— Еда отравлена. Ни к чему не прикасайся! Цармина поставила поднос на пол рядом с ними:

— Дурачок, если бы тут был яд, мне бы уже было худо. Попробуй сам, это все из моих личных запасов. Мне всего-то и нужно, чтобы вы рассказали о ваших лесных друзьях.

Коггз зевнул и пробормотал:

— Не говори ничего, товарищ. Ни единого слова.

Ферди зевнул в ответ. Цармина сидя наблюдала за пленными малышами. Их веки начали смыкаться, и поэтому она решила испробовать другой подход. С наслаждением потянувшись, она зевнула и глубоко зарылась в большое кресло среди подушек.

— Я думаю, вы оба здорово устали. Ммм, как было бы приятно растянуться на постели и спать сколько влезет! И это вполне возможно. Только расскажите мне о ваших друзьях. Кто они такие, где живут. Честное слово, им от меня никакого вреда не будет. Позднее, когда они станут по-настоящему свободными, они вас только поблагодарят. Ну, что вы на это скажете?

Ферди изо всех сил моргал, стараясь побороть дремоту.

— Наши друзья и так от тебя свободны. Вонзив когти в спелое красное яблоко, Цармина сумела сдержать поднимавшийся в ней гнев.

— Очень может быть. Но подумай о себе. Вы-то оба не свободны и можете не надеяться на свободу, пока не образумитесь и не станете отвечать на мои вопросы.

Но угрозы кошки прозвучали впустую: Ферди и Коггз уже спали, положив головы друг на друга и слегка кивая в такт собственному храпу. Окружающий мир для них исчез.

Кладд осторожно пошевелил их древком копья:

— Понять не могу, почему ты не подвесишь их и не дашь им испробовать, остры ли твои когти, госпожа. Это быстро развязало бы им языки.

Цармина ответила с ядовитым сарказмом:

— А долго ли они протянут при таком обращении? Эта парочка — ценные заложники. Отнеси их вниз, в тюрьму, и запри на ночь в камере. Завтра утром посмотрим, будут ли они достаточно голодны, чтобы заговорить.

Джиндживер услышал, как наверху открылась дверь. Кто-то шел вниз. Это были Кладд, Ясеневая Нога и Фортуната. Было слышно, как в дверном замке камеры, примыкавшей слева к камере дикого кота, медленно повернулся ключ. Раздался голос Кладда, отдававшего приказы:

— Правильно. Одного сюда, а другого в камеру с другой стороны от камеры преступника, чье имя, согласно приказу госпожи, не должно упоминаться. Их надо содержать раздельно.

Джиндживер принялся раздумывать об этом новом событии. Кто бы ни были эти заключенные, он не сомневался в том, что дрозд Чибб заинтересуется ими, когда прилетит в Котир в следующий раз.

Юный крот Динни постучал тяжелой лапой в дверь кабинета Беллы. — Эй, кто там? — послышался изнутри голос Гонфа.

— Хрр, это Дин. Гуди меня с харчем к тебе послала.

Мартин открыл дверь и впустил крота, несшего перед собой уставленный едой поднос. В кабинете царил страшный беспорядок: тучи пыли поднимались над разбросанными свитками и открытыми ящиками. Когда Белла взяла поднос из лап крота, Гонф прыгнул со стола прямо на него. Оба покатились по полу, то обнимаясь, то затевая борьбу. Гонф радостно хохотал:

— Дин, приятель! Где ж ты прятался, товарищ землекоп?

Динни наконец одержал верх и уселся на Гонфа. Гонф познакомил своего друга крота с Мартином, все еще пытаясь спихнуть с себя победителя:

— Товарищ, это юный Динни, самый сильный крот в Стране Цветущих Мхов.

Крот наконец позволил Гонфу подняться, скромно улыбнулся и пожал лапу Мартина.

— Не, я не самый сильный. Мой старый дед Динни — вот кто самый могучий крот.

Дружелюбный крот сразу же понравился Мартину. Они вместе уселись за трапезу, а Белла продолжала давать разъяснения относительно будущего похода.

Оглядывая множество пыльных свитков, загромождавших комнату, Динни заметил:

— Лучше я помогу, а то зима настанет, пока вы найдете что надо.

Поиски были долгими и безуспешными. Большинство свитков представляли собой просто старые летописи Барсучьего Дома. В других были записаны кулинарные рецепты Беллы, третьи были посвящены лесному фольклору… и в их расстановке не было ни малейшего порядка. Белла отряхнула пыль со своей шкуры и вздохнула

— Боюсь, что все здесь основательно перемешано. Я уже несколько лет собираюсь привести свитки в порядок, да все как-то времени на это не находится…

Мартин с досадой ударил лапой по столу:

— Если бы мы точно знали.. Ух ты!

В письменном столе неожиданно открылся потайной ящик, больно ударив Мартина по животу.

Белла взяла из ящика единственный находившийся в нем пожелтевший лист пергамента и стала читать вслух:

К пылающей горе идти Дорога тяжела — Враги там стерегут пути И бродят слуги зла.

Надежда искрою жива — Кто ищет, тот найдет! Оставшийся в живых сперва Пусть гребень повернет.

Гонф был ошарашен:

— Это все?

Мартин взял пергамент и внимательно изучил его с обеих сторон.

— Да, похоже, все.

Белла с разочарованным видом уселась в кресло.

— Мм-да, немного от этого толку. Динни похлопал по пергаменту тяжелой лапой землекопа:

— Хррш, все-таки начало положено. Может быть, тут и указание какое есть. Мартин просветлел:

— Конечно! Ведь тут говорится, с чего надо начинать. Смотрите: «Оставшийся в живых сперва пусть гребень повернет». Белла, ты, наверное, знаешь, что означает «гребень».

Барсучиха ненадолго задумалась.

— Наверное, эти слова относятся к гербу Барсучьего Дома. Он выглядит так: щит, на одном поле — огромный дуб, а на другом — полоски барсучьей шкуры. Под щитом помещается свиток с девизом нашего рода: «Служить дома и на чужбине». А над щитом — гребень.

— Но где же этот гребень и как мы его повернем? — спросил Гонф, почесывая усы. Белла встала:

— Мне известно по крайней мере два места, где его можно увидеть. Во-первых, у нас на дверном молотке, а во вторых — над камином в большом зале. Пошли, попытаем счастья.

Четверо друзей отправились к входной двери: Белла взяла в лапы заржавевший дверной молоток и резким движением изогнула его. Уставший металл лопнул, и морда барсучихи, державшей обломки, приобрела виноватое выражение.

— Кажется, сломала. Динни пожал плечами:

— Ничего страшного, сударыня Белла, мой дед тебе его починит. А другой где?

Герб в большом зале был вырезан на каминной полке. Мартин обратился к Белле:

— Думаю, этим лучше заняться мне. У меня лапа не такая тяжелая. Подними меня, чтобы я смог дотянуться.

Белла с готовностью обняла Мартина и поставила его на каминную полку с такой легкостью, как если бы он был птичьим перышком.

Мартин склонился над выпуклым гребнем, вырезанным в потемневшей от огня балке из корня дуба. Он безуспешно попытался повернуть его. Гонф ловко взобрался наверх и встал рядом с ним.

— Ну-ка, товарищ, дай я попробую. Может, у тебя просто лапа не волшебная…

Из своей сумки воришка достал кусок сыра и втер его под края гребня.

— Подождем минутку, пока смазка проберется во все щели. Это не очень долго: поперечина еще теплая от огня.

Талант Гонфа пришелся как нельзя кстати: когда немного погодя воришка вытер лапы о жилетку и попытался повернуть гребень, тот поддался.

— Ну-ка, товарищ, подсоби. Дергай его из стороны в сторону, как я. И в то же время вытягивай.

В конце концов Мартин и Гонф извлекли полый цилиндр и спустились на пол.

Белла перевернула цилиндр и заглянула в открытый конец.

— Смотри, Гонф, там свиток! У тебя лапки куда как ловчее моих — постарайся вытащить его, не попортив.

Хитрый воришка в мгновение ока вытащил пергамент и развернул его. Все внимательно вглядывались в письмена — толстые приземистые буквы в древнем стиле. Белла улыбнулась:

— Это начертано лапой моего прадеда господина Броктри. Надо знать, что только барсуки-самцы отправлялись в Саламандастрон. И каждый оставлял указания своему сыну, чтобы тот смог тоже пойти туда. То, что мы видим, должен был читать мой отец Вепрь. К несчастью, у него не было сына, не для кого было оставлять карту, и поэтому, разобравшись в рукописи господина Броктри, он аккуратно спрятал свиток обратно на старое место — в надежде, что однажды очередной наследник нашего рода обнаружит его. — Белла шмыгнула носом и отвела глаза. — Что ж, может, мой Солнечный Блик и смог бы разобраться в этих загадках, если бы был сейчас среди нас.

Динни погладил Беллу по спине своей бархатной лапой:

— Хррш, не волнуйся, сударыня Белла, мы, может, тоже разберемся.

Все это время Мартин вертел в лапах деревянный цилиндр. Наконец он встряхнул его и постучал по стенкам. На стол выпало несколько листьев и хвоинок.

— Погляди-ка, Белла. Как думаешь, что это значит? Барсучиха пожала плечами:

— Просто сухие листья и хвоя. Давайте прочтем, что написано в рукописи: