– Ваши документы, – требует таможенник.

– Да какие у меня документы! Я – Бабушка Жара, разве не видно? Пропускай же меня скорее: гляди, прилавок у тебя плавится!

А таможенник сам уже чуть ли не поджаривается, температура у него под фуражкой – тридцать девять градусов в тени козырька. Но он ведёт себя героически, не сдаётся, документы требует.

– Да какие там документы! – изумляется по-доброму Бабушка Жара. – Какие, голубок, документы, когда кругом, гляди, потекло всё!

А вокруг таможни и впрямь все снега стали таять, сосульками уже чуть было двух неприкосновенных дипломатов не пришибло. Таможенник чувствует, что вскипит сейчас, но всё равно стоит на своём – на документах стоит. Постоял ещё немного – и упал навзничь, потерял сознание.

Вызвали доктора; тот велел открыть в здании аэропорта все форточки. Пока переполох набирал силу, пока ловили раскиданные сквозняком документы, Бабушка Жара толкнула ногой свой чемодан на колёсиках – и была такова.

На перекладных добралась она до Дедушки Мороза, всё ему рассказала. Тот говорит:

– Вот! А мне, стало быть, нельзя к тебе, кума, ехать – всех таможенников в ледышки превращу, сам того не желая. Мороз, знаешь ли, не жара!

В общем, всё это – мелочи; главное, что Дедушка Мороз с Бабушкой Жарой всё-таки встретились. Стали с той поры дружить по-настоящему, обмениваться опытом, разговаривать друг с другом по сказочной телефонной линии, и климат обоих полушарий вследствие этого начал понемногу меняться. Заметили? За что отдельное спасибо – всё той же героической таможне!

Вращалась, вращалась планета Земля, да вдруг стала замедлять ход – и остановилась. В чём дело? А просто сели батарейки – самые большие в мире батарейки, на которых, собственно, и работает наша планета.

Собрали тогда люди экспедицию из четырёх лучших электриков, двух врачей и одного волшебника (без волшебника в таком ответственном деле не обойтись), и двинулась та экспедиция на Северный полюс, где согласно инструкции по эксплуатации планеты Земля, и находится место для её батареек. Новые тащили на себе – они ведь огромные, каждая размером с бочку. Пришли к указанному месту, открыли крышку, произвели замену – Земля дернулась, заскрипела, прошла четверть оборота, да и снова встала. В чём дело? Да просто, пока она стояла без движения, механизм, который уже тысячу лет без смазки работал, закоснел, порос паутиной и отказал. Снарядили новую экспедицию, на этот раз на Южный полюс: пять первоклассных часовщиков, три механика, два врача и, разумеется, волшебник (попробуй не возьми с собой волшебника – их профсоюз тут же всё на свете вино превратит в воду!). Протёрли валики и шестерёнки, заменили неисправные узлы, вылили в механизм десять литров машинного масла – Земля вздрогнула, покачнулась, но с места не стронулась. В чем дело? Непонятно. Тут заметили часовщики в механизме инородное тело, извлекли его – оказалось, манускрипт на неизвестном человечеству языке. Академики – и те прочесть его не смогли. Пришлось снарядить ещё одну экспедицию – под землю, в далёкие чревоземные пещеры, где не первый десяток лет жил самый мудрый из людей мудрец.

Мудрец тот не умел ни читать, ни писать и именно вследствие этого стал таким мудрым. Говорить он тоже не умел, только слушал, смотрел и иногда танцевал. При нём состояли три переводчика: один с языка танцев переводил на язык жестов, другой – с языка жестов на язык слов, а третий доводил мудрые слова до нормального человеческого уровня. Пришла к нему экспедиция, стала задавать вопросы, показывать манускрипт. Мудрец рукопись понюхал и пустился танцевать какой-то краковяк. Переводчики принялись за дело.

– Эх вы, – танцует мудрец, – надоели вы Земле-матушке со своей эксплуатацией! Решила она объявить вам ультиматум. Согласна она работать и без батареек, и без смазки, но вместо руководства по эксплуатации будут у вас теперь правила пользования планетой Земля. И если правила эти соблюдаться не будут, – приплясывает мудрец, – то Земля с места не тронется. Вот чем это пахнет.

Ничего не поделаешь – пришлось людям смириться с тем, что они больше не эксплуататоры, а всего-навсего пользователи. А чтобы расшифровать тот самый манускрипт с правилами, собрали целый научно-исследовательский институт, куда пригласили лучших филологов, историков, прочих учёных; ну и без волшебников не обошлось – куда же без них!

