту ночь, принадлежал мистеру Коулману. Читатели, верно, не догадываются, сколь тяжёлой потерей для него это было; последнее время его дела вообще шли всё хуже и хуже. Удача больше не сопутствовала его предприятиям, потому что он начал опасно и неразумно рисковать, вот и пришло время его остановить. Богатому человеку, конечно, тяжело превратиться в бедняка, но намного ужасней сделаться бесчестным, а некоторые предприятия навлекают на человека бесчестие раньше, чем до него доходит, что произошло. Бедность не превращает человека в ничтожество — зачастую в бедности люди обретают достоинство, какого у них не было в благополучные времена, а бесчестие уничтожает человека полностью — его остаётся только выбросить на свалку мироздания, словно разбитую миску или грязную тряпку. Вот почему Царице Северного Ветра пришлось позаботиться о том, чтобы вернуть мистеру Коулману почти утраченную честность. Итак, она погубила корабль, его последнее имущество, и, по общему мнению, он разорился.