— Да, но, Джон…

— Слушай, я не могу сейчас разговаривать. Завтра увидимся…

И Розмари обнаружила, что говорит в пустую телефонную трубку.

После ужина она обсудила все с Карбонелем. Он только что поднялся с нижних этажей.

— Фу-у! От тебя пахнет копченой селедкой! — сказала Розмари.

— Копченой селедкой? Да, именно так она и называлась, — ответил кот, тщательно вылизывая шерстку на груди. — Изумительно вкусно. Значит, ты говоришь, что наши актеры будут завтра там же, где мы? По-моему, выпросить у них шляпу насовсем будет почти невозможно. Но, думаю, они согласятся одолжить нам ее на полчаса. Я считаю, что Джон прав. Тебе следует взять с собой меня, котел и метлу.

— Все это замечательно! — раздраженно заметила Розмари, но мамочка и Джеффрис никогда мне этого не позволят. Если они увидят, что я беру с собой на загородный праздник кота и ведерко для угля, то решат, что я свихнулась.

— Ну, а ты сделай это незаметно. В самом деле, Розмари, как ты недогадлива.

Несколько резких фраз готовы были соскочить с языка Розмари. Она, конечно, могла бы ответить на подобный выпад, но вовремя вспомнила про Наполеона и Карла II и проглотила обиду.

— Ты можешь запихнуть нас в машину где-нибудь сзади, — холодно заметил Карбонель.

«В конце концов, — подумала Розмари, — подобная выходка может показаться только странной, но никак не дурной».

И она продолжила вслух:

— Хорошо, но тебе придется либо залезть в котел, либо я оставлю тебя здесь и вызову заклинанием, когда мы доберемся туда.

Карбонель открыл было рот, чтобы выразить свое негодование, но, сообразив, что придется идти пешком, воздержался от резкостей.

— Отлично, — сказал он с достоинством, — г я поеду в котле, но ради всего святого, вымой его после Радужного Колдовства. Вообще-то ОНА мыла его сразу после каждого использования.

«Бесполезно, — подумала Розмари, — все равно последнее слово останется за ним».

— Милый Карбонель! — сказала она со смехом и, совсем осмелев, поцеловала его в блестящую черную макушку. Вроде бы его это не очень огорчило.

На следующее утро миссис Браун не нужно было ехать в Туссок, и во время восхитительно неторопливого завтрака Розмари сказала:

— Мамочка, мне в голову пришла отличная мысль. Надо взять с собой коврик, который лежит у моей кровати. Тогда мы сможем сидеть на траве, даже если будет сыро. Мы ведь не хотим простудиться, правда? — добавила она, радуясь своей находчивости.

Мама засмеялась.

— Никогда раньше не замечала, чтобы ты заботилась о своем здоровье и смотрела, мокрая трава или нет. Но мысль недурна.

— Ведь мы не сможем взять роскошный меховой половичок из машины миссис Паркер?! — добавила Розмари.

Девочка была готова уже за час до прихода машины. Она надела лучшее летнее платье с голубыми кружевами и вплела в косички голубые ленты. Она вычистила котел. Остатки от Радужного Варева пахли довольно неприятно, и ей пришлось долго оттирать его стенки и полировать медную полоску. Розмари чувствовала, что котел должен выглядеть как можно лучше, ведь это его последнее волшебство, в любом случае, она знала, что старичок-котел будет ей благодарен. Розмари даже хотела перевязать ручку метлы красной ленточкой, но потом передумала, побоявшись, что Джон будет над ней смеяться. Под конец Розмари смазала петли у ручки котла маслом, чтобы было как можно меньше шума, когда понесет все вниз. Даже Карбонель признал, что Рози хорошо поработала.

К половине третьего, когда Джеффрис должен был заехать за ними, все было готово. Как только раздался звонок у входной двери, мама окликнула Розмари.

— Рози, что ты делаешь?

— Я только что приготовила вам с Джеффрисом по чашечке чая, своего рода прощальный кубок, — ответила Рози.

И не дожидаясь ответа, побежала вниз с Карбонелем, который сидел в котле, прикрытом старым ковриком, и метлой под мышкой. Правда, она недалеко убежала, потому что ноша была тяжеловата, но в результате все-таки незаметно добралась до прихожей и поставила ценный груз так, что, когда дверь открывалась, котел и метлу не было видно. Розмари подошла к двери. На пороге стоял Джон — незнакомый Джон, аккуратно причесанный, в носках, накрахмаленной рубашке и галстуке.

— Ради Бога, где ты была? — сказал он. — Я думал, ты уже никогда не придешь. А что это у тебя лицо так вытянулось?

Розмари поспешно его перебила:

— Я обещала миссис Уолкер, что сама открою дверь — из-за ее больных ног, в общем, ты сам знаешь.

