Она закружила сверху над кустом малины, бросая гордый взгляд на ползающих внизу. Гусеничка уже не была той чернушкой, той павой. Она превратилась в настоящую красавицу-бабочку по имени Павлиний глаз.

В тот момент с другой стороны подлетели такие же красивые разноцветные бабочки, и они вместе закружили над кустом, над цветами в дружеском пёстром хороводе.

А зелёные гусеницы всё смотрели вверх с куста малины, переполняемые завистью. Но потом и сами обернулись в такие же волшебные покрывала-коконы. А через какое-то время и их коконы также рассыпались. Только бабочками они не стали, а превратились в отвратительных жуков, не умеющих летать.

Так добрая, открытая миру Гусеничка обрела в один миг не только друзей, но и своё счастье. А вместо чёрной, а потом и полинялой одёжки сейчас на ней появилась совсем другая – яркая, по-царски величественная одежда. Эта одежда теперь покрывала всё её тело – радуя и восхищая взор всех видящих.

Зелёные гусеницы, превратившиеся в жуков, расползлись по земле. Они часто поднимают свои головы вверх, выискивая в небе ту отвратительную чёрную паву, так внезапно обернувшуюся красавицей-бабочкой. Они так и не смогли понять, почему именно ей, а не им была дарована жизнь, полная счастья и восхищения. Но им не дано было познать главного: по поступкам и награда бывает!

– Эта сказочная история познакомит вас не только с деревом – Осиной, но и расскажет о необычных, волшебных преобразованиях, происходящих с ней.

Переполняемая чувством восхищения и другими самыми нежными чувствами, Осина проснулась после долгой зимней спячки. Она грелась в тёплых лучах мартовского солнышка, мечтая о счастливой жизни в этот год. В её ветвях уже начала движение живительная влага – словно волшебная энергия, пробуждающая каждую клеточку, каждую почку, возрождая их к новой жизни.

Осина старалась показать миру, солнышку всё великолепие своего изящного юного светлозелёного стана. Она нарядилась в серёжки – бордовые с лиловым отливом, опушённые серой бахромой, собранной из мелких цветов, которые так шли её стану.

«Посмотрите на меня! – казалось, кричала она. – Полюбуйтесь!» А уже через какое-то время она опушила свои серёжки, превратив их в великолепные пухо́вки, наполненные тысячами жизней – семян. И вот оно, первое счастье в жизни: разбрасывать свои плоды жизни – семена по земле. А те, подхваченные ветром, разлетались на тысячи километров. Грусти об уходящих семенах у Осины не было: она знала, что сейчас заботится о продлении своего осинового рода.

А впереди её уже ждало следующее счастливое мгновение – рождение её малышек.

И это счастливое мгновение будет длиной во всю её почти годовую жизнь.

Каждое утро доставляло ей новый всплеск счастливых эмоций от созерцания, как зарождаются её малыши. Ещё скрытые от случайных глаз, они набухали в своих почечных колыбельках. Осина с любовью питала каждую из них своим уникальным нектаром, своим древесным молоком, своим жизненным соком. А малышки с жадностью вбирали его в себя, демонстрируя каждый день прибавление в силе и весе. И вот, наконец, настал тот день, когда первые малышки начали показывать свои головки, выглядывая сперва робко, потом увереннее из своих колыбелек-почек. Они вглядывались в мир, который, как им казалось, раскрыл для них свои объятья. Они переглядывались, знакомясь со своими многочисленными братьями-листочками. Осина в те дни и сама парила на крыльях счастья и всеохватывающей любви и нежности.

Малышки росли и раскрывались, каждая по-своему и каждая в свою сторону. А Осина всё не переставала трудиться, добывая своим созданиям – великолепным листочкам – питание и влагу. Она выбирала из земли всё самое ценное и полезное для них. В благодарность её подросшие малыши, висевшие на осиновой плоти на одном только тоненьком сплюснутом черешке, от каждого порыва ветерка начинали раскачиваться, дрожать и чуть слышно напевать. А в дни яркого солнца её малыши-листочки, сомкнувшись в плотную завесу, укрывали Осину от солнечных ожогов. При этом они слегка дрожали, создавая в свой гуще лёгкий освежающий ветерок, обдувающий стан Осины. Казалось, большего счастья и быть не может.

