Подозвал он старого Бодрика, приласкал его и накормил хорошенько. А старый Бодрик так и закружился около его ног, так и запрыгал от радости. Вечером не лег он ни на мусорной куче, ни в шалаше, а стал ходить вокруг загона: он знал, что куда волк раз приходил, туда опять придет. И волк на самом деле пришел, не ожидая опасности. Но на этот раз ему пришлось иметь дело о Бодриком.

— Чего тебе надо? — спросил волка верный пес.

— Чего надо? Овцу надо! — ответил волк.

— Не дам, мерзавец! — зарычал Бодрик.

— А ты дай, мы с тобой разделим. Ведь хозяин тебя не кормит.

— У меня с волком один дележ: не допускать волчий грабеж! — возразил старый Бодрик. — Вчера хозяин не накормил меня, я был голоден и слаб; оттого-то тебе нетрудно было овцу утащить. Зато сегодня он хорошо меня накормил, я опять сил набрался и не дам тебе овцы.

— Ну, коли не дашь, будем с тобой на поединке драться. Знаешь, что это такое? — рассердился волк.

— Что ж, коли тебе охота пришла на поединке драться, я готов. Вот только отстою на карауле у загона и сейчас же прибегу в лес. Там и подеремся, — ответил Бодрик.

Волк побежал в лес помощь скликать: он решил на этот раз со старым Бодриком покончить. Отыскал медведя с лисой и уговорился, что они ему помогут.

Бодрик хорошо знал волчий обычай. Он пошел в лес не один, а взял с собой супоросую свинью и старого кота. Это были давнишние его боевые товарищи. И сам-то он прихрамывал на одну ногу, да и они уж не молоды. Но это были испытанные, верные друзья.

При виде их троих медведь с лисой страшно перепугались.

— Смотрите, братцы, — сказал медведь, — смотрите, как тот, передний, все время нагибается. Верно, камни собирает, хочет побить нас.

Собака просто хромала, а медведь подумал, что она каждый раз, как наклонится, так камень поднимет.

— Смотрите, смотрите! — воскликнула лиса. — А другой-то так и рубит саблей на обе стороны.

Кот обмахивался хвостом, а лиса подумала, что это сабля сверкает. Когда же до них донеслось хрюканье свиньи, они по голосу узнали, что она супоросая, а в таком положении свинья шутить не любит. Да и им самим было не до шуток: медведь забрался на дерево, а лиса спряталась в кусты.

Вошли приятели в лес, кот весело замурлыкал.

— Мур-мур-мур!

А лисе послышалось: «Вор, вор, вор!» Она подумала, что это он про нее. Не стала она дожидаться, когда он на нее бросится, выскочила из кустов и убежала.

Супоросая свинья захрюкала под тем деревом, на котором медведь сидел:

— Хрю-хрю-хрю!

А медведю послышалось: «Сдеру, сдеру, сдеру!» — «Видно, она знает, что я наверху сижу, — подумал он, — и хочет корни подрыть, чтобы стащить меня отсюда». Она и в самом деле принялась упорно рыться своим рылом в корнях. Он не стал мешкать, соскочил с дерева, да и был таков.

Волк, видя, что он остался один, тоже удрал и был доволен уж тем, что шкуру целой унес.

А старый Бодрик залился лаем на весь лес. Он радовался, что товарищи помогли ему и прогнали хищников далеко-далеко. После этого ему жилось у хозяина хорошо до самой смерти.

Жил на свете один бедный человек, и был у него сын. Вот раз говорит сын отцу:

— Ничего хорошего мы, видно, не дождемся, папа! Так дальше жить нельзя! Надо мне какой-нибудь службы искать.

Отец согласился, дал ему свое благословение и отпустил его в дальнюю дорогу.

Пошел парень по горам, по долам и пришел в одну долину. Видит, черти дорогу петлей заплетают.

— Что ж это вы делаете? — спрашивает.

А они ему:

— Хотим, мол, дорогу так заплести, чтобы никто по ней ходить не мог.

— Ну, постойте, узнаете у меня, как дорогу заплетать, прострел вам в печенку! — рассердился парень, взял кол и давай их охаживать.

Стали они его просить, Чтобы он им передохнуть дал. А он:

— До тех пор, — говорит, — не перестану, пока вы мне не дадите такой скрипки, чтобы, как я на ней заиграю, каждый поневоле в пляс пустился.

Дали ему черти скрипку, и он пошел дальше.

Приходит к одному богатому попу и спрашивает, не возьмет ли тот его к себе на службу. Поп взял его и на другой день послал коров пасти. Парень, как пришел на место, так на скрипке и заиграл. Пустились коровы в пляс. А он весь день играл, так что все они охромели. Пришел домой, поп его спрашивает:

— Что ты сделал с коровами?