Затем она обратилась к Джеффрису:

— Не хотите ли чашечку чая? Я как раз только что приготовила его специально для вас.

— Но мы только что пообедали, — вмешался Джон, который, казалось, задался целью все испортить.

— Да тебе, дурачок, никто и не предлагает! Мистер Джеффрис, наверху уже все накрыто.

— Очень мило с вашей стороны, — сказал шофер, — никогда не откажусь от чашки чая.

Розмари дождалась, пока его кожаные брюки скрылись из виду, затем обругала Джона, который и так выглядел довольно растерянно.

— До чего ты глуп! Я делаю все, чтобы незаметно отнести вещи в машину! — и она закрыла дверь.

— Ладно тебе ругаться-то, — весело сказал Джон, — откуда мне было знать про твои планы?

— Да я и не ругаюсь, но это ужасно: Джеффрис решил, что я такая добрая, а на самом деле, я всего лишь хотела от него избавиться. Так же, как мама думала, что я стала благоразумной, потому что я предложила взять коврик, а он мне нужен был, чтобы спрятать вещи.

Розмари прикрыла дверь, чтобы стал виден котел. Карбонель высунул голову из-под коврика и заворчал:

— Я не хочу, чтобы меня называли «вещью», — и тут же исчез, лишь послышались шаги миссис Уолкер.

Дети поставили котел на пол в задней части машины, положили рядом метлу, а сверху водрузили коврик.

— Кажется, не очень заметно, — сказал Джон.

— Ты взял книгу? — с тревогой спросила Розмари.

Джон кивнул.

— Единственное преимущество этого ужасного места, что там легче прятать вещи, так как больше комнат.

— Теперь, у нас есть все, кроме шляпы! — радостно заметила Розмари.

Развить тему не удалось, так как в этот момент Джеффрис открыл дверь машины для миссис Браун, и она устроилась на переднем сидении.

— С вами все в порядке? — спросил шофёр. Дети дружно кивнули. Джеффрис повернул ключ зажигания, и они покатили к Вэлсингэмскому Дворцу.

Вэлсингэмский Дворец — излюбленное место для праздничных гуляний — находился по соседству. Парки, где намечалось торжество, были просто великолепны. Я не собираюсь описывать вам все их красоты, более того, я не хочу описывать даже самого праздника, достаточно представить самые прекрасные розарии, тисовые аллеи, сады камней, живую изгородь, оранжереи — и вы сразу поймете, как выглядел этот парк. А если вам интересно, что из себя представлял праздник — вспомните игры в кольцо, кегельбаны, лотереи, Петрушку, кукольные спектакли и гадалок. День выдался жаркий и солнечный, дети с миссис Браун бродили по всему парку, наслаждаясь зрелищами. Деньги они потратили в первые же полчаса, но это не имело значения, потому что развлечений все равно хватало.

Через некоторое время миссис Браун сказала:

— По-моему, мне пора отдохнуть, присесть где-нибудь! Я, наверное, посмотрю танцы отсюда, вот и стул. Может, погуляете сами?

Этой минуты Розмари и Джон ждали с самого начала. Розмари кивнула.

— Ну, давайте, голубки. Но без четверти четыре возвращайтесь: мы купили билеты на первое чаепитие.

Отвечать не было времени, потому что отгороженное для танцоров место уже заполнилось дюжиной маленьких девочек в розовых кринолинах и шляпках с загнутыми вверх полями. Они явно показывали свое нежелание идти в паре ровно с тем же числом девочек, одетых мальчиками.

— Нет, я, конечно, их не ругаю, — проговорил Джон, — но почему они не могут просто сказать, что им хочется, вместо этой головоломной пантомимы? Пошли. Я видел, где выступают актеры из Нетерли.

Втайне Розмари очень хотела посмотреть на танцовщиц, но она знала, что у них с Джоном масса дел, а времени в обрез. По дороге им постоянно попадались указатели, которые объясняли, как пройти к актерам из Нетерли. Похоже, они давали три разных спектакля. Один, начавшийся в два тридцать, уже закончился, следующий начинался в пять, а последний — в семь. Стрелки, указывали на зеленый травяной склон, спускавшийся к широкой мощеной террасе, за которой росли кусты и деревья.

— Какое прекрасное место для театра! — восхитилась Розмари. — Посмотри, вон летний домик, вон там. Наверное, в нем переодеваются актеры. Пошли посмотрим.

Они спустились по проходу между рядами стульев и пошли к летнему домику, деревянному строению в два низких этажа, крытому соломой. Дети подумали, как в нем здорово было бы играть. Дойдя до трех невысоких ступенек перед дверью, они услышали, как внутри кто-то спорит.