«Боже мой! – думает сам с собою. – Вот какая беда приключилася! Как заметит это король, сейчас велит схватить меня и повесить».
Взял ружьё в руки, прислонился к дереву и крепко-крепко призадумался.
Вдруг послышался треск и шум; очнулся добрый молодец, глядь – прилетела в сад огромная, страшная птица и ну валить деревья! Солдат выстрелил в неё из ружья, убить не убил, а только ранил её в правое крыло; выпало из того крыла три пера, а сама птица по земле наутёк пустилась. Солдат – за нею. Ноги у птицы быстрые, скорёхонько добежала до провалища[18] и скрылась из глаз.
Солдат не убоялся и вслед за нею кинулся в то провалище: упал в глубокую-глубокую пропасть, отшиб себе все печёнки и целые сутки лежал без памяти.
После опомнился, встал, осмотрелся. Что же? И под землёй такой же свет.
«Стало быть, – думает, – и здесь есть люди!»
Шёл, шёл – перед ним большой город, у ворот караульня, при ней часовой; стал его спрашивать – часовой молчит, не движется; взял его за руку – а он совсем каменный!
Вошёл солдат в караульню. Народу много – и стоят и сидят, – только все окаменелые; пустился бродить по улицам – везде то же самое: нет ни единой живой души человеческой, всё как есть камень! Вот и дворец – расписной, вырезной. Марш туда, смотрит – комнаты богатые, на столах закуски и напитки всякие, а кругом тихо и пусто.
Солдат закусил, выпил, сел было отдохнуть, и послышалось ему, словно кто к крыльцу подъехал; он схватил ружьё и стал у дверей.
Входит в палату прекрасная царевна с мамками, с няньками. Солдат отдал ей честь, а она ему ласково поклонилась.
– Здравствуй, служивый! Расскажи, – говорит, – какими судьбами ты сюда попал?
Солдат начал рассказывать:
– Нанялся-де я царский сад караулить, и повадилась туда большая птица летать да деревья ломать. Вот я подстерёг её, выстрелил из ружья и выбил у ней из крыла три пера; бросился за ней в погоню и очутился здесь.
– Эта птица – мне родная сестра; много она творит всякого зла и на моё царство беду наслала – весь народ мой окаменила. Слушай же: вот тебе книжка, становись вот тут и читай её с вечера до тех пор, пока петухи не запоют. Какие бы страсти тебе ни казалися, ты знай своё – читай книжку да держи её крепче, чтоб не вырвали, не то жив не будешь! Если простоишь три ночи, то выйду за тебя замуж.
– Ладно! – отвечал солдат.
Только стемнело, взял он книжку и начал читать.
Вдруг застучало, загремело – явилось во дворец целое войско, подступили к солдату его прежние начальники и бранят его и грозят за побег смертью; вот уж и ружья заряжают, прицеливаются. Но солдат на то не смотрит, книгу из рук не выпускает, знай себе читает.
Закричали петухи – и всё разом сгинуло!
На другую ночь страшней было, а на третью и того пуще: прибежали палачи с пилами, топорами, молотами, хотят ему кости дробить, жилы тянуть, на огне его жечь, а сами только и думают, как бы книгу из рук выхватить. Такие страсти были, что едва солдат выдержал.
Запели петухи – и наваждение сгинуло!
В тот самый час всё царство ожило, по улицам и в домах народ засуетился, во дворец явилась царевна с генералами, со свитою, и стали все благодарствовать солдату и величать его своим государем.
На другой день женился он на прекрасной царевне и зажил с нею в любви и радости.
Елена Премудрая
В стародревние годы в некоем царстве, не в нашем государстве случилось одному солдату у каменной башни на часах стоять; башня была на замок заперта и печатью запечатана, а дело-то было ночью.
Ровно в двенадцать часов слышится солдату, что кто-то кричит из этой башни:
– Эй, служивый!
Солдат спрашивает:
– Кто меня кличет?
– Это я – чёрт, – отзывается голос из-за железной решётки, – тридцать лет как сижу здесь не пивши, не евши.
– Что же тебе надо?
– Выпусти меня на волю. Как будешь в нужде, тебе сам пригожусь; только помяни меня – и я в ту же минуту явлюсь к тебе на выручку.
Солдат тотчас сорвал печать, разломал замок и отворил двери – чёрт выскочил из башни, взвился кверху и сгинул быстрее молнии.
«Ну, – думает солдат, – наделал я дела; вся моя служба ни за грош пропала. Теперь засадят меня под арест, отдадут под военный суд и, чего доб-рого, заставят сквозь строй прогуляться; уж лучше убегу, пока время есть».