В одном государстве жили-были две столицы. Государству вполне хватило бы и одной, но исторически сложилось две: старшая и младшая. Ведала всеми делами в стране, конечно, старшая столица, а младшая так себе – витала в облаках, занималась изящными науками, опекала неточные искусства, словом, бездельничала. И хотя старшая сестра относилась к младшей снисходительно, по-братски, младшенькая решила-таки пойти по свету и найти себе какое-нибудь другое, бесхозное государство. Долго бродила она по земному шару: исколесила все материки, все океанские острова, кое-где залезала даже под землю – нигде не нашла она свободного государства, в каждой стране давно уже была своя собственная столица, а брать молодую со стороны никто не хотел. Так что пришлось возвратиться младшенькой в своё родное государство и встать на прежнее место.

Старшая сестра за это время раздобрела, возмужала и приоделась, а младшенькая сестрица вернулась из путешествия простуженная, с полным набором заграничных вирусов: тут вам и лондонский туман, и тропические ливни, и снегопады скандинавские, и даже восточноевропейская оттепель с осложнениями. До сих пор младшая столица не может вылечиться от своего кругосветного гриппа, чихает и покашливает, страдает от перепадов давления, но старшая сестра по-прежнему относится к ней по-братски и на каждый чих отвечает: «Будь здорова!»

Был на свете один город. Вернее сказать: то он был, то его не было. Это был необычный город – из снега и льда, и быть он мог только зимой, а по весне таял. Жили в нём исключительно снеговики, но даже они не знали, как же этот их город выглядит: трёх зимних месяцев не хватало, чтобы закончить строительство. Дома, улицы, мосты и все остальные ледяные постройки таяли, ещё не успев оформиться полностью, а следом таяли и сами строители. На следующую зиму всё приходилось начинать с нуля, точнее, со снежного кома. Дождавшись, пока кто-нибудь из соседских детей их заново слепит, снеговики начинали возводить почту, телеграф, телефон, потом жилые дома, магазины, затем принимались за музеи ледяного творчества, театры снежной драмы… И снова таяли, так и не успев насладиться всем этим архитектурным пиршеством.

Но вот однажды год выдался очень холодный, и зима его длилась на три недели дольше обычного. Снеговики навалились на работу аж в четыре смены – и на этот раз им удалось наконец построить город полностью. Ещё день у них даже остался в запасе. В этот день горожане устроили себе праздник: налюбовавшись вдоволь своим творением, они отметили это дело, отдохнули после долгой работы, а утром вышли на главную площадь, чтобы встретить Солнце всем вместе и растаять заодно со своим любимым городом.

И вот встало Солнце. Поглядело оно на ледяное творение и даже зажмурилось.

– Не могу, – говорит Солнце, – такую красоту губить почём зря! Не могу… Но обязано! – И, крякнув от сожаления, растопило город вместе с его жителями – осталось одно мокрое-премокрое место…

И что же было на следующую зиму? Думаете, у снеговиков опустились руки после такого солнечного произвола? Вовсе нет. На следующую зиму снеговики принялись за работу пуще прежнего. Они поняли, что только красота сможет спасти их город, – и спешили теперь сделать его в сто раз красивее прошлогоднего. Солнце не сможет устоять против такой ослепительной красоты и навсегда оставит город в целости и сохранности – так они думали. И теперь, когда появилась у них идея и цель, работа стала продвигаться гораздо быстрее.

Жил на свете один старый-престарый джинн. Тысячу лет прожил он в лампе, а когда та совсем прохудилась, переселился в кувшин. В кувшине он прожил ещё две тысячи лет, а когда и тот пришёл в совершеннейшую негодность, пришлось джинну переселиться в обыкновенную типовую бутылку тёмно-зелёного стекла.

Эту-то бутылку и нашёл в сугробе Вася Колбасников, сантехник второго разряда. Принёс её домой, истекая слюной, откупорил – а из горлышка как повалит пар, как польётся лава, как полезут пузыри какие-то подозрительного серого цвета! Но Вася Колбасников пил в своей жизни и не такое! Он только зажмурил глаза и пошире открыл рот, когда кто-то огромный схватил его за шиворот и стал осторожно трясти.

– Послушай, Вася, – сказал джинн, – я старый-престарый джинн, от меня тебе всё равно никакого толку не будет. Своих желаний уже не имею, значит, и чужих исполнять не могу. Оставь ты меня лучше в покое, Вася, позволь тихо-мирно дотянуть последнюю свою тысячелеточку!