К Осине стали часто приходить люди со своими бедами и проблемами. Бывало, подойдут, прижмутся, а Осина, подпитываемая любовью своих малышей-листочков, была готова поделиться этой любовью со всеми пришедшими, забрать их боль и страдания. Она была счастлива от того, что ей хватало сил заботиться не только о своих любимых созданиях, но и обо всех нуждающихся. Она не только придавала пришедшим силы, но и подпитывалась от них сама, черпая жизненную энергию в их истоках.

Но счастливая идиллия не может длиться вечность. Так и к Осине стали подкрадываться мрачные дни. Яркое солнце, так помогающее ей вначале и дарующее тепло и ласку, теперь начало высушивать всё вокруг. Земля, наполненная живительной влагой, постепенно стала терять её, иссушаясь день ото дня. Всё тяжелее и тяжелее Осине стало выискивать питание для уже окрепших и давно выросших малышей-листьев.

Всё чаще листья стали болеть, покрываться тёмными пятнами. Они тряслись, трепетали на своих тоненьких веточках, умоляя о помощи, прося небо, прося людей дать им хоть каплю влаги. Но живительная помощь доходила редко, испепеляющее солнце высушивало её частички. И Осина загрустила – она уже не в силах была держать свои ветви гордо и высоко над землёй. Она уже не в силах была дальше заботиться, как в том нуждались её малыши-листья. И тогда, видя боль и тоску Осины, её многочисленные листочки решили подарить ей праздник.

Они надели яркие наряды: жёлтые, бордовые, красные, показывая в них всю любовь, которую только могли испытывать к ней – родной и любимой. Затем, отрываясь, медленно кружили в осиновом вальсе вокруг ствола и тихо укладывались наземь у её величественного стана. Осина знала, что это прощание, но грусть меркла при виде своих великолепных созданий, так ярко и празднично покидающих её. И вот уже вскоре яркий бордовый ковёр из листьев лежал у её ног, а Осина с гордостью и сожалением о прошедших днях взирала на них сверху. Она понимала, что ничего изменить в этой жизни не в силах, и потому прикрывала свои глаза, оставляя в памяти яркую картину воспоминаний, и засыпала до следующей осиновой жизни.

– В этой сказочной истории вы встретитесь с солнцем и сможете взглянуть на него с разных сторон, да и свои поступки по-новому оценивать научитесь.

Отправили родители Андрейку пожить какое-то время у деда. Совсем Андрейка в последнее время от рук отбиваться стал, пригляд постоянный нужен. Родители всё на работе, а Андрейка сам себе да улице всё больше предоставлен. У себя-то в городе он боевым петухом ходил, ко всем задирался да не по делу цеплялся. Непутёвый, говорили, парнишка растёт, без стержня внутри. Вот и отправили его по первому снегу в деревню к деду на поселение да на исправление.

– Дед мудрый, не один десяток лет на земле живёт, многое знает и тебя многому научить сможет, – сказали они в напутствие перед дорогой Андрейке.

Вот приехал Андрейка в деревню к деду, всё ему не так, как в городе, видится, всё в диковинку. Идёт не спеша, головой по кругу вертит, всё разглядывает. Дороги здесь под асфальт не спрятаны, поля, что шагом не смеришь, а лишь глазом едва окинуть можно. И леса по кругу, всё равно что дома высокие, только без жителей. Не то что в городе!

А вот и дом деда Василько: невысокий, из брёвен сложенный, на оконцах резные наличники да ставенки. У входа крылечко – высокое, столбовое, с трёх сторон миру открытое. А тут и сени за крылечком. Входит в них Андрейка, по сторонам озирается, всему удивляется.

– Деда! Василько! – закричал то ли от радости, то ли с испуга Андрейка.

– А, Андрейка пожаловал! Как же, как же, ожидаю уже. Да ты в сенях-то не стой, в избу, в горницу дальше проходи, – отворив дверь, улыбаясь в морщинки, заговорил дед Василько.

А в горнице не как в родном доме: стол дубовый посерёд стоит, лавки по бокам да печка с лежанкой. Вот и вся нехитрая обстановка. А на стене четыре разноликих маски солнышка висят, и у всех лица чем-то схожи, но всё же не похожи.

– А что это, дед? – указывает на них Андрейка.

– Это – мудрость одна, да ты погоди, поживёшь со мной годок, так всё и узнаешь.