Парень ему ничего не ответил. На другой день пошел овец пасти и опять до вечера на скрипке играл, а овцы плясали. И на третий день он скотину пас, но дал ей отдохнуть.

Захотелось попу посмотреть, что он там делает… Разделся поп донага, чтобы его узнать нельзя было, и пошел поглядеть потихоньку. А парень, как увидел, что поп к нему крадется, подождал, когда тот в колючий кустарник забрался, и давай не скрипочке играть. Поп никак из кустарника не выберется, — так в том кустарнике в пляс и пустился. Плясал, плясал, пока весь не расцарапался. Стал он просить слугу, чтобы тот играть перестал, — половину хозяйства своего обещает ему отдать. А тот и слышать не хочет— играет себе да играет. Перестал, только когда увидел, что хозяин здорово ободрался.

На другой день поп на него жалобу подал, и судьи парня к смерти приговорили. Когда на него уж петлю накинули, попросил он, чтобы ему еще разок позволили на скрипочке поиграть. Все согласились, только поп спорить было стал. Но на него внимания не обратили и велели парню играть. Тогда поп попросил:

— Ну, уж коли вы ему играть позволяете, так привяжите меня к этому столбу.

Ладно, привязали они его. И начал паренек на скрипочке играть, а господа принялись танцевать, каждый со своей дамой. А поп, навалившись на столб, подпевает:

— Говорил я вам, не давайте ему скрипки! Говорил я вам, не давайте ему скрипки!

Когда все вдоволь натанцевались, парень перестал играть. Так это господам понравилось, что они его помиловали, а вместо него повесили попа. И парень, наверно, до сих пор на скрипке играет, коли не помер.

Расскажу вам сказку про бесценный камушек деда Павла. Дед Павел был пастух. Была у него в балканских горах кошара, и на ночь он загонял в эту кошару десяток овец. Были у него и хатка с черепичной крышей, и котенок, и щенок. Но не было у бедного горца даже коптилки, чем освещать каморку, когда стемнеет.

Брел как-то раз дед Павел за своей отарой у опушки леса и вдруг слышит писк — ни дать ни взять кто-то в пищик свистит да так жалобно! Пошел дед Павел в лес, осмотрелся и видит: горят деревья, трещат сучья, а под одним обгорелым пнем в пламени корчится пестрая ящерица и кричит тонким голоском. Увидела ящерица старика и стала его просить:

— Пастух, брат мой, вызволи меня из огня!

— Я бы тебе помог, — отвечает дед Павел, — да не смею сунуться в огонь — ноги обгорят.

— Так протяни мне свой посох — я за него ухвачусь, ты меня и вытащишь.

Дед Павел протянул ящерице свой длинный пастуший посох, она обвилась вокруг него, как повилика, и старик вытащил ее из огня. Оправилась она маленько и говорит:

— Теперь я хочу тебя отблагодарить. Ступай за мной.

— Что ж ты мне дашь? — спрашивает дед Павел.

— Я дочь царя ящериц, — отвечает ящерица. — Отец мой, ящер, живет в глубокой темной пещере. На голове у него венец, а в том венце девять бесценных камушков, и светят они, как девять солнц. Один такой камушек я подарю тебе.

И вот побежала ящерица по траве к речке, а старик за ней поплелся. Шли-шли, дошли до пещеры.

— Ты постой тут снаружи, а я пойду за камушком, — говорит ящерица.

Дед Павел сел на землю. Стало темнеть. Пока ящерица бегала за камушком, совсем стемнело. И вот, наконец, бежит она обратно с бесценным камушком во рту. Не успела ящерица выскочить из пещеры, как вся поляна вокруг засияла светом. Птички на ближних деревьях замахали крылышками, защебетали, подумали — заря занялась, солнце всходит.

— Возьми камушек, — говорит ящерица, — и ступай домой. Придешь, стукни три раза камушком по земле и скажи: «Стань передо мной то-то и то-то!» Чего пожелаешь, то и получишь.

Взял дед Павел светлый камушек, рассмотрел, — а камушек был не больше лесного ореха, — положил его в торбу и заковылял домой. Вот гонит он свою отару, а щенок и котенок уже за порогом сидят, ждут его. Старик запер овец в кошару, а сам вошел в хату и вынул камушек. И так засверкал его камушек, что вся хата осветилась. Щенок и котенок даже глаза лапками закрыли — побоялись, не ослепнуть бы.

Поужинал дед Павел и говорит:

— На что мне просить у камушка еще чего-то? Да у меня и так все есть — и хата, и овцы, и брынза, а теперь вот даже и ужинаю со светом!

Лег дед Павел спать. Лежит-лежит, не спится ему. И стал он думать да раздумывать:

«И что это я, право, не испытал камушка? Надо у него чего-нибудь попросить. Чего бы мне попросить? Чего бы попросить?.. Ага, попрошу белокаменный дворец».