Она ела торопливо, трясясь и урча от голода, жадности. Не верила: теперь это её еда, её дом.

А ночью она спала. Спала тревожно, то и дело, вздрагивая и скуля. Я не могла уснуть и всё смотрела на неё…

Утром мы шли в ветлечебницу. По пути заглянули в зоомагазин и купили кожаный поводок. На поводке собака шагала весёлая и гордая.

В лечебнице сказали: собака старая и больная. Ей ничего не поможет. Её нужно усыпить.

Я не смогла.

Домой возвращались без поводка. Собака ковыляла впереди, то и дело озираясь — страшась упустить меня из виду. Теперь у неё было всё: еда, дом, хозяйка. И она боялась потерять это всё. А я думала: у меня появился друг. Друг, который может скоро исчезнуть. Исчезнуть навсегда.

Собака лежала у моих ног часами, ожидая голоса, ласки. Ждала у двери, когда вернусь с работы, неслась, превозмогая боль, навстречу. Чувствовала себя полноправным членом нашей с ней маленькой семьи и была счастлива.

Теперь она спала спокойно. Спала ночью, утром, днём, вечером и снова ночью. Нужно было спать. Спать долго, чтобы забыть голод, боль, страх и одиночество. Спать, чтобы набраться сил и выздороветь. Наперекор всему.

Но лекарства, еда, забота и любовь не помогли. Ночью собака умирала.

Я сидела рядом. Собака прижалась ко мне, дрожала и повизгивала, точно пыталась объяснить что-то. Не понимала, что я всё знаю…

Мы были вместе всего три дня.

С работы я пришла в хорошем настроении. День удался, и есть хотелось зверски. Поставила чайник, собираясь перекусить. На столе лежала развёрнутая газета. Я с наслаждением принялась за бутерброд с колбасой, но вдруг чуть не поперхнулась. Сюрреалистично широко улыбаясь и подмигивая подправленным в фотошопе глазом, с газетной страницы на меня смотрел пушистый щенок.

«В вашем доме появился щенок? Поздравляем! Если хотите получить подарок, звоните прямо сейчас! Звонки по России бесплатно», — прочитала я призывный текст.

«Почему бы нет? — подумалось вдруг. — Подарки получать всегда приятно».

Я взяла трубку и набрала номер, указанный мелким шрифтом под улыбающимся, словно Джоконда, щенком.

— Шестая слушает! — металлический голос заставил напрячься.

— Здравствуйте! — полная оптимизма, поздоровалась я.

— Шестая слушает! — тоном раздражённого автоответчика повторила шестая, по-видимому, не разделявшая моего веселья.

— У меня родился щенок! — бодро выпалила я.

— Неужели? — поинтересовалась шестая, явно на что-то намекая.

— То есть я имела в виду: в нашем доме появился щенок, — мой оптимизм таял на глазах. «Похоже, придётся очень постараться, чтобы шестая выдала подарок», — подумалось отчего-то.

— Фамилия.

— Чья? — промямлила я и почувствовала себя идиоткой. Ответ я уже знала.

— Ваша, не щенка же!

— Остроумова, — ответила виновато.

— Я так и думала, — ехидно усмехнулась шестая. — Имя. Отчество.

— Влада Константиновна.

— Лада Константиновна, — повторила шестая.

— Нет, не Лада, а Влада.

— Значит, так и говорите, — сурово пригрозила шестая. — Город.

— Барнаул.

— Индекс. Почтовый.

— 656 049, — отрапортовала я бодро.

— Неверно.

— Простите? — я не поняла и испугалась.

— Такого индекса не существует. Девушка, отвечайте на вопросы и не увиливайте, — голосом гестаповца отчеканила шестая.

— Но я не увиливаю, это мой настоящий индекс. Другого нет!

— Значит, он изменился. Ваш новый индекс? — снова включила автоответчик шестая.

— Не знаю, — честно призналась я.

Шестая вздохнула, и мне стало легче. По крайней мере, теперь я знала, что разговариваю с живым человеком. Автоответчики вздыхать не умеют.

— Улица, — не унималась шестая.

— Проспект Ленина.

— Проспект или улица?

Я насторожилась.

— Проспект… — протянула неуверенно и задумалась.

Всю сознательную жизнь я жила на проспекте имени Ленина. Но теперь уже не была твёрдо в этом уверена.

— В городе Барнауле проспекта Ленина не зарегистрировано. Есть только улица. Так улица или проспект? — настаивала шестая.

— Пишите: улица, — устало согласилась я, на всякий случай решив смириться.

— Что же вы мне голову морочите? — возмутилась шестая. — Дата рождения.

— Чья? «Моя или… щенка?» — хотела уточнить я, но постеснялась.

— Ва-ша да-та рож-де-ния, — издевательски по слогам проговорила шестая. Она явно наслаждалась и получала удовольствие.

