— Он прав. Спрашивать ему, — сказала она. — А если этот джинн и вправду знает ответ, это сильно сократит нам поиски.

Дракон стоял и ничего не говорил. Только хвост его беспокойно ходил туда-сюда.

— Да ладно тебе, Лунг! — сказал Бен. — Не смотри так!

Дракон вздохнул:

— Почему мне нельзя спросить?

— Знаете что?! — воскликнула Серношерстка. — А пусть спрашивает гоменколосс! Он только размером поменьше, а так — самый настоящий человек. Этот джинн с тысячью глаз наверняка сам путается во всем, что он видит. Он примет его за человека. А если с вопросом будет что-нибудь не так, Мухоножка просто получит нового хозяина, а мы от него отделаемся.

— Прекрати, Серношерстка! — Бен поискал глазами Мухоножку и обнаружил, что тот пропал.

— Где он? — спросил мальчик с тревогой. — Он же только что был здесь! — Бен сердито посмотрел на Серношерстку:

— Он сбежал, потому что ты все время говоришь ему гадости.

— Ерунда! — фыркнула в ответ маленькая кобольдиха. — Просто Паученожка испугался Тысячеглаза с синей кожей и смылся поскорее. По-моему, очень удачно вышло.

— Подло так говорить! — набросился на нее Бен. Он вскочил, подбежал к выходу из пещеры и выглянул наружу. — Мухоножка! — позвал он. — Мухоножка, где ты?

Барнабас Визенгрунд положил ему руку на плечо.

— Серношерстка, возможно, права: ваше путешествие показалось этому, крохе слишком рискованным предприятием, — сказал он. И, посмотрев на небо, заметил:

— Темнеет, друзья мои. Если вы и вправду хотите побеседовать с джинном, вам уже скоро пора отправляться. Путь туда лежит по большей части через пустыни — жаркие дни, холодные ночи, — он поднял свою корзину и еще раз улыбнулся Бену:

— А ты, оказывается, храбрый парень. Я сейчас быстренько схожу в лагерь и принесу вам еще провианта на дорогу. А тебе, наверное, не помешает тюбик крема от солнца и платок на голову, какой носят арабы. А о гомункулусе не беспокойся. Это очень своенравные существа. Кто знает, может быть, его просто потянуло обратно к его создателю, — с этими словами он раздвинул терновые заросли у входа в пещеру и растворился в вечерних сумерках. Серношерстка встала рядом с Беном, оглядываясь.

— Мне бы все же очень хотелось знать, куда подевался этот кроха, — пробормотала она.

Снаружи в пальмовых ветвях раздалось карканье ворона.

Мухоножка крался в полумраке. Над развалинами догорал багровый закат, колонны отбрасывали на песок длинные тени. Каменные лица, высеченные на древних стенах, казались в неясном свете сумерек еще страшнее, чем днем, но Мухоножка не обращал на них внимания. Он привык к устрашающим каменным гримасам. В замке его хозяина их было хоть отбавляй. Его беспокоило другое.

— Где, во имя неба и ада, — бормотал он, ступая по раскаленному, обжигающему песку, — где же я тут найду воду? Повсюду иссохшая земля, твердая, как чешуя моего хозяина. Солнце здесь и капельки влаги не оставляет. Как же он будет сердиться, что я до сих пор не объявился! Очень сердиться!

Гомункулус побежал быстрее. Он заглядывал в развалины храмов, искал под пальмами и в конце концов в отчаянии опустился на землю у пересохшего речного русла.

— И этот чертов ворон тоже пропал, — пожаловался он сам себе. — Что же мне теперь делать? Что мне делать?

Солнце зашло за бурые холмы. Мухоножку накрыла черная тень. Вдруг он хлопнул себя по лбу.

— Море! — закричал он. — Какой же я идиот! Море!

Он вскочил так быстро, что запнулся о собственные ноги. Быстрее белки мчался он по пересохшему руслу, скатился вниз по пологому склону и спрыгнул в мелкий песок, омываемый солеными морскими волнами. Море наполнило его уши рокотом, брызнуло в лицо соленой пеной. Мухоножка вскарабкался на прибрежный камень и плюнул в темную воду. Медленно возникло в ней искажаемое рябью прибоя отражение его хозяина. Оно росло и росло, не встречая препятствий на огромной поверхности моря.

— Почему так долго? — зарычал Крапивник. Его так трясло от ярости, что гном Галькобород шатался на его спине из стороны в сторону.

— Я ничего не мог поделать! — закричал Мухоножка, всплескивая руками. — Мы попали в бурю, а потом ворон бросил меня. Меня поймали люди и посадили в клетку, а потом… — голос его сорвался, — потом меня освободил этот мальчишка и взял с собой, а потом я сперва не мог от них вырваться, а потом нигде не было воды, а потом…

— А потом, а потом, а потом! — передразнил его Крапивник. — Прекрати морочить мне голову всей этой чушью. Что ты узнал?

