А пурга воет, ревёт, с ног валит, глаза слепит. Девушка сквозь пургу идёт, ни одного отцовского слова не забывает. Всё делает, как он наказывал. Развязываются на одежде вязки — не завязывает их, набирается в обувь снег — не вытряхивает его. Холодно, тяжело идти против ветра, а она не останавливается, всё идёт и идёт.

Дошла девушка до горы, поднялась на неё, остановилась. Вытряхнула из обуви снег, завязала вязки. Тут подлетела к ней птичка, опустилась на плечо. Девушка приласкала её, погладила перышки. Птичка улетела, а девушка села на саночки и скатилась с горы прямо к чуму Котуры.

Вошла она в чум, стала ждать. Вдруг откинулась у чума шкура, и вошёл молодой великан Котура. Увидел он девушку, спросил:

— Ты зачем ко мне пришла?

— Отец послал просить тебя, чтобы ты остановил пургу, не то погибнут все люди в нашем стойбище.

— Что же ты сидишь, огня не разводишь и мяса не варишь? Я голоден.

Девушка быстро сварила мясо, вынула из котла, подала Котуре. Разделил он мясо пополам, одну половину они съели, а другую велел Котура отнести в соседний чум.

Взяла девушка корытце с мясом и вышла из чума. А кругом пурга ревёт, снег метёт — ничего не видно. Куда идти? Где чум искать? Стоит девушка, думает, в какую сторону идти. Вдруг появилась та самая птичка, которая к ней на горе подлетала. Возле самого лица порхает. Девушка пошла за птичкой и увидела большую кочку. Из кочки дымок идёт. Обошла девушка вокруг кочки, увидела вход. Выглянула оттуда седая старуха, спросила:

— Кто ты? Зачем пришла?

— Я принесла тебе мясо.

Взяла старуха корытце с мясом и скрылась. Стоит девушка у кочки, ждёт. Долго ждала. Наконец вход снова открылся, выглянула старуха и подала корытце.

Вернулась девушка в чум, Котура спрашивает:

— Отдала ли мясо?

— Отдала.

— Дай-ка мне корытце — я посмотрю, что в нём.

Взял Котура корытце, а в нём ножи, скребки и мялки, чтобы шкуры выделывать, иголки стальные.

— Много полезных вещей тебе дали! Всё пригодится!

Наутро Котура принёс в чум сырые оленьи шкуры и велел девушке сшить ему к вечеру одежду, унты и рукавицы.

— Сошьёшь хорошо — возьму в жёны! — сказал и ушёл на охоту.

Принялась девушка за работу. Тут-то ей и пригодился старухин подарок — для шитья у неё всё было. Но много ли сделаешь за один день?

Вдруг поднялась у входа шкура, и в чум вошла седая старуха. Девушка узнала её: это была та самая старуха, которой она относила мясо.

— Помоги мне, девушка, — просит старуха. — Вытащи соринку из глаза!

Отложила девушка работу, вытащила соринку.

— Хорошо, — говорит старуха, — не болит глаз. Теперь загляни мне в правое ухо!

Заглянула девушка ей в ухо, испугалась — увидела там девушку.

— Что же ты не позовёшь девушку к себе? Зови! Она поможет тебе шить одежду.

Обрадовалась старикова дочка, позвала ту девушку, и выскочили из старухиного уха не одна, а четыре девушки. Все принялись за работу — мнут шкуры, скоблят, кроят, шьют. Всю одежду быстро сшили. Спрятала старуха девушек снова в ухо и ушла.

Вечером Котура вернулся с охоты, спрашивает:

— Всё ли сделала, что я велел?

— Всё.

Взял Котура шитьё в руки — шкуры мягкие. Надел на себя одежду — ни узка, ни широка, скроена впору, сшита крепко, хорошо.

Улыбнулся Котура и говорит:

— Понравилась ты мне! И матери моей, и четырём сестрам моим понравилась! Работаешь хорошо, и смелая ты: чтобы не погиб твой народ, навстречу страшной пурге шла. Будь моей женой! Оставайся жить в моём чуме!

И только сказал — стихла в тундре пурга. Перестали люди прятаться, перестали мёрзнуть, вышли из своих чумов!

Было это давно, когда таньги[38] нападали на стойбище одного племени. Всех людей они убивали, а оружие и одежду забирали. Ничего не могли люди поделать, потому что эти таньги родились от песца и были хитрыми.

Однажды, когда солнце ушло спать в свою ярангу, таньги опять напали на стойбище. Только один чукча с женой и маленьким сыном успел сесть на нарту и уехать. Закричали таньги от злости, кинулись вдогонку. Долго гнались, устали, вернулись, а чукча погнал оленей дальше. Он и не заметил, что его маленький сын выпал из нарты.

Утром мимо того места проезжали люди из другого стойбища. Один старый охотник увидел: мальчик прямо на снегу лежит. Взял он его к себе.

Рассердились на него сородичи:

— Зачем чужого в наш род берёшь? Может быть, он сын злого духа? Плохо будет нам от него.