Бросил ружьё и ранец на землю и пошёл куда глаза глядят. Шёл он день, и другой, и третий; разобрал его голод, а есть и пить нечего; сел на дороге, заплакал горькими слезами и раздумался: «Ну, не глуп ли я? Служил у царя десять лет, каждый день по три фунта хлеба получал. Так вот нет же! Убежал на волю, чтобы помереть голодною смертью. Эх, чёрт, всему ты виною!»
Вдруг откуда ни взялся – стал перед ним нечистый и спрашивает:
– Здравствуй, служивый! О чём горюешь?
– Как мне не горевать, коли третий день с голоду пропадаю.
– Не тужи, это дело поправное! – сказал чёрт.
Туда-сюда бросился, притащил всяких вин и припасов, накормил-напоил солдата и зовёт его с собою:
– В моём доме будет тебе житье привольное; пей, ешь и гуляй, сколько душа хочет, только присматривай за моими дочерьми – больше мне ничего не надобно.
Солдат согласился. Чёрт подхватил его под руки, поднял высоко-высоко на воздух и принёс за тридевять земель, в тридесятое государство – в белокаменные палаты.
У чёрта было три дочери – собой красавицы. Приказал он им слушаться того солдата и кормить и поить его вдоволь, а сам полетел творить пакости: известно – чёрт! На месте никогда не сидит, а всё по свету рыщет да людей смущает.
Остался солдат с красными девицами, и такое ему житьё вышло, что и помирать не надо. Одно его кручинит: каждую ночь уходят красные девицы из дому, а куда уходят – неведомо. Стал было их про то расспрашивать, так не сказывают, запираются.
«Ладно же, – думает солдат, – буду целую ночь караулить, а уж усмотрю, куда вы таскаетесь».
Вечером лёг солдат на постель, притворился, будто крепко спит, а сам ждёт не дождётся – что-то будет?
Вот как пришла пора-время, подкрался он потихоньку к девичьей спальне, стал у дверей, нагнулся и смотрит в замочную скважину. Красные девицы принесли волшебный ковёр, разостлали по полу, ударились о тот ковёр и сделались голубками; встрепенулись и улетели в окошко.
«Что за диво! – думает солдат. – Дай-ка я попробую».
Вскочил в спальню, ударился о ковёр и обернулся малиновкой, вылетел в окно да за ними вдогонку.
Голубки опустились на зелёный луг, а малиновка села под смородинов куст, укрылась за листьями и высматривает оттуда.
На то место налетело голубиц видимо-невидимо, весь луг прикрыли; посредине стоял золотой трон.
Немного погодя осияло и небо и землю – летит по воздуху золотая колесница, в упряжи шесть огненных змеев; на колеснице сидит королевна Елена Премудрая – такой красы неописанной, что ни вздумать, ни взгадать, ни в сказке сказать! Сошла она с колесницы, села на золотой трон; начала подзывать к себе голубок по очереди и учить их разным мудростям. Покончила ученье, вскочила на колесницу – и была такова!
Тут все до единой голубки снялись с зелёного луга и полетели каждая в свою сторону. Птичка-малиновка вспорхнула вслед за тремя сёстрами и вместе с ними очутилась в спальне.
Голубки ударились о ковёр – сделались красными девицами, а малиновка ударилась – обернулась солдатом.
– Ты откуда? – спрашивают его девицы.
– А я с вами на зелёном лугу был, видел прекрасную королевну на золотом троне и слышал, как учила вас королевна разным хитростям.
– Ну, счастье твоё, что уцелел! Ведь эта королевна – Елена Премудрая, наша могучая повелительница. Если б при ней да была её волшебная книга, она тотчас бы тебя узнала – и тогда не миновать бы тебе злой смерти. Берегись, служивый! Не летай больше на зелёный луг, не дивись на Елену Премудрую, не то сложишь буйну голову.
Солдат не унывает, те речи мимо ушей пропускает.
Дождался другой ночи, ударился о ковёр и сделался птичкой-малиновкой. Прилетела малиновка на зелёный луг, спряталась под смородинов куст, смотрит на Елену Премудрую, любуется её красотой ненаглядною и думает: «Если бы такую жену добыть – ничего б в свете пожелать не осталося! Полечу-ка я следом за нею да узнаю, где она проживает».
Вот сошла Елена Премудрая с золотого трона, села на свою колесницу и понеслась по воздуху к своему чудесному дворцу; следом за ней и малиновка полетела.
Приехала королевна во дворец; выбежали к ней навстречу няньки и мамки, подхватили её под руки и увели в расписные палаты. А птичка-малиновка порхнула в сад, выбрала прекрасное дерево, что как раз стояло под окном королевниной спальни, уселась на веточке и начала петь так хорошо да жалобно, что королевна целую ночь и глаз не смыкала – всё слушала.