— Они ищут Подол неба, — сказал Мухоножка.

— Р-р-р! — заревел Крапивник. — Это я давно и без тебя знаю, дурак! Ворон что, выклевал тебе остатки мозгов, прежде чем смыться? Что еще?

Мухоножка провел рукой по вспотевшему лбу:

— Что еще? Очень много всего, хозяин, но вы меня сбили. Все-таки это было утомительно.

Крапивник нетерпеливо рыкнул.

— Чисти давай! — рявкнул он на гнома, который собрался было вздремнуть минутку между зубцами его хребта.

— Так вот, — сказал Мухоножка, — им человек рассказал странную историю. О драконах, на которых напало чудовище, поднявшееся из моря. Это были вы, хозяин?

— Не помню, — прорычал Крапивник, на мгновение прикрывая глаза. — Я не хочу вспоминать об этом, понял, Паученожка? Они тогда от меня ускользнули. Ускользнули, можно сказать, прямо из пасти. Забудь об этой истории и никогда больше мне ее не рассказывай, а то я сожру тебя, как твоих одиннадцать братьев.

— Уже забыто! — поспешно сказал Мухоножка. — Полностью забыто! Черная дыра в памяти, и больше ничего, хозяин. У меня в памяти много таких черных дыр.

— Заткнись! — Крапивник в ярости стукнул лапой по разбитому каменному полу своего замка. Его отражение в мерцающей воде выросло до таких размеров, что Мухоножка испуганно втянул голову в плечи. У гомункулуса дрожали коленки, а сердце прыгало, как заяц, убегающий от собак.

— Так что же ты узнал о Подоле неба? — спросил Крапивник угрожающе тихим голосом. — Где они собираются его искать?

— О, этого они сами не знают. Они хотят отправиться к женщине, которая много знает о драконах. Она живет на том побережье, о котором вы запретили вам напоминать. Но где Подол неба, она тоже не знает и поэтому…

— Что-о-о поэтому? — заревел Крапивник.

— Поэтому они хотят спросить джинна, — пролепетал Мухоножка. — Тысячеглазого синего джинна. Он, говорят, знает ответ на любой вопрос, но отвечает только людям, поэтому пытаться придется мальчишке.

Гомункулус замолчал. К собственному удивлению, он почувствовал, что беспокоится за мальчика. Это было странное, незнакомое чувство. Мухоножка не мог понять, как оно прокралось ему в сердце.

— Вот как! — буркнул Крапивник. — Ну что ж, замечательно. Пусть мальчишка наведет для нас справки. Очень удобно! — его отвратительная морда растянулась в насмешливой ухмылке. — Когда я узнаю ответ, Паученожка?

— Наверное, несколько дней уйдет на дорогу, — нерешительно ответил Мухоножка. — Вам придется набраться немного терпения, хозяин!

— А-а-ах! — рыкнул Крапивник. — Терпение, терпение! У меня нет уже никакого терпения. Я хочу наконец снова отправиться на охоту. Мне осточертели коровы и овцы. Докладывай при первой возможности, слышишь? Я хочу всегда точно знать, где этот дракон. Понял?

— Понял, хозяин! — пробормотал Мухоножка, откидывая со лба влажные пряди. Отражение Крапивника стало расплываться в морских волнах.

— Постойте! — закричал Мухоножка. — Постойте, хозяин! А как же я буду за ними следовать? Ворон-то пропал!

— Придумаешь что-нибудь, — голос Крапивника звучал словно издали, а отражение постепенно исчезало. — Ты у нас паренек ушлый.

Голос смолк. Ничего не было слышно вокруг, кроме рокота моря. Мухоножка жалобно посмотрел на темные волны, спрыгнул с камня на влажный песок и стал взбираться обратно вверх по склону. Добравшись наконец доверху, он увидел, что навстречу ему идет по пересохшему руслу Лунг с Беном, Серношерсткой и профессором.

Гомункулус поспешно присел за куст травы. Как быть? Что им сказать, когда они начнут спрашивать, где он был? Эта Серношерстка наверняка спросит. Ну почему им было не задержаться еще хоть чуть-чуть в пещере? Он бы тогда тихо, как мышка, прокрался обратно, и никто и не заметил бы, что он уходил.

Вся компания остановилась в трех шагах от Мухоножки.

— Ну что ж, друзья мои, — сказал профессор. — Вот провизия, которую я вам обещал, — он протянул Бену туго набитый мешок. — У меня, к сожалению, уже не так много осталось запасов, так что я, признаться, прихватил еще немного сухофруктов из палаток моих коллег. Крем от солнца тоже там. Не забывай им мазаться, Бен. А это, — он обернул мальчику голову светлым платком, — носят здесь для защиты от солнца. Называется куфия. Надеюсь, она убережет тебя от солнечного удара — с такими белокожими, как мы, он в этих краях очень легко может приключиться. Вас-то, — обратился он к Серношерстке и дракону, — хорошо защищают мех и чешуя. Теперь еще раз о маршруте…