Охотник засмеялся:

— Видно, сердца ваши как копыта оленей стали — от всего бегут. Посмотрите — мальчик совсем замёрз. Наверное, таньги угнали его родителей. Он один остался. Стар я уже, и яранга моя совсем дырявая, но мальчика всё же возьму. Пусть у меня живёт.

Пока старик вёз мальчика, тот очень вырос. Стал совсем как взрослый охотник. Десять оленей убил старик, чтобы сшить мальчику кухлянку. Назвал охотник мальчика Эрмэчын — сильный человек, богатырь.

Хорошим пастухом и охотником стал Эрмэчын. Ни один зверь близко к стаду не подходил, все его боялись. А олени любили его за доброе сердце и за смелость. Они знали: если Эрмэчын в стаде, ни один волк не подойдёт. Олени научили Эрмэчына бегать быстрее самого быстроногого из них и прыгать с сопки на сопку.

Хорошо жилось Эрмэчыну. И старику тоже было хорошо. Только не могут богачи у своего жирника сидеть спокойно, когда к соседу в ярангу счастье приходит. Стали они говорить старику:

— Зачем держишь у себя чужака? Не человек Эрмэчын. Звери его боятся, олени любят. Всю силу стойбища он забрал себе. Если не убьёшь его, мы тебя убьём!

— Люди стойбища убить тебя велели. Говорят, ты всю их силу забрал. Если не убью тебя, плохо мне будет, — сказал старик Эрмэчыну и рассказал, как нашёл его. Только теперь Эрмэчын узнал, что находится в чужом племени, и решил уйти из стойбища искать своих.

Старик дал ему в дорогу торбаса, нож и горсть камней и сказал:

— Иди прямо. Вскоре увидишь большое озеро. На озере лёд крепкий, а в середине островок. Иди туда. Когда к озеру придёшь, надень новые торбаса. Видишь, у них когти на подошвах? Они за лёд хвататься будут, упасть тебе не дадут. На остров придёшь, ложись и спи, но только один глаз не закрывай. Окружат озеро таньги, станут к тебе подходить, ты подожди, пока все на лёд войдут, тогда кидай камни и убивай их. Но самого главного пока не трогай. Он один знает, где твои родители. Когда всех убьёшь, собери их одежду и брось в прорубь. Потом возьми главного таньга и покажи ему нож. Он испугается, будет просить у тебя нож, стадо оленей пообещает. Ты не соглашайся, скажи: если он покажет дорогу к отцу, даром ему нож отдашь. А сам потом сломай нож на куски и разбросай их.

Запомнил Эрмэчын всё, что сказал ему старик и отправился в путь. Ноги у него быстрые, как у оленя. Быстро добежал он до большого озера, сделал всё, как старик велел, и лёг спать, а один глаз открытым держит.

Вскоре появились таньги. Хотел Эрмэчын подняться, а торбаса не пускают. Вспомнил он тогда, что старик велел подождать, пока все таньги на лёд не войдут. Долго ждал. Тут налетел северный ветер — стали таньги на лёд падать: скользко им, и ветер толкает, подняться не даёт. Вскочил Эрмэчын, стал камни кидать. Всех таньгов убил, только их главный остался. Поймал его Эрмэчын, нож старика показал. Задрожал таньг, испугался, стал просить, чтобы Эрмэчын ему нож отдал, большое стадо оленей за нож предлагал. Эрмэчын сделал вид, что поверил ему.

— Ладно, — говорит, — ничего не надо. Покажи только, где живут мои родители, — отдам нож и оленей твоих не возьму.

Обрадовался таньг, говорит:

— Идём, покажу дорогу!

Хотел Эрмэчын идти вперёд, а торбаса назад поворачивают. Тут он вспомнил, что одежду таньгов в прорубь бросить забыл. Хорошо, что вспомнил: таньги уже оживать стали. Всю одежду с них Эрмэчын снял, в прорубь бросил и тогда увидел, что все таньги превратились в мёртвых песцов.

Эрмэчын снял с них шкуры и понёс, а главного таньга ремнём привязал, чтобы не убежал. Дошли они до большой горы, поднялись на неё и увидели внизу стойбище.

— Вот стойбище твоего отца. Теперь отдай нож! — сказал таньг.

— Подожди, сначала посмотрю, крепкий ли нож, — засмеялся Эрмэчын. — Плохой нож нельзя дарить. — И он стал гнуть нож.

Таньг завыл, заметался, стал зубами снег хватать и превратился в песца.

Эрмэчын сломал нож и раскидал кусочки. Видит: возле него мёртвый песец лежит. Снял он с него шкуру, вместе с другими связал. Потом спустился к озеру и стал у проруби кету караулить. Когда поймал, вынул из неё икру и вымазал себе лицо. Захотел Эрмэчын узнать, как его, некрасивого, в родном стойбище примут. Спрятал он шкуры песцов под снегом и пошёл искать ярангу отца.