— 14 июня 1992 года. Простите, зачем вы всё это спрашиваете?

— Хотите получить подарок или нет? — последовал резонный вопрос.

— Хочу, — согласилась я и соврала.

— Возраст.

— 17 лет.

— Не ваш. Щенка! — торжествовала шестая.

— Пять недель.

— Кличка.

— Вы знаете, вообще-то у меня их трое.

— Трое? — в голосе наконец послышались человеческие нотки.

— Дело в том, что моя такса Нора родила троих щенят: две девочки — Матильда и Стеша, и мальчик — Бонифаций.

— Ясно. Порода.

— Ризеншнауцер, — расслабилась я и пошутила. Но тут же пожалела об этом.

— Хотите сказать, ваша такса родила троих ризеншнауцеров? Девушка, вы издеваетесь надо мной?

— Простите. Я пошутила. Знаете, у вас такой строгий голос, что… — я недоговорила, поскольку меня оглушила музыка.

Шестая отключилась без предупреждения и церемоний, оставив меня наедине с «Европой плюс». Я слушала Стинга и размышляла о том, ради какого подарка согласилась бы ещё раз поболтать с милой обладательницей ужасного голоса и не менее ужасного псевдонима Шестая?

— Поздравляю! — думы были с такой же бесцеремонностью прерваны. — Вы зарегистрированы в картотеке нашей компании, — Шестую как подменили. Доброжелательность буквально лилась из трубки, и я не знала, что с ней делать.

— Скажите, вы уже знакомы с нашими кормами?

— Не знакома…

— Чем же вы кормите любимца? — искренне удивилась Шестая.

— Мясом, — честно ответила я.

— Это пережитки прошлого. Современный питомец должен питаться современно. Наша компания надеется: отныне вы будете кормить домашнее животное исключительно «Вискасом», двухсотграммовую пачку которого мы пришлём вам по почте.

— Простите, но у меня собаки, при чём тут «Вискас»?

— К сожалению, акция «В вашем доме появился щенок» закончена. Однако наша компания предлагает замечательный корм для кошек. У вас нет кошки? Ничего страшного! В течение трёх недель придёт уведомление, и при наличии паспорта вы получите подарок для питомца в ближайшем почтовом отделении. Всего хорошего, — сказала Шестая и отключилась.

Я слушала телефонные гудки и смотрела на газетного щенка. Теперь его улыбка уже не казалась мне такой милой.

Подарок для питомца так и не пришёл. Зато пришёл счет на оплату междугородного разговора. Что ж, пойду оплачивать, заодно и мяса куплю. Щенки-то у меня уже большие.

Дорогой Даэри!

Спешу напомнить: сегодня ровно пять лет с тех пор, как я, простая сорокалетняя девица из штата Огайо, поселилась на правах экономки и компаньонки у мадам Рокфюллер, став полноправным обитателем Манхэттена. Тебе известно, скольких трудов, пота и крови стоило мне это тёпленькое местечко. Лишь на приобретение диплома Йельского университета ушла добрая половина сбережений. А уж о том, сколько усилий пришлось приложить мне, урождённой Эмили Бэнкс, чтобы убедить мадам в нашей «дальней родственной связи», и вспоминать не стоит.

Ровно пять лет я, циничная и рассудочная, не верящая ни во что на свете и считающая всех людей подлецами, играю роль незлобивой, наивной и доверчивой козы с оттенком покорной печали на челе.

Празднуя юбилей в горьком одиночестве и в позаимствованном у мадам собольем манто (Рокфюллерша укатила в «Метрополитен» на премьеру «Сирано»), я пью шампанское и никаких радужных эмоций по этому поводу не испытываю. Ну разве что, вчера вечером немного взгрустнулось оттого, что мадам Рокфюллер ещё не откинула свои драгоценные копыта, а это, согласись, невежливо с её стороны. Этому окаменелому девяносто девяти-летнему потомку рода, уходящего корнями в седую древность, пора задуматься: стоит ли дальше коптить небо и тратить миллиарды на какую-то там благотворительность? К чему? Местечко в раю она да-авно заработала. Так дай возможность другим…

Кстати, совсем забыла сказать: в прошлый четверг на шестьдесят втором году жизни скончался (слава тебе господи!) Феликс — последний внук мадам Рокфюллер. Отныне, дорогой Даэри, путь к наследству расчищен, и я вступаю на него в гордом одиночестве с высоко поднятой головой!

Твоя Эми 14 ноября 200_ г.

P.S. Утром, пока пила в столовой чай с молоком и горячей булкой, Кики нагадил мне на выходные туфли. Я их, между прочим, на Пятой авеню покупала, хоть и со скидкой. Эх, вставать не хочется, а то бы выутюжила